Взыскание погибших - Солоницын Алексей Алексеевич. Страница 25

Не знала Александра Феодоровна, что, подписывая отречение, государь император не хотел кровопролития своих, поступал так во имя России, коли те, кто руководил армией, обществом, были против него как царя и главы государства. Он весь отдался в руки Божии, поступая точно так же, как поступил Христос, предавая Себя на поругание и смерть, но зная, что Он будет искупительной Жертвой и спасет мир.

Государь, спасая Россию, подражая Христу, проявил не слабость, а силу духа и глубинное понимание роли помазанника Божьего.

Все это Александра Феодоровна узнала позже, когда встретила мужа, уже не царя, а заключенного Временного правительства, которое в полном составе, от первого до последнего человека, было жидомасонским.

Но тогда, ожидая мужа, напрягая все силы, которые дал ей Господь, она снова и снова читала девятую главу Евангелия от Иоанна, где Христос исцеляет слепого. Прозревший сказал: От не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою.

Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему. И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы. Услышав это, некоторые из фарисеев, бывших с Ним, сказали Ему: неужели и мы слепы? Иисус сказал им: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас.

Государыня поняла тогда, что она и есть тот самый слепой, который прозрел благодаря вере православной. И муж ее тоже прозревший, но только намного раньше. А те, кто предал его, или слепые душой, или ослепшие от грехов своих, продавшие душу дьяволу ради власти, славы, золотого тельца.

Когда ей сказали, что государь вернулся, что он уже в Царском Селе, она побежала к нему навстречу.

Аликс быстро спускалась по лестнице, подобрав платье и держась за перила. Она пробежала гостиную и распахнула дверь, оказавшись в комнате для приемов. Он был в шинели, перетянутой ремнями, в фуражке. Она — в черном длинном платье с неизменной ниткой жемчуга на шее.

Секунду-другую они смотрели друг на друга, потом одновременно побежали и обнялись посреди зала.

Слуги с удивлением и восторгом смотрели на них, потому что они были похожи не на мужа и жену, имеющих пятерых детей и проживших вместе уже двадцать три года, а на влюбленных юношу и девушку, которые встретились после долгой разлуки.

Он касался губами ее мокрых щек, а она вытирала его теплые слезы тонкими нежными пальцами.

Когда государь рассказал ей все, что произошло и в Могилеве, и во Пскове, и рядом со Псковом, на станции Дно, она убедилась, что ее размышления об истинном смысле отречения правильны. Она уже не плакала, а только крепко сжимала его руки и смотрела в его серо-голубые неземные глаза. И ей неожиданно вспомнились слова Евангелия: Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее.

Глава двенадцатая

Яблоня и яблоки

16 июля года. День

— Посмотри, как наливаются яблоки. Здесь Сибирь, а яблоки родятся не хуже, чем в центре России.

— Почему говорят, что это Сибирь?

— Ну да, правильно, это Урал. Но раньше, когда Татищев по велению Петра Великого основал здесь город и началась добыча золота, отсюда и до самого океана все Сибирью называлось.

— А яблочки как называются?

— Это осенние полосатые. Они будут розовые, наливные.

— Нам их уже не попробовать.

Государь быстро взглянул на сына.

— Все в воле Божией, Алеша. Давай я подниму тебя на руки. Еще пройдемся.

— Нет, постоим. Они все время на нас смотрят. Неужели думают, что мы убежим?

— Убежать отсюда невозможно. Они просто плохо воспитаны.

— Если будут убивать, лишь бы не мучили.

— Сынок, Алеша. — Государь взял Алексея за руку и крепко сжал ее. — Страшна не сама смерть, а ее ожидание. Если постоянно думать об этом, очень просто сойти с ума.

— Но и не думать нельзя.

— Конечно. Но у нас есть оружие посильнее их пулеметов и бомб.

— Я знаю — молитва.

— Да, сынок. Разве ты не веришь в жизнь вечную?

