Оторва или Двойные неприятности для рыжей (СИ) - Кувайкова Анютка. Страница 36

— Вообще-то он мой горячо любимый соседушка. Частенько на одной кухне после работы кофейком отпаиваемся. За полтора года я уже все его привычки изучила.

— Тоже предпочитаешь авторский кофе? — поинтересовался Полонский, мельком взглянув мне за спину, и усмехнулся краешком губ. Кого он там конкретно увидел, можно не спрашивать — по моей спине прошелся чей-то неприятный взгляд. И спорю на машину шефа, пялился на мою тушку явно не Харлей.

— Сейчас ты будешь ржать, — тихо предупредила, затушив сигарету. Придвинулась к спинке, вытянула ноги и поманила парня пальцем. Богдан, вытянув руку на спинке, чуть выше моих плеч, с интересом наклонился, а я начала вещать. — Мы на работе моей познакомились. Не знаю, какие там у кого карты сошлись, но приезжал данный кадр раз в неделю. Сначала один. Весь такой хмурый-хмурый, резкий, а недовольны-ы-ый… Сидел в углу, клиентов пугал, на работников моих рычал, к качеству работы придирался. У меня бригада вполне закономерно шугаться начала, стоило только его «Хаммеру» на парковке засветиться. Ну, я однажды не выдержала. Смотрю, сидит такой злой, по телефону кого-то посылает в пеший эротический тур. Послал, жахнул телефон об стену, особо впечатлительные клиенты нервно покурить вышли. И чет мне как-то вдруг его так жалко стало… Видно же, не досыпает человек, руки трясутся, веки закрываются, мешки под глазами и стойкое желание убивать — ну совсем как я после суток! Ну я ему кофе и предложила. Тот смерил меня неласковым взглядом и махнул рукой, типа делай, что хочешь.

Я замолчала, пытаясь перестать лыбится, вспоминая тот день. Надо признать, наше знакомство с Михой вышло поистине незабываемым.

— Тот самый авторский? — полюбопытствовал Полонский, бросив на Лександрыча любопытный взгляд. Он, кстати, почти ожил и уже потихоньку влезал в беседу Харлея и нехристи. Исаев время от времени не забывал сверлить мне спину, явно недовольный моим общением с давним врагом. Нет, причем ту т я, сие отдельный вопрос. Мне больше интересно, что они вообще с ним не поделили?

— Ну, как сказать, — тихо хрюкнула я, — У нас автомат кофейный стоит, но Алехин его принципиально игнорировал. Я по утрам иногда заезжаю в автокофейню, она на соседней улице стоит. Беру капучино с корицей, два сахара. Ну, я ему свой и подсунула…

— Так почему авторский? — так и не понял Богдан.

— Да потому что, — прыснула я, — Мне он уже приелся, и я стала баловаться, добавляя туда сиропы, дома уже коллекция бутылок стоит. Кто ж знал, что Лександрыч западет на вкус, который с кофе и смешивать-то не полагается?

— Это который? — со смешком спросил Богдан.

— Пф-ф-ф. Не скажу! У меня к соседушке еще дело государственной важности есть. Мне накладно его сдавать. И вообще, я теперь тебя должна убрать, как свидетеля!

Полонский расхохотался, а я, узрев знакомую синеглазку, приветливо ей улыбнулась. Официантка выставила передо мной огромный набор горячих роллов, идентичный появился перед Аленкой. Добавив к передоложенному палочки, салфетки и высокий стакан с темной жидкостью, девушка отошла к двери… И замерла возле занавески, прижимая круглый блестящий поднос к животу, зорко поглядывая на свое начальство. Сообразительная девочка…

Я с радостью потерла лапки при виде любимого блюда. Взялась за палочки, пощелкала ими, подцепила действительно горячий, только что приготовленный ролл, с наслаждением прожевала, блаженно щурясь. Потянулась к стакану, хлебнула… и завизжала от восторга:

— Харлей, я тебя люблю!!

— Все, что угодно, заинька, — отсалютовал мне рыжебород из своего угла, улыбаясь во все зубы так, что официантка, меняющая пепельницу неподалеку, дрогнула, взглянула на совладельца клуба и поспешила спрятать пылающее лицо. Вот я поражаюсь — что в этом громиле девушки находят? Не, занятный персонаж, колоритный. С дамами обходительный, местами даже умный… Но в целом же просто питекантроп социально не адаптированный!

Но хорошо изучивший мои вкусы.

