Удар и защита (Сборник) - Бескурников Андрей "Составитель". Страница 37

Полковник М. Ерзунов

Броня и мужество

Произошло это во время предыдущего полевого выхода, когда танкисты отрабатывали тактико-строевые приемы. Места на полигоне знакомые, не раз проводили здесь занятия. Командир роты капитан Владимир Деревянкин подал команду, и колонна танков начала развертывание. Все шло нормально. И вдруг левофланговый танк с номером 324 на башне, от которого ротный был метрах в 40–50, исчез. Исчез, словно его никогда и не было.

Капитан, похолодев от неожиданности, запросил по радио:

— Сержант Дружинин! Сержант Дружинин! Вы слышите меня?

Ответа не было.

Потом все бросились к тому месту, где в последний раз находился танк. Никаких признаков. Оставался след, будто обрезанный огромным ножом, да молодая березка, росшая рядом, не просто качалась, а как-то вздрагивала. И еще небольшой квадрат, метр на метр, булькающей болотной жижи. Вот и все. Подбежавший майор Андреев велел опустить туда шест. Шест с трудом погружался в трясину. Когда он скрылся весь, кто-то крикнул:

— До дна не достает!

Кто-то принес свинченную с одного из танков антенну. Ушла вся в глубину. Тогда скрепили две антенны. Квадрат за квадратом прощупывали землю. Наконец характерный металлический звук. Танк! Вытащили антенны, смерили глубину. Почти семь метров…

Первым нырнул в воронку старшина сверхсрочной службы Владимир Борисенко. Метр за метром опускался он в липкую болотную жижу. Но добраться до танка ему не удалось. Вслед за ним тот же путь проделал сержант Владимир Базылев. Его подняли наверх без сознания.

А тем временем все танкисты лихорадочно расчищали площадку: вырубали вокруг кустарник, выкорчевывали корни, выбрасывали илистый грунт. Углубились почти на метр, и тогда показалась вода. Видимо, когда-то на этом месте было озерко. Потом берега засасывало илом, сверху вырастала трава, появился кустарник, его корни сплелись в тугой узел. Внешне этот кусочек местности ничем не отличался от окружающей. Луг и кустарник. Но внизу — вода…

Радист командирской машины по приказу майора Андреева непрестанно повторял в микрофон:

— Сержант Дружинин! Сержант Дружинин! Вы меня слышите? Слышите меня? — Но ответа не было.

— Разрешите мне опуститься? — спросил у командира батальона младший лейтенант Михаил Синенко.

— Действуйте, — согласился Андреев.

Младший лейтенант перевязал себя веревкой, надел изолирующий противогаз. Все с напряжением ждали результата его погружения. Синенко — отличный спортсмен. И у каждого мелькала мысль: «Может, сумеет добраться. Может, сумеет!» Мучительно тянулось время. Минута, другая… Потом потянули за веревку. Младшего лейтенанта вытащили без сознания. Когда он очнулся, доложил:

— Под слоем воды вновь земля. Не пробиться через нее. Надо расчищать…

Радист непрестанно слал сигналы. В наушниках ничего не было слышно. Вдруг характерный треск, затем слабый голос:

— Вас слышу! Вас слышу!

— Товарищ майор! Отвечают! — радостно выкрикнул радист.

Андреев схватил микрофон:

— Сержант Дружинин! Как чувствуют себя люди?

— Все живы, товарищ майор, — доложил Юрий Дружинин. — Вода в танк прибывает медленно. Дежурный свет горит. Дышать трудновато…

— Держитесь, товарищи, скоро поможем…

Впоследствии майор Андреев рассказывал:

— Знаете, я никогда не забуду той самоотверженности, того горячего стремления помочь товарищам, попавшим в беду, которые проявили все воины батальона. 18 человек из батальона, рискуя жизнью, ныряли в болотную жижу, пытаясь добраться до танка. Я был уверен: чтобы выручить товарищей, любой воин отдавал не только все свои силы, но был готов отдать, если бы понадобилось, и жизнь. Это подлинное войсковое товарищество.

А как вел себя экипаж?

