Советский тяжёлый танк КВ-1, т. 1 (Первые танки Победы) - Коломиец Максим Викторович. Страница 4

23-25 сентября 1939 года на полигоне в подмосковной Кубинке представителям правительства СССР и руководства Краской Армии продемонстрировали новые образцы бронетанковой техники. В ходе этого показа танк КВ произвел на высокое начальство благоприятное впечатление, продемонстрировав более высокие динамические качества по сравнению с двухбашенными СМК и Т-100.

8 октября 1939 года машина вернулась в Ленинград и 10 ноября, после устранения выявленных недостатков, начались полигонно-заводские испытания танка КВ. В составе проводившей их комиссии были майор Н.Н. Ковалева, военный инженер 3-го ранга П.К. Ворошилов, военный инженер 3-го ранга М.С. Каулин, капитан И.И. Колотушкин и представители Кировского завода. За двадцать дней танк КВ прошел 485 км, из них — 260 км по шоссе, 100 км по проселочным дорогам и 125 км по пересеченной местности. При этом в конструкции машины было выявлено около 20 различных дефектов, которые требовалось устранить.

Опытный образец танка КВ (машина № У-0), вид справа. Сентябрь 1939 года. Хорошо видны гужоны, с помощью которых задняя гнутая часть башни соединялась с бортами. Обратите внимание, что первоначально борт корпуса в кормовой части был ниже, но впоследствии его увеличили, приварив дополнительный кусок бронелиста (АСКМ).

30 ноября 1939 года началась советско- финляндская война. По решению военного совета Ленинградского военного округа опытные танки КВ, СМК и Т-100 были сняты с испытаний для проверки их в боевой обстановке. Экипаж КВ составили военнослужащие 20-й тяжелой танковой бригады лейтенант Г. Качихин (командир танка), воентехник 2-го ранга П. Головачев (механик-водитель), красноармейцы Кузнецов (наводчик орудия) и А. Смирнов (радист), а также специалисты-испытатели Кировского завода А. Эстратов (моторист, он же заряжающий) и К. Ковш (запасной механик-водитель, во время боев находился вне танка). К этому времени 45-мм орудие в башне демонтировали, заменив его пулеметом ДТ.

КВ вместе с СМК и Т-100 составили роту тяжелых танков, включенную в состав 91-го танкового батальона 20-й тяжелой танковой бригады. Командиром роты назначили капитана И. Колотушкина. Первый раз рота вступила в бой 18 декабря 1939 года, поддерживая наступление советской пехоты в районе Хоттиненского укрепрайона финнов. Вот что о первом бое первого КВ вспоминал А.И. Эстратов:

«Нас вызвал директор завода товарищ И.М. Зальцман (Ковша, Эстратова, Игнатьева, Куницына, Тетерева, Васильева). Присутствовали Ж.Я. Котин, Н.Л. Духов, А.С. Ермолаев. Нам предложили на танках КВ и СМК произвести испытания в боевых условиях. Мы дали согласие, причем в армию мы не были призваны. Началась подготовка машин для выполнения боевого задания. Нужно было все предусмотреть на все случаи, взять с собой необходимые детали, которые по нашим соображениям могли понадобиться. Часто на КВ отказывал стартер. Я поставил в моторное отделение баллон сжатого воздуха на 150 атмосфер, пристроил приспособление открывать и закрывать баллон из боевого отделения. Получили военное обмундирование. Поздней ночью собрались в столовой прокатного цеха. Присутствовали И. М Зальцман, Ж.Я. Котин, Н.Л. Духов, А.С. Ермолаев, П.К. Ворошилов, А.И. Ланцберг, А.Ф. Шпитанов. На каждую машину был назначен военный командир. После ужина, напутственных наставлений, добрых пожеланий погрузились на железнодорожные платформы и двинулись в боевой путь. Прибыв на передовую, нас присоединили к 20-й танковой бригаде. С нами был П.К. Ворошилов.

Опытный образец танка КВ (машина № У-0), вид спереди. Сентябрь 1939 года. Установка курсового пулемета в лобовом листе корпуса, в отличие от СМК, отсутствует. На верхнем переднем листе видно крепление звукового сигнала и основания для крепления антенны радиостанции (АСКМ).

Наши передовые части подошли к укрепрайону Бабошино. Вечером приехал к нам начальник бронетанкового управления товарищ Павлов.