— Он из поставщика всю душу вытряс, — усмехнулся Михась, запуская руку в карман джинс. Швырнув на стол пачку сигарет, соседушка потянулся за зажигалкой, — Зато у нас в винной карте теперь есть ирландский эль и сидр нескольких видов. Шапмань, вишневый, яблочный и со вкусом виски-кола.

Я скосила глаза — как только большой босс выпустил первое колечко дыма, синеглазки и след простыл.

— За последний отдельное спасибо, — мурлыкнула я под смеющимся взглядом Полонского и многозначительной ухмылкой Исаева. Последний от комментариев воздержался, по всей видимости, не желая портить отношения с Харлеем и Мишкой. И отнюдь не из какого-то там мифического чувства страха перед бандой рокеров или уважения к бывшим одноклассникам. Скорее из нежелания заранее разрывать будущие выгодные деловые отношения. Бизнес есть бизнес.

Мстить мне Исаев будет, печнкой чую. Но исключительно за пределами элитного клуба «Максимус».

Ох, не знала я тогда, о чем говорю…

Появилась девушка, окрещенная мной как синеглазка, а перед добродушно настроенным Мишкой появился красивый высокий, многослойный бутерброд. Парень замер. Глянул на бутер. Потом оглянулся в поисках уже убежавшей официантки… и, нахмурив брови, перевел внимательный взгляд на меня. Тыц. Напугал ежика карманом брюк!

— Благодарность за мой любимый сидр, — невозмутимо фыркнула я и присосалась к стакану с вышеупомянутым напитком, совсем как недавно Миха к любимому капучино. Уточнять, что кофе и еду он получил, в общем-то, авансом, я не стала.

А дальше было нечто… Я подкрепилась. Выпила. В голове от легкого сидра, да на голодный желудок, стало приятно шуметь. Отодвинув пустой стакан, емкостью, как чашка соседа, откинулась на спинку дивана и с наслаждением закурила. Тем временем Лександрыч, он же Михаил Александрович Алехин, дожевав бутерброд, прикончил чай, с наслаждением и блаженной моськой покурил. Окинул свежим взглядом Харлея и Ко, вяло жующих, лениво переговаривающихся и почти не пьющих… и неожиданно удивленно выдал:

— Не понял, а что мы сидим? Давайте выпьем!

Не выдержав, я банально заржала, уткнувшись лбом в плечо слегка ошарашенного Полонского.

— С добрым утром, Михась! — радостно загоготал полулежащий в любимом углу Харлей.

У нехристи, по-моему, вообще глаза выпали.

Эх… понеслась, как говорится, душа в рай, а печень в поисках Боржоми на утро!

Через полчаса обстановка изменилась до неузнаваемости. Радостный гогот, громкая музыка, звучные выкрики, звон стаканов, дружеские подколки… короче, из приватной комнаты доносилось все то, что положено давно не видавшимся однокашникам, во главе которых стоит видавший виды рокер. Да-да, и пофиг на его многомиллионное состояние, золотая молодежь тоже не брезгует личными заскоками.

Как оказалось, и мой нелюбимый Харлеюшка учился с моими друзьями-врагами, а потому влился в компанию, как родной. На мою саркастичную реплику, сколько ж раз рыжая харя оставалась на второй год, парни поржали, но отвечать не стали.

Народ гулял. Народ отдыхал. Народ веселился.

А я зорко следила, сколько же в себя уже опрокинул хомо почти сапиенс юрского периода. И не я одна. Принесшая мне очередной бокал с сидром синеглазка покосилась на радостно смеющееся басом начальство и с нервозностью глянула на меня. Я как бы подперла щеку, приложив четыре пальца вместо пяти.

До часа «икс» оставалось всего ничего.

И потому, глотнув для храбрости, я мельком отметила, что Лёля уже раскраснелась от выпитого, хоть и разбавленного мартини, а Липницкий наоборот, к алкоголю фактически не притронулся, взглядом указала синеглазке на дверь. Девочка понятливо убежала, а я с тоской наблюдала, как Харлей разливает по пятой стопке коньяка.

Всё. Туши свет, бросай гранату. Сейчас начнется!

— Зайчулечка! — прогремело в помещении, и я едва не застонала вслух, уронив руки на стол и голову на них.

Парни за соседним столом прыснули, долговязый брюнет по имени Олег стукнул себя по лбу. Забыл о своей прямой обязанности, зараза. Обычно он отвлекал своего негласного лидера в переломный момент, чтобы я успела тактично и ненадолго отступить, пережидая в незаметном уголке вечную блажь рыжеволосого детины. А тут Олежек то ли отвлекся, то ли со счету сбился…