Почти нормальная жизнь (ЛП) - Джеймс Моника. Страница 39

Конечно же, мне достался в уборку номер, где проживали самые сексуально озабоченные люди, известные человечеству, так как презервативы были разбросаны по всей комнате, в ванной, в... шкафу.

Вчерашний разговор так и прокручивается в моей голове. Как бы я ни старалась не думать о Куинне, это имело строго противоположный эффект.

Действительно ли он говорил правду? Могу ли я довериться ему? Хочу ли я этого? Я думаю, мне еще стоит выяснить ответ на эти вопросы, прежде чем снова развлекаться с ним под дождем.

У меня вырывается стон, когда вижу уголок чего-то синего, выглядывающего из-под зеленого ковра. Это еще один презерватив.

Я понять не могу. Секс имеет такое огромное значение? По правде говоря, у меня никогда не было такого опыта и мне не стоит говорить так, но секс не так уж и важен, правда?

Интересно, что Куинн чувствовал, когда прижимал мое трепещущее тело к своей широкой груди. Как у него, у единственного человека в мире получилось пробудить во мне грязные фантазии, которые смущают меня, как только я о них подумаю. Может быть, сделать это с правильным человеком не так уж и плохо. Но я не знаю этого, и боюсь спросить. Да и как бы вообще задать такой вопрос?

Я подхожу ближе к ковру, кончиком кедов от «Чакса» (прим. пер.: англ. Chuck Taylor All-Star (также «конверсы», Converse All-Star) – знаменитые кеды фирмы «Converse», которую основал Маркус Миллс Конверс (англ. Marquis Mills Converse) в 1908 году) приподнимаю за краешек, как вдруг жук лениво выползает из-под него.

Мои глаза чуть ли не вылезают из орбит (и это совсем не смешно), и я тут же со всех ног на грани истерики выбегаю прочь из четвертого номера. Из-за паники случайно врезаюсь в дедушку, который шел по коридору со стопкой чистых белых полотенец.

– Где пожар? – ухмыляется он.

– Хэнк, тебе срочно нужно решать проблему с насекомыми, – говорю я, пытаясь сдерживаться и не переходить на пронзительный визг.

Дедушка хмуриться и медленно кивает.

– Я знаю, дитя, это у меня стоит в списке дел. Я сегодня же позвоню в санэпидемстанцию.

– Отлично. Хорошо. Тебе следует перенести его в начало списка. Это дело должно стоять первым, – ловко добавляю я, одаривая его небольшой улыбкой.

Когда он смотрит на меня через стопку полотенец, я замечаю, что, конечно же, ему смешно из-за моего страха.

– Они скорей больше боятся тебя саму, чем ты их, – смеется он.

– Ну, у них больше ног и глаз, поэтому я считаю, что мой страх перед насекомыми вполне оправдан, чем у них передо мной, – отвечаю я, в отвращении передергиваю плечами, как только представляю множество ног и глаза-бусинки.

– Во сколько ты идешь на работу сегодня? – спрашивает старик, когда я подкрадываюсь к номеру четыре и, убедившись, что там нет ползучего гада, захожу внутрь.

– Я начинаю в два, – отвечаю я, – а что?

– Дело в том, что отель должен будет освобожден на всю ночь, так как будут травить всех насекомых, – отвечает Хэнк. Он начинает звенеть ключами, когда открывает ванную комнату и кладет полотенца на шкафчик.

Вот блин, разумеется.

– Я вызову службу через несколько дней, – говорит он, когда видит, что я глубоко задумалась о том, где мне переночевать в это время.

– Ой, да все нормально. Вызывай службу в любое время, я что-нибудь придумаю, – отвечаю я. Не хочу, чтобы Хэнк испытывал какие-то неудобства из-за меня.

– Ты всегда можешь остаться у моего друга, Барри. В конце концов, и я там буду, – предлагает он с доброй морщинистой улыбкой. – Я уверен Барри будет счастлив, рассказать своим друзьям, что живет с такой молодой девушкой, как ты. Конечно же, он упустит ту часть, где я тоже там живу, – добавляет старик, подмигивая.

Я не могу сдержаться и смеюсь.

– Это действительно круто. Мне следует предпринять кое-какие меры, – вскользь упоминаю я. Хэнк и так сделал для меня очень многое, и я не могу позволить ему волноваться еще и об этом.

