Маршал грозового мира (СИ) - "Юста". Страница 107

— Почему ж бездарности? — негромко произнес Мальс. — Эти люди не имели революционных методов лечения, чего вы от них требуете?

— Поисков! — с бешенством воскликнул Бьюкенен. — Хоть каких-то поисков! Они отговаривались тем, что не желают проводить на мне рискованные опыты, желая, чтобы я прожил подольше, но это просто глупости. Я-то знаю, почему они все отказывались. Потому что боялись. Потому что привыкли сидеть в своих рамках: «Не навреди!» И не желали носа высунуть оттуда, не думая, что их предусмотрительность, — он с отвращением произнес это слово, — в итоге приведет к множеству смертей, ведь люди не получат лекарства от неизлечимых болезней. Я понимаю, когда не хотят рисковать здоровым человеком. Но я-то готов был умереть на первом же эксперименте — лишь бы они хоть что-то делали!

— Ну умерли бы вы, и что дальше? Для исследования одного опыта явно не хватает, — Мальс говорил, потому что попросту тянул время, не зная, для чего это делает. Он сам не хотел, чтобы кто-то сейчас его спас, но, сдерживая внешние проявления страха, мечтал прожить ещё хоть немного.

— Брали бы других, таких же, как я, они наверняка соглашались бы, — с раздражением тряхнул головой Бьюкенен. — Это частности. Я видел в их глазах боязнь нового. Они привыкли перестраховываться, они не решались рисковать, поэтому раз за разом отказывали мне. Лекари! Их задача — двигать медицину дальше и дальше, а эти кроты сидят в своих норах и не могут видеть дальше собственного носа! Я готов был наорать на них всех за это. Я возненавидел всех, кто называл себя моей семьей, потому что они только изображали лживое сочувствие и не делали того, в чем я по-настоящему нуждался. Я пришел к доктору Хасденту. Вот он был смелый человек, — в тоне Кея скользнули восхищенные нотки.

— Да, так что на его экспериментах гибли молодые здоровые люди, не мчавшиеся за такой судьбой, — не смог не вставить Мальс.

— Да что значит гибель одной девчонки по сравнению с тем, что открыл Хасдент, — махнул рукой Бьюкенен. — Я присутствовал при этом открытии, я понял всю его важность, и именно я стал наиболее достойным преемником Хасдента, а заодно и Гиретте Хусту. Я соединил в себе их обоих и превратился в Кея, в таинственного преступника, за которым гоняется вся полиция во главе с Маршалом Объединенного Мира. Я стал таким, каким теперь меня видишь ты. Я преследую сразу несколько целей, но первоочередная — это движение вперед медицины, науки, всего!

— Ценой людских жизней? — двинул бровью Хор. Руки уже начали затекать, и он пытался ими хоть как-то шевелить, однако узлы Кей делал на совесть.

— Ценой нескольких десятков людских жизней, — презрительно произнес Бьюкенен. — Это мало по сравнению с тем, что я могу сделать впоследствии. Все Аймалдэны — ограниченные люди, вцепившиеся во врачебный устав и не желающие преступать его рамки. Я, в отличие от них, двигаюсь гораздо дальше. Ты, думаю, способен понять, сколько времени прошло с момента моего заболевания.

— Семь лет, — одними губами прошептал Мальс.

— Именно. Столько с подобными болезнями не живут — однако ж я живу. Я вылечился полностью благодаря Хасденту, а мои дражайшие родственники посчитали это чудом. Что ж, раз компетентных врачей устраивает понятие «чудо», то пусть думают, что хотят, однако все это было исключительно моей заслугой. Я продолжаю исследовать этот метод, а благодаря ему двигаю исследования и в других направлениях. Я получаю много энергии и с её помощью могу сделать все, что захочу. Я — преуспевающий хирург с несколькими премиями за выдвинутые способы лечения некоторых болезней. Я спас множество жизней на операционных столах, а часть людей обязана тем, что не лежит сейчас в могилах, как раз моим исследованиям. И скажи теперь, неужели я такой опасный убийца, от которого один только вред? Нет, я действительно работаю во благо человечества.

— Скажите это людям, чьих родных вы убили, — мрачно произнес Хор.

