Фигуры (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович. Страница 2

  - Ваше высочество! - воскликнул Таутинг, словно уловив его тревожные мысли. - Коллежский секретарь Оунэтси сообщает, что волна, поднятая взрывом, немного перехлестнула через плотину, но прорыва не произошло. По его словам, еще слишком рано говорить, но, кажется, вода перестала подниматься!

  - Понял! - крикнул Кэноэ, перекрывая оглушающий даже на полукилометровой высоте рев падающей воды. - Теперь летим к плотине, а если там все нормально, в город!

  Повинуясь воле пилота, катер, сделав вираж над рукотворным водопадом, повернул обратно. Кэноэ, держа Кээрт за руку, удовлетворенно откинулся на спинку сиденья.

  Приятно осознавать, что его Хрустальный Жезл не простаивает без дела, а сам он продолжает приносить пользу людям. Выдвинутый еще до его отлета на Филлину проект создания единой вневедомственной службы быстрого реагирования на чрезвычайные происшествия все еще проходил неспешное следование по инстанциям, а ему удалось воплотить его в жизнь де-факто.

  Пользуясь своим положением принца Императорского Дома и статусом Императорского Подручного, он без устали мотается по миру, без промедления выезжая туда, где в нем возникает нужда. Координирует действия различных служб, подталкивает и подгоняет излишне осторожных чиновников, организует поставки, а попутно учится действовать в кризисных ситуациях и решать проблемы не только правильно, но и быстро.

  Хотя со времени его триумфального возвращения с Филлины прошло уже пять месяцев, мама, леди Элаэнне, все еще советует им с Кээрт держаться подальше от Столицы. Уж очень большой резонанс вызвали некоторые его решения в качестве Императорского Подручного. Нужно подождать, чтобы дать улечься страстям.

  Впрочем, положа руку на сердце, Кэноэ мог сказать, что в Столицу его не тянуло. Единственное по-настоящему важное для него тамошнее дело развивалось успешно. Жители Старого Города продолжали пользоваться услугами страхования от безработицы. Эта деятельность оказывалась теперь без помпы и громких названий, но она продолжалась, и там прекрасно обходились без него. К прежнему же времяпрепровождению, праздникам и увеселениям его не тянуло. Словно он, как герой древней легенды, стал другим человеком, увидев загадочных полузверей-полуптиц, которые уносят на небо тени умерших, и которых, согласно преданиям, может заметить только тот, кто сам видел смерть...

  После Филлины он уже не мог заставить себя бездельничать, а новая, активная жизнь ему просто нравилась. К тому же, он начал замечать, что вокруг него собирается команда. Ядро ее составили те люди, с которыми он прошел испытания на пути к Филлине и на самой планете, - Таутинг, Наарит, инженер Таахел, Ровоам, продолжающий возглавлять его личную охрану. И, конечно, неизменные Меркуукх и младший честедержатель Лмугэо, которого он по-прежнему почти и не видел, но который постоянно организовывал им приют, пропитание и, главное, уважительно-предупредительное отношение местных чиновников. В последнее время это ядро стало обрастать плотью - экспертами, специалистами по различным вопросам, снабженцами, способными быстро и без особых перерасходов достать срочно нужное оборудование или материалы, и просто секретарями, курьерами, связистами - его надежными ушами, глазами и ногами.

  Внизу шел все тот же надоедливый проливной дождь, с которым пока не могло справиться даже руководство "Климатекса", обещающее закрутить небесные краники не раньше, чем через три-четыре дня. Узкая горная речка, теперь превратившаяся в серьезного и опасного представителя стихии, вышла из берегов, подтопив набережную. Но, по крайней мере, она уже не угрожала хлынуть дальше, на улицы и площади. Взорванная перемычка свое дело сделала: с плотины передавали, что в последний час вода начала постепенно спадать.

  Выйдя из катера, Кэноэ, накинув капюшон, поспешил в здание городской администрации, где круглосуточно заседал кризисный штаб. Кээрт чуть задержалась, и он, остановившись на крыльце, обернулся, как всегда, залюбовавшись ей.

  Кээрт, его любимая, его красавица, его Хранительница, уже давно не носила яркие пышные платья. Сегодня на ней были высокие грубые сапоги, широкие штаны и мешковатая непромокаемая куртка. Пышные волосы, сложенные в узел, спрятались под высоким кепи. Однако эта одежда не лишала ее ни грамма очаровательности. Скорее, наоборот. Кэноэ чувствовал себя так, словно у них идет очередной медовый месяц. Впрочем, если быть честным, он, пожалуй, и не прерывался со времени их свадьбы, хотя с тех пор прошло уже больше года.