— Верю. Но мне хочется, папа, — он посмотрел на отца и прижался к нему: — Мне хочется иногда… чтобы Ангел Господень, может, Архистратиг Михаил, с мечом… чтобы этих…

— Успокойся, Алеша. Всему свой час.

— А они специально набрали инородцев, да? Русские не смогли бы?

— Ты уже забыл Авдеева и Мошкина? Конечно, им удобнее управлять латышами или венграми. Но негодяев в какой хочешь стране можно отыскать.

— Я понимаю, они ведь были пленные. Они хотят отомстить.

— Давай не будем говорить о них… Вот, например, яблоко. Что ты можешь о нем рассказать? Какую историю?

— Историю?

— Ну да, историю, легенду какую-нибудь…

Алексей задумался, опустил голову.

— Как в райском саду! — подсказала Мария, подошедшая сзади вместе с Анастасией.

— Сам знаю! — Алеша резко обернулся, обиженно глядя на сестру.

Та засмеялась:

— Ладно, я буду змеем-искусителем! — она надула щеки, выставила вперед руки, согнув пальцы так, чтобы они были похожи на клешни.

— Не так, не так, — быстро сказала Настя. — Во- первых, змей соблазнил Еву. И соблазнил, не пугая, а льстиво, сладкими речами…

Государь невольно улыбнулся, глядя, как Анастасия, сделав умильные глазки, словно кошечка поднырнула к брату.

Настя умела изображать близких, знакомых, с большим удовольствием принимала участие в домашних спектаклях. У нее был несомненный актерский талант.

— Ты вместо змея кошку показала, — сказала Мария.

— Домой придем, я покажу, как змеи ползают, — быстро ответила Настя.

— Домой? — переспросил Алексей.

— Не придирайся к словам! — Анастасия поправила шляпку, улыбнулась брату.

— Не будем про змея, — примирительно сказала Мария. — Начали-то про яблоки?

— Вот именно! — Настя весело посмотрела на брата.

— Если ему про яблоки не вспоминается, пусть вспомнит про клубнику!

Тут засмеялась не только Настя, но и все, включая государя.

И Алеша не мог не улыбнуться, и глаза его повеселели.

В каждой семье есть истории, которые домочадцы вспоминают с особой радостью. Истории именно этой семьи. Здесь одно слово служит паролем, и сразу вспоминается, что же произошло.

Алеше было четыре годика, когда на одном из семейных обедов в Царском Селе он залез под стол и снял туфельку у молоденькой фрейлины, которая ему очень нравилась.

Фрейлина вздрогнула от неожиданности, испуг исказил ее милое личико.

— Что с вами? — спросила государыня.

— Ваше величество, — ответила фрейлина, — цесаревич Алексей изволил снять с меня туфельку.

— Ах, вот оно что! — как можно строже сказала государыня, увидев, что белокурая, вся в кудряшках, голова Алеши выглядывает из-за края стола. — Немедленно встаньте и верните туфельку!

— А никакой туфельки у меня нет! — сказал он.

— Покажите ваши руки! — сказала государыня, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— Руки? Пожалуйста! — цесаревич вытащил из- под скатерти руки, и все услышали, как туфелька шлепнулась о паркет.

— Вот, поглядите! — и Алеша покрутил ладошками. — Ничего нет!

— Алексей, немедленно поднимите туфельку и сами наденьте ее на ногу фрейлине! — сказала государыня. — Вы все поняли?

— Конечно, — Алеша вздохнул, лицо его стало грустным.

Он оглядел стол, взял с тарелки клубничку, съел ее. Потом взял еще одну ягодку — крупную и сочную. Вдруг какая-то мысль мелькнула в его глазах, и они мгновенно оживились. Он быстро нырнул под стол.

Надев фрейлине туфельку, он вылез из-под стола, обежал его и встал у окна, чтобы хорошо видеть милое лицо фрейлины.