— И скажу! — хлопнул рукой по столу Кей. — Настанет время — скажу. Но к тому моменту я успею сделать столько, что уже никто не сможет заклеймить меня преступником. Я стану известным всему Объединенному Миру — под другой фамилией, конечно, потому что я не Аймалдэн. Семья отказалась от меня в дни моей болезни, и вот теперь я отказался от неё. Я не Аймалдэн, так что я не лгал тебе своей подсказкой. Они тогда посчитали меня фактически мертвым, но я выжил, и сейчас я жив, а они — мертвы! — Бьюкенен тряхнул головой, заканчивая это эмоциональное высказывание. А затем усмехнулся. — А теперь я буду лечить тебя. От жизни.

Кей поднял с пола уже знакомый чемоданчик и неторопливо вытащил оттуда остро заточенный нож. Затем сделал медленный шаг по направлению к пленнику. Лезвие коснулось плеча Хора, резануло и почти сразу же двинулось вверх, оставляя только небольшой порез, откуда потекла кровь. Бьюкенен протянул руку, зашипело, и багровое пятно расползлось дальше по светлой рубашке.

— Тебя, наверное, всегда интересовало, как именно я это делаю, — с усмешкой Кей сделал новый надрез неподалеку от первого, точно так же максимально распределяя кровь по ткани. — Можешь понаблюдать, радуйся.

Следующий раз лезвие коснулось рубашки, а затем уже и кожи, на предплечье. Кей работал неторопливо и сосредоточенно, явно получая удовольствие от процесса. Мальс напряженно молчал, ожидая продолжения. Наконец весь правый рукав стал красным, и Бьюкенен изящно взмахнул ладонью. Зашипело с большей силой.

— Как можешь заметить, все аккуратно обрабатывается, не оставляя никаких следов, и даже одежда остается в итоге целой — прокомментировал он. — Трудоемко, да, но мне это приятно. Люблю следовать традициям.

Кей неторопливо обошел Хора и занялся перекрашиванием одежды сзади. В какой-то момент он наклонился к пленнику так, что чуть не касался губами его уха, и совсем тихо с усмешкой произнес:

— Сейчас будет ещё одно прояснение обстоятельств, готовься. Ты думал, я устраиваю вандализм с телами… О-о, если б все было так просто! Нет, на деле этот процесс выглядит куда интереснее, и скоро ты в этом убедишься.

Как Хор ни пытался держать себя в руках, но по спине от этого доверительного шепота невольно пробежала дрожь. Одно дело — умереть за миг от вытягивания магии, другое — терпеть неторопливое разрезание на кусочки.

— Я надеюсь, ты не забываешь и про то, что шуметь тебе категорически нельзя, — вкрадчиво зашептал Бьюкенен уже в другое ухо. — Если закричишь — что ж, сократишь мне удовольствие, но заодно и жизнь своей женушке. Мы оба заинтересованы в том, чтобы ты терпел так тихо, как только можешь. И приготовься. Сейчас будет больно.

На минуту наступила полная тишина. Кей, нарочно выжидая, не двигался, а затем прозвучал быстрый шорох, и спину пронзила боль. Хор стиснул зубы, изо всех сил сдерживая себя, чтобы из горла не вырвалось ни единого звука. Хлынула пульсирующая боль, заглушив все остальные ощущения, он бессознательно выгнулся всем телом, рвясь из плотно держащих веревок, делая крошечные вдохи и выдохи. В ушах бесновался ураганный шум, перед глазами багровело, и хлопали крыльями птицы, мчась в грозовое небо, а им ломало крылья, совсем как ему.

— Все хорошо, все хорошо, — прорвался сквозь все это насмешливый шепот Кея. — Я закончил и, разумеется, подчистил за собой все пути.

Хор вернулся в реальный мир, но кабинет и бледное лицо Бьюкенена все равно виделись ему с красноватым оттенком. Боль постепенно утихала, хотя ног он не чувствовал совсем. Челюсти свело, и только раза с третьего Мальс смог их разжать, наконец-то с облегчением делая глубокий вдох. И сразу же огнем хлестнуло по всей груди одновременно с жутким испугом: он подумал, что сейчас закричит и погубит Раль, и снова стиснул зубы, едва осознавая, что происходит на самом деле. Опять кричали и бились птицы.

Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем Хор полностью оправился от этого и смог видеть и слышать. Ноги по-прежнему не чувствовались, а во рту стало солоно от крови: он прокусил язык, не заметив.