  Безусловно, в полевых условиях им не всегда удавалось удерживаться в рамках приличий, но Кэноэ не без оснований считал, что Таутинг и Наарит, частенько делящие с ними кров, против этого ничуть не возражают.

  Глядя на эту пару, Кэноэ постоянно чувствовал себя немного неудобно. Объявив о своей помолвке сразу же после возвращения с Филлины, они так пока и не поженились. Оказывается, по некой служебной инструкции от две тысячи замшелого года ни один начальник не имел права держать в своих непосредственных подчиненных супруга или близкого родственника. Кэноэ был готов согласиться с правильностью этой инструкции, но расставаться с кем-либо из своих секретарей категорически не желал. Не в меньшей (если не в большей) степени этого не желали и Наарит с Таутингом. Вопрос же об исключении из правил следовало решать чуть ли не на уровне главы Управления Двора, обращаться к которому Кэноэ по ряду причин не хотелось. Поэтому ребята пока довольствовались неофициальными отношениями, тем более, что против служебных романов ни должностные инструкции, ни общественная мораль почему-то не возражали.

  - Ваше высочество! - прямо в коридоре Кэноэ перехватил инженер Таахел. Сейчас этого человека, ведущего себя со спокойной уверенностью высококвалифицированного специалиста, уже никто бы не сравнил с мокрой птицей. - Вам срочная депеша! Из Столицы!

  - Что случилось?!

  Кэноэ не ждал оттуда никаких посланий и не без оснований полагал, что весть вряд ли будет доброй.

  - Сегодня ночью скончался член Совета Пятнадцати, верховный советник Минэо эни-Риенг! Вас и блистательную Кээрт просят прибыть в Столицу на похороны, которые состоятся послезавтра.

  - Жаль его, - тихо сказала Кээрт. - Конечно, он уже и очень старый был, и долго болел, но все равно очень жаль.

  - Жаль, - согласился Кэноэ. - Ты ведь знаешь, моя бабушка Риеннт была его племянницей, так что он - мой двоюродный прадед. Безусловно, я обязан быть на похоронах!

  Обернувшись, Кэноэ поискал глазами Таутинга.

  - Тау, ты все слышал?! Разыщи Меркуукха, Ровоама и всех остальных! Мы сейчас вылетаем - сначала, наверное, в столицу провинции, а потом - домой!... Хотя, нет, погоди! Не сейчас! Не могу же я здесь все сразу бросить! Сперва выясним, чем мы еще можем помочь. И, на всякий случай! Напомни, чтобы я не забыл взять под свой личный контроль выплату компенсаций тем, кого эвакуировали из ущелья!...

  В Ренкизамие, столице 41-й провинции, дождь не шел. И это, на взгляд Кэноэ, почти компенсировало ее недостатки. Потому что город, который он осмотрел три дня тому назад, до отлета в дождливые горы, ему активно не понравился.

  Причем, тогда он даже не сразу понял, что там "не так". Город как город. Может, не слишком красивый, но достаточно благоустроенный, очень чистый и аккуратный, особенно как для мегаполиса с восьмимиллионным населением. Везде полно полиции, которая действительно следит за порядком. На улицах обращает на себя внимание обилие мусорных баков и дворников в форменной желто-фиолетовой одежде.

  Помог ему Таутинг, сравнивший Ренкизамие с домом, вычищенным излишне усердной домохозяйкой до состояния стерильности. Гордиться им можно, показывать соседям - тоже, а вот жить в нем не слишком удобно.

  Именно такой - вышколенной, содержащейся в образцовом порядке, но мрачноватой и неуютной - представлялась ему сейчас вся 41-я провинция. Кэноэ знал, что она находится на хорошем счету за высокие экономические показатели и внутреннее спокойствие. Синдикат, во всяком случае, сидел в ней тише воды, ниже травы. Более того, здесь удалось серьезно ограничить даже практически неистребимую низовую мелкую коррупцию. Вот только по числу судебных приговоров на душу населения, в основном, за "нарушение общественного порядка" провинция занимала в Метрополии первое место со значительным отрывом, а боязнь местных чиновников совершить ошибку и их стремление переложить любое мало-мальски ответственное решение на вышестоящие инстанции превышали здесь все мыслимые границы.