– Хорошо, дитя. Удачного рабочего дня. Я сообщу тебе, как станет известен день посещения службы, – говорит он и проскальзывает в двери третьего номера.

Черт.

Где мне остаться? Я всегда могу найти другой отель, но я знаю, сколько это будет стоить. Деньги, заработанные таким трудом, будут потрачены впустую.

Именно по этой причине я обязана дедушке очень многим. Он открыл для меня свой «дом» и дал мне намного больше, чем просто место для ночевки. Он дал мне место, которое я могу назвать домом.

* * *

Моя смена в закусочной, как всегда, одно сплошное сумасшествие. Я понятия не имею, откуда все эти люди приходят. Может, они похожи на меня, и просто проходят мимо. Однако чем больше времени я провожу здесь, тем труднее мне вспомнить, для чего я осталась.

– Итак, что ты будешь делать сегодня вечером? – спрашивает Табита, немного подпрыгивая передо мной, когда я наполняю сахарницу.

– Хм, я не совсем уверена, – отвечаю я. Не хочу говорить, что могу остаться бездомной этим вечером.

Дедушка мне пока ничего не говорил. Я уверена, что он сдержит свое слово и организует санэпидемстанцию на несколько дней таким образом, чтобы я успела найти место для ночлега.

– Пойдем по магазинам? – спрашивает Табита, делая большие щенячьи глазки.

Шопинг? В самом деле? Я не могу думать о чем-то еще более ужасном, чем это. Но когда я смотрю на Табиту, на то, как она обидчиво начала выпячивать нижнюю губу, я сдаюсь.

– Хорошо, будет весело, – нет, не будет, думаю я.

Табита взвизгивает и тут же бросается мне на шею с объятиями. На самом деле, я хотела бы не чувствовать неловкость от объятий с ней.

Кто бы мог подумать?

* * *

– Табита, это слишком... розовое, – говорю я, оглядывая себя сверху вниз. Девушка заставила меня примерить топ. И теперь она стояла передо мной в примерочной, пристально осматривая меня.

Конечно, я сделала это только для того, чтобы угодить ей, но сейчас мне этого не хочется. Знаю, теперь Табита не отстанет от меня, пока я не куплю это или придется спорить с ней до посинения.

Я натягиваю выше топ без бретелек и начинаю пыхтеть от негодования, когда он сползает с моей жалкой груди. На самом деле, я не так глупа, чтобы не понять, что такие топы больше подходят таким девушкам, как Табита, которые имеют соблазнительные формы.

– Эм... может лучше взять что-то менее розовое и не такое... открытое? – спрашиваю я, не желая обидеть Табиту.

Табита ухмыляется.

– Никогда не думала, что ты такая ханжа.

Я хочу поспорить с ней, но спустя секунду раздумываю, потому что приходит понимание того, что я действительно немного строга к себе. Раньше дома я никогда не ходила на шопинг. Честно говоря, выглядело бы совсем неуместно, если бы я доставляла товар по потрепанным улицам Лос-Анджелеса в чем-то розовом.

– Хорошо, а что ты думаешь об этом? – спрашивает Табита и бросает мне еще три вещицы.

К счастью, одежда теперь не такая розовая и откровенная.

Прижимаю их к своей груди и быстро ныряю за шторку, чтобы примерить.

– Вот видишь, это весело! – громко говорит Табита.

Мне не нравиться признавать это, но мне действительно по душе весь этот процесс. Каждый раз, когда Табита предлагает «веселое» времяпровождения, то я всегда думаю, что этого быть не может.

Ругаю себе под нос из-за того, что не могу найти застежку на блузке. Табита спрашивает меня.

– У тебя там все в порядке?

– Да, все хорошо, – быстро отвечаю я, чтобы она не ворвалась в примерочную, так как я стою в одном лифчике и джинсовых шортах.

Парочка ругательств вырываются из моего рта.

– Берегись, я захожу, – хихикает Табита.

И прежде чем я успеваю что-то возразить или прикрыть себя, она влетает как ураган, с силой отдергивая шторку.

– Хэй! – восклицаю я, стараясь закрыть шторку, и смущенно прикрываю себя руками.

– Я тебя умоляю, Пейдж. У меня тоже есть грудь, – девушка смотрит на меня и хихикает, совсем не заботясь о том, что я в полуобнаженном виде.