Ищу человека (сборник) - Довлатов Сергей Донатович. Страница 8
Дважды обежав вокруг коттеджа с песней «Любо, братцы, любо!», Жбанков уселся на полку и закурил.
– Ну как? – спросила Белла.
– Нормально, – ответил фотограф, гулко хлопнув себя резинкой по животу.
– А вы? – спросила Белла, обращаясь ко мне.
– Предпочитаю душ.
В соседнем помещении имелась душевая кабина. Я умылся и стал одеваться.
«Семнадцатилетняя провинциальная дурочка, – твердил я, – выпила три рюмки коньяка и ошалела…»
Я пошел в гостиную, налил себе джина с тоником.
Снаружи доносились крики и плеск воды.
Скоро появилась Эви, раскрасневшаяся, в мокром купальнике.
– Ты злой на меня?
– Нисколько.
– Я вижу… Дай я тебя поцелую…
Тут я снова растерялся. И это при моем жизненном опыте…
– Нехорошую игру ты затеяла, – говорю.
– Я тебя не обманываю.
– Но мы завтра уезжаем.
– Ты будешь снова приходить…
Я шагнул к ней. Попробуйте оставаться благоразумным, если рядом семнадцатилетняя девчонка, которая только что вылезла из моря. Вернее, из реки…
– Ну, что ты? Что ты? – спрашиваю.
– Так всегда целуется Джуди Гарланд, – сказала Эви. – И еще она делает так…
Поразительно устроен человек! Или я один такой?! Знаешь, что вранье, примитивное райкомовское вранье, и липа, да еще с голливудским налетом, – все знаешь и счастлив как мальчишка…
У Эви были острые лопатки, а позвоночник из холодных морских камешков… Она тихо вскрикивала и дрожала… Хрупкая пестрая бабочка в неплотно сжатом кулаке…
Тут раздалось оглушительное:
– Пардон!
В дверях маячил Жбанков. Я отпустил Эви.
Он поставил на стол бутылку водки. Очевидно, пустил в ход свой резерв.
– Уже первый час, – сказал я, – нас ждут в райкоме.
– Какой ты сознательный, – усмехнулся Жбанков.
Эви пошла одеваться. Белла Константиновна тоже переоделась. Теперь на ней был строгий, отчетно-перевыборный костюмчик.
И тут я подумал: ох, если бы не этот райком, не эта взбесившаяся корова!.. Жить бы тут, и никаких ответственных заданий… Яхта, речка, молодые барышни… Пусть лгут, кокетничают, изображают уцененных голливудских звезд… Какое это счастье – женское притворство!.. Да, может, я ради таких вещей на свет произошел!.. Мне тридцать четыре года, и ни одного, ни единого беззаботного дня… Хотя бы день пожить без мыслей, без забот и без тоски… Нет, собирайся в райком… Это где часы, портреты, коридоры, бесконечная игра в серьезность…
– Люди! У меня открылось второе дыхание! – заявил Жбанков.
Я разлил водку. Себе – полный фужер. Эви коснулась моего рукава:
– Теперь не выпей… Потом…
– А, ладно!
– Тебя ждет Лийвак.
– Все будет хорошо.
– Что значит – будет? – рассердился Жбанков. – Все уже хорошо! У меня открылось второе дыхание! Поехали!
Белла включила приемник. Низкий баритон выкрикивал что-то мучительно актуальное:
Мы пили снова и снова. Эви сидела на полу возле моего кресла. Жбанков разглагольствовал, то и дело отлучаясь в уборную. Каждый раз он изысканно вопрошал: «Могу ли я ознакомиться с планировкой?» Неизменно добавляя: «В смысле – отлить…»
И вдруг я понял, что упустил момент, когда нужно было остановиться. Появились обманчивая легкость и кураж. Возникло ощущение силы и безнаказанности.
– В гробу я видел этот райком! Мишка, наливай!
Тут инициативу взяла Белла Константиновна:
– Мальчики, отделаемся, а потом… Я вызову машину.
И ушла звонить по телефону.
Я сунул голову под кран. Эви вытащила пудреницу и говорит:
– Не можно смотреть.
