Распутин. Тайна его власти - Хереш Элизабет. Страница 76

Начинается обсуждение вопроса погребения. Когда девушки заявляют, что они хотят доставить гроб в Сибирь, царь качает головой и говорит, что это очень сложно, потому что тогда пришлось бы ехать с гробом на санях, и вряд ли кто пустит их с гробом на ночлег.

Не может быть и речи о том, чтобы похоронить Распутина на территории парка, принадлежащего царскому дворцу. Находят выход: на территории между Александровкой и Александровским парком в Царском Селе есть участок, который Анна Вырубова выкупила в качестве места погребения для Распутина. Позже она захочет возвести там часовню и поставить памятник своему Святому.

Дети соглашаются с тем, что лучше похоронить отца здесь. Они дают телеграмму матери. Но уже на следующий день их отрезвляют. Акулина Лаптинская возвращается с ввалившимися глазами с ужасной церемонии подготовки тела умершего к погребению, чрезмерно уставшей и трясущейся от жара. От нее дети узнают, что и они и все близкие Распутина не будут допущены к погребению, которое уже назначено на следующий день. Невозможно представить, что мать Марии и брат смогут приехать своевременно.

— Это не может быть! Царица этого никогда бы не допустила. — протестует Мария и звонит Вырубовой.

После убийства Анна Вырубова поселилась у царицы, поскольку та опасалась, что подруга станет следующей жертвой. Наконец, связь установлена. Вырубова передает трубку Александре Федоровне:

— Моя дорогая, я знаю, как вы страдаете. Но мы думаем, будет лучше, если вы не увидите вашего отца. Для вашей матери это тоже был бы невыносимый удар.

— Но мы ведь его уже видели, — возражает Мария в полной растерянности, — и мы все хотим попрощаться с ним. Мама все еще очень любит его. Она хочет дотронуться до его руки и поцеловать его в лоб — она хочет попрощаться с ним…

— Я решила, — слышит Мария более холодный и жесткий, чем раньше, голос царицы, — лучше, если все будет сделано так, как я распоряжусь. Вас при этом не будет. Вы можете подождать в павильоне Анны, где мы сможем увидеться после церемонии. Сожалею, но остановимся на этом.

Генерал Воейков пытается убедить государя, чтобы тот даже в самом узком кругу ни в коем случае не принимал участия в похоронах. Вероятно, исходя из тех же соображений — присутствие при погребении этой овеянной скандалами фигуры будет его чрезвычайно компрометировать. Воейков тоже попытался выступить за перенос церемонии в Сибирь. Николай выслушал молча.

Тяжело дается царю выбор меры наказания для убийц — его близких родственников. Когда Николай получил в Генеральном штабе сообщение о смерти Распутина — согласно свидетельским показаниям — он с трудом смог скрыть облегчение. Но теперь он стоит перед дилеммой. С одной стороны, будучи правителем России, он должен заботиться о справедливости, а с другой стороны, наказать родственников, которых он знает как близких и преданных ему людей… Причем за деяние, о котором вряд ли кто-нибудь знает лучше, чем он сам, что оно совершено из чувства патриотизма и лояльности к Царскому дому.

Своему любимому племяннику Дмитрию Павловичу он телеграфировал, едва до него дошли после первые слухи о его причастности к делу: «Надеюсь, по окончании расследования ты останешься невиновным…»

Николай принимает решение прекратить расследование. А двух основных подозреваемых приказывает сослать.

Дмитрий Павлович должен немедленно покинуть столицу и отправиться на персидский фронт, Феликс Юсупов — в свое имение в курской губернии. Пуришкевича не лишают депутатской неприкосновенности. Великокняжеский семейный клан объединился. Царя хотят просить о прошении. Николай получает телеграмму от матери об этом. Он отвечает ей, что дело «отдано в руки Господа». «Сандро», с юности наиболее близкий царю родственник, отправляется посредником на аудиенцию к Николаю.