„Сейчас, — говорит, — товарищи, я вас ознакомлю с дотами укрепрайона Бабошино. Т-28 не смогут пройти — горят, надеемся на вас. Завтра утром пустим вас в бой, нужно срочно испытать машины“.

Прибыв на исходную, позицию нам объяснили поставленную перед нами задачу. После артподготовки мы идем с 20-й танковой бригадой в наступление.

Пройдя небольшой участок леса, перед нами открылась обширная поляна, идет бой, слева и справа от нас горят танки. Впереди идущий танк Т-28 загорелся, он нам мешает двигаться вперед. Свернуть с дороги — боимся наехать на мины. Впереди противотанковый ров, надолбы, проволочное заграждение. Мы попытались подойти вплотную к горящему танку и столкнуть его с дороги. Экипаж танка Т-28 покинул танк через десантный люк и не выключил передачу КПП, сдвинуть с места машину нам не удалось. По рации был получен приказ свернуть с дороги влево и двигаться вдоль противотанкового рва. Противник бьет снарядами по правому борту нашей машины, удар за ударом как будто бьют сильной кувалдой по борту. Мы двигаемся. Правда мороз или дрожь по ноге ходит. Еще удар за ударом — мы двигаемся. Наш командир Качихин заговорил, нервничает. По нам бьют, противника нигде не видно. Вспомнили наставление Д. Павлова. Командир танка Качихин подает команду смотреть во все наблюдательные приборы и искать замаскированные ДОТы. Неожиданно кричит Ковш: „Впереди бугорок. Смотрите из него высунулась труба и спряталась“.

Голос Качихина: „Это, наверное, ДОТ. Прицел на трубу — огонь!“ Заметил я бугор. На бугру составлены жерди. Из них появляется дымок. Последовала команда командира — огонь на жерди. Я заряжаю пушку, я моторист и заряжающий; заметили еще в нескольких местах вражеские огневые точки. Сильный удар снаряда по передней части танка, танк осыпало искрами; еще удар. Задрожала наша пушка, остановили танк. Что случилось неизвестно. Завели мотор, попробовали двигаться — все в порядке.

Я говорю Качихину: „Перекусить бы, не завтракали, обед давно прошел. Я уверен — наш танк не пробиваем“. От перекусона отказались. По рации получили приказ: „Слева от вас подбитый танк Т-28. Осмотрите его и если возможно отбуксируйте в тыл“. Подошли к Т-28 вплотную, несмотря на сильный обстрел противников. Я вылез из машины (находясь между танками можно было осмотреть Т-28 и прицепить на буксир). Отбуксировали танк в тыл.

Опытный образец танка КВ № У-0 в 1940 году, после ремонта, был отправлен в состав 8-й танковой дивизии 4-го механизированного корпуса Киевского Особого военного округа. Машина находилась здесь до начала войны, и была оставлена экипажем в районе Львова из-за поломки или отсутствия горючего. К этому времени танк получил стандартную серийную фару и ящики ЗИП на надгусеничных полках (АСКМ).

Рано утром прибыл к нам П.К. Ворошилов и с ним пять командиров в „романовских“ шубах. Среди них был Павлов. Осмотрев машину КВ обнаружили: прострелен ствол пушки, прострелены некоторые катки ходовой части, побиты некоторые траки, но не полностью, перебит буксирный трос, несколько попаданий в правый борт — танк остался цел и невредим. Теперь нам было ясно, почему дрожала наша пушка, почему нас осыпало пламенем искр.

Военная комиссия осталась довольна. Нам пожимали руки, поздравляли с выполнением задания. Павлов дал распоряжение П.К. Ворошилову срочно выезжать на завод и как можно быстрее давать фронту танк КВ.

С завода привезли ствол 76-мм пушки. Подъемного крана не было — подобрали прочную сосну с хорошим прочным сучком, талью подняли ствол, подогнали танк, и вручную под руководством артиллериста И.А. Войнова пушка была смонтирована».

После боя на броне КВ обнаружили следы девяти попаданий бронебойных снарядов калибра 37-мм: в лобовой лист корпуса — 1, в правый борт — 3, в ствол пушки — 1 (в стволе осталась большая вмятина), в ступицу четвертого опорного катка правого борта — 1, в траки правой гусеницы — 3. Однако ни один снаряд брони не пробил.