Первым почувствовал, что с танком случилось что-то неладное, механик-водитель Сергей Кузякин. Машина слегка клюнула носом и потом, покачиваясь, стала проваливаться вниз, словно в пропасть. Резкий толчок: сели на твердый грунт. Минуту все находились в оцепенении. В заглохшем танке стало темно. Вскоре раздался твердый голос командира.

— Включить дежурный свет!

Вверху тускло зажглась лампочка. Сержант спросил подчиненных: травм никто не получил, все невредимы? Дружинин хотел было доложить обо всем командиру, но связь не работала. Снизу в машину прибывала вода.

— Может быть, открыть люк и попробовать выбраться самим? — предложил кто-то.

— Нет! — категорически сказал сержант. — Мы не знаем, куда попали. Судя по всему, над нами не только вода. Какое-то время мы можем продержаться в танке. Нас обязательно найдут, — заключил он. — Обязательно!

Все поняли, что командир прав. Рисковать нельзя. Товарищи, оставшиеся там, наверху, конечно же, обязательно придут на помощь.

— Рядовой Кузякин! — приказал сержант. — Снимите машину со скорости.

Разумно поступил командир. Ведь в трудной обстановке можно было бы и забыть об этом. Тащить же танк, когда подцепят трос, если машина на скорости, куда тяжелее и сложнее.

Не знали тогда ни сержант, ни члены экипажа, какие испытания ждут их впереди. Но, оторванные от всех, будто заживо погребенные, четверо воинов не утратили контроля над собой. Все эти мучительно долгие часы, проведенные между жизнью и смертью, экипаж оставался боевой армейской единицей. Точно выполнялись все распоряжения, никто не хныкал, как тяжело ни было.

Тускло тлеет лампочка. Не различить лиц товарищей, хотя они совсем рядом, каждого можно достать рукой, слышно неровное дыхание. Снизу все прибывает вода.

— Может, попробовать включить помпу? — предложил Кузякин.

— Действуйте, — утвердительно кивнул Дружинин.

К счастью, наружное отверстие помпы оставалось открытым, крышку, как оказалось, сорвало. Механик-водитель погрузился в холодную зловещую болотную воду. Помпа заработала. Она еле поспевала откачивать воду.

— Нужно сохранить документы, комсомольские билеты, — забеспокоился наводчик рядовой Леонид Пургин.

Документы собрали и положили на ограждение пушки. Там надежнее. Оставалось ждать…

Ждут. Четверо парней. Им всем по девятнадцать. Комсомольцы. Сержант Юрий Дружинин — москвич. Работал после техникума в одном из научно-исследовательских институтов. Наводчик Леонид Пургин— горьковчанин, с рабочей закваской. Кончил 10 классов средней школы, потом работал слесарем на заводе. Слесарил и москвич Сергей Кузякин после десятилетки, пока не призвали в армию. Заряжающий Алексей Феофилактов — тоже москвич. Окончил среднюю школу и трудился на заводе токарем.

Попав в тяжелейшую обстановку, они не потеряли присутствия духа, думали не только о себе, заботились друг о друге. Когда совсем трудно стало дышать и одному из товарищей сделалось плохо, трое остальных поспешили к нему на помощь.

От кислородного голодания кружилась голова, звенело в ушах, руки и ноги были словно ватные. Все-таки эти трое невероятным усилием воли заставили себя двигаться: ведь товарищу еще хуже. И они, расстелив шинели на ограждении пушки, положили туда совсем ослабевшего товарища, оказали ему помощь, привели в сознание.

Словом, действовали так, как в настоящем бою. Примечательно, что у всех четырех ребят отцы сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Не раз слышали сыновья их взволнованные рассказы о жарких боях, о крепкой фронтовой дружбе. И сейчас вели себя так, как велели им отцы, как учили их командиры.

Придало всем силы то обстоятельство, что наконец-то через час удалось установить связь с командиром батальона. Майор Андреев передал экипажу, что все воины стараются им помочь, расчищают площадку, где затонул танк, рассказал об обстановке, дал несколько ценных советов, как вести себя в танке.

— Скоро вытащим вас, — сообщил он.

А на поверхности товарищи работали в полную силу. Одни копали, разрубая коренья, другие вычерпывали кто чем мог болотную жижу. Один за другим, обвязавшись веревками, уходили под воду смельчаки, подолгу оставались под слоем ила, руками разрывали коренья, все ближе и ближе приближаясь к танку.