Государь непоколебим. После первого разочарования ближайшие члены семьи составляют совместную петицию Николаю. Они указывают на свою лояльность династии и защищают князей, прежде всего, молодого Великого князя Дмитрия Павловича, который по сравнению с Юсуповым и Пуришкевичем, по сути, сам не участвовал в убийстве. Они просят, по меньшей мере, о смягчении наказания — чтобы молодой князь был сослан не на персидский фронт, а в имение. Петиция подписана шестнадцатью членами семьи.

Царь возвращает ее с пометкой: «Никому не дано право заниматься убийством… Удивляюсь Вашему обращению ко мне…»

Его реакция вызывает еще большее возмущение. Один из старших членов царской семьи попытался дать понять Николаю, что необходимо, по крайней мере, сейчас, запретить царице вмешиваться в принятие им решений. Вслед за чем и его отправляют в ссылку в имение.

Открыто говорят о необходимости удалить государыню со Двора и сослать в монастырь. Доходило даже до организации отдельными группировками заговора с целью полного лишения царицы права влиять на политические дела — и это замышлялось в тех кругах, где ликвидация Распутина хотя и считалась позитивным событием, но не меняла настроя сделать жизнь народа и всего населения страны лучше. То, что преступники якобы выходцы из высших кругов, и практически остались безнаказанными, позволяло им произносить фразы, вроде: «Стоит только кому-нибудь подняться с низов, как придворные тут же уберут его…»

Уже находясь в изгнании, Феликс Юсупов пишет своей теще, Великой княгине Ксении, сестре царя: «Я, а уж я-то точно знаю, что этот человек (он имеет в виду убийцу, то есть самого себя) чувствовал во время и после убийства и что продолжает чувствовать. Могу в категорической форме заявить, что он был не убийцей, а инструментом в руках провидения. Только судьба могла наделить его этой необъяснимой и сверхчеловеческой силой и самообладанием, чтобы он выполнил свой долг по отношению к Отечеству и Царю, уничтожив злую и дьявольскую власть, бывшую позором для России и всего мира, и перед которой до сих пор все были бессильны…».

А Великий князь Дмитрий Павлович, подавленный случившимся и измученный одиночеством и тоской по Родине, пишет своему отцу: «Бог русской земли знает наверняка, что, кем бы ни были убийцы, это были люди, которые любили свою Родину искренней, пламенной и страстной любовью.

Эти люди, которые любят Россию, горячо преданы своему царю. Ситуация, какой она была, не могла больше продолжаться. Нашей страной не могли дальше править пугала, которые повиновались каким-то с горем пополам нацарапанным запискам [83] и принадлежали конокраду, почти безграмотному, грязному, развратному мужику. Настало время освободить страну от этого кошмара. Настало время снова увидеть чистый свет на горизонте…»

А вот послание Пуришкевича, сделавшего последний выстрел: «Распутина уже нет. Он убит. Судьбе угодно было, чтобы я, а не кто иной, избавил от него Царя и Россию, чтобы он пал от моей руки. Слава Богу, говорю я, слава Богу, что рука Великого князя Дмитрия Павловича не обагрена этой грязной кровью — он был лишь зрителем, и только…»

Перед тем, как закрыть гроб с телом Распутина для погребения, царица просит положить ему на грудь ту самую икону, которую она привезла из Новгорода и еще накануне убийства передала ему через Вырубову, предварительно поставив на ней свою подпись и попросив расписаться Великих княжон. Туда же кладут и прощальное письмо государыни своему «другу и покровителю»: «Мой дорогой мученик, дай мне свое благословение, чтобы оно постоянно было со мной на скорбном пути, который остается мне пройти здесь на земле. И помни нас на небесах в твоих святых молитвах. Александра».

В последние дни декабря происходит таинственная сцена, при которой ровно в полночь, овеянную туманом и вьюгой, в одном из местечек бескрайнего парка в Царском Селе, торжественно собираются несколько человек — члены царской семьи, Анна Вырубова и двое военных. Когда гроб, заваленный иконами и цветами от Александры Федоровны, на глазах у одиноко стоящей небольшой группки медленно опускается в заснеженную землю, в нескольких километрах отсюда, в столице, бесконечное множество людей зажигают свечи перед иконой святого Дмитрия. Они взывают к святому заступнику Дмитрия Павловича о благословении и милости, чтобы он защитил его и других заговорщиков от последствий содеянного ими…