Через двадцать минут наше такси подъехало к зданию райкома. Жбанков всю дорогу пел:
Вероятно, таинственная Маня олицетворяла райком и партийные сферы…
Эви гладила мою руку и шептала с акцентом волнующие непристойности. Белла Константиновна выглядела строго.
Она повела нас широкими райкомовскими коридорами. С ней то и дело здоровались.
На первом этаже возвышался бронзовый Ленин. На втором – тоже бронзовый Ленин, поменьше. На третьем – Карл Маркс с похоронным венком бороды.
– Интересно, кто на четвертом дежурит? – спросил, ухмыляясь, Жбанков.
Там снова оказался Ленин, но уже из гипса…
– Подождите минутку, – сказала Белла Константиновна.
Мы сели. Жбанков погрузился в глубокое кресло. Ноги его в изношенных скороходовских ботинках достигали центра приемной залы. Эви несколько умерила свой пыл. Уж чересчур ее призывы шли вразрез с материалами наглядной агитации.
Белла приоткрыла дверь:
– Заходите.
Лийвак говорил по телефону. Свободная рука его призывно и ободряюще жестикулировала.
Наконец он повесил трубку.
– Отдохнули?
– Лично я – да, – веско сказал Жбанков. – У меня открылось второе дыхание…
– Вот и отлично. Поедете на ферму.
– Это еще зачем?! – воскликнул Жбанков. – Ах да…
– Вот данные относительно Линды Пейпс… Трудовые показатели… Краткая биография… Свидетельства о поощрениях… Где ваши командировочные? Штампы поставите внизу… Теперь, если вечер свободный, можно куда-то пойти… Драмтеатр, правда на эстонском языке, Сад отдыха… В «Интуристе» бар до часу ночи… Белла Константиновна, организуйте товарищам маленькую экскурсию…
– Можно откровенно? – Жбанков поднял руку.
– Прошу вас, – кивнул Лийвак.
– Здесь же все свои.
– Ну, разумеется.
– Так уж я начистоту, по-флотски?
– Слушаю.
Жбанков шагнул вперед, конспиративно понизил голос:
– Вот бы на кир перевести!
– То есть? – не понял Лийвак.
– Вот бы, говорю, на кир перевести!
Лийвак растерянно поглядел на меня. Я потянул Жбанкова за рукав. Тот шагнул в сторону и продолжал:
– В смысле – энное количество водяры заместо драмтеатра! Я, конечно, дико извиняюсь…
Изумленный Лийвак повернулся к Белле. Белла Константиновна резко отчеканила:
– Товарищ Жбанков и товарищ Довлатов обеспечены всем необходимым.
– Очень много вина, – простодушно добавила Эви.
– Что значит – много?! – возразил Жбанков. – Много – понятие относительное.
– Белла Константиновна, позаботьтесь, – распорядился секретарь.
– Вот это – по-флотски, – обрадовался Жбанков, – это – по-нашему!
Я решил вмешаться.
– Все ясно, – говорю, – данные у меня. Товарищ Жбанков сделает фотографии. Материал будет готов к десяти часам утра.
– Учтите, письмо должно быть личным…
Я кивнул.
– Но при этом его будет читать вся страна.
Я снова кивнул.
– Это должен быть рапорт…
Я кивнул в третий раз.
– Но рапорт самому близкому человеку…
Еще один кивок. Лийвак стоял рядом, я боялся обдать его винными парами. Кажется, все-таки обдал…
– И не увлекайтесь, товарищи, – попросил он, – не увлекайтесь. Дело очень серьезное. Так что в меру…
– Хотите, я вас с Довлатовым запечатлею? – неожиданно предложил Жбанков. – Мужики вы оба колоритные…
– Если можно, в следующий раз, – нетерпеливо отозвался Лийвак, – мы же завтра увидимся.
– Ладно, – согласился Жбанков, – тогда я вас запечатлею в более приличной обстановке…
Лийвак промолчал…
…Внизу нас ждала машина с утренним шофером.
– На ферму заедем, и все, – сказала Белла.
– Далеко это? – спрашиваю.
– Минут десять, – ответил шофер, – тут все близко.
– Хорошо бы по дороге врезку сделать, – шепнул Жбанков, – горючее на исходе.
И затем, обращаясь к водителю: