Венера из меди - Дэвис Линдсей. Страница 28

– Не становиться арендодателем? – Северина бросила на меня короткий взгляд. Я был одет в свою обычную залатанную тунику, повседневный пояс и не причесан. – Нет большей опасности, чем эта, верно?

– Охотники за приданым не обладают монополией на амбиции!

Она восприняла это с хорошим самообладанием.

– Мне лучше признаться. Причина, по которой владелец помещений под лавки не является моим домовладельцем…

Я догадался, – Эта квартира у тебя в собственности?

– Так получилось, я контролирую все сдаваемые в наем квартиры в этом квартале, но не магазины, я в них никакой доли не имею.

Она говорила смущаясь, так как это признание подводило нас к вопросу о ее быстро приобретенных наследствах. Я знал от резчика гемм в Субуре, что по крайней мере некоторые из арендаторов Северины были ею довольны. Но меня больше интересовало, как она сначала приобрела свою добычу, нежели как она ее после вложила.

Я встал. Мы были в комнате, окрашенной в яркий желто-охристый цвет, в комнате были складывающиеся двери. Я раздвинул их шире, надеясь увидеть зелень, но нашел только замощенный двор без единого деревца.

– А сад у тебя здесь есть?

Северина покачала головой. Я изобразил разочарование, отвернувшись от тоскливого затененного дворика.

– Конечно, ты продвигаешься слишком быстро. Сажать растения удел тех, кто склонен оставаться на месте… Не бери в голову, с Новом ты приобретешь половину Пинция…

– Да, хватит места, чтоб развлекаться фигурной стрижкой кустов… А какое у тебя жилье?

– Всего четыре комнаты, одна под офис. Я недавно снял эту квартиру.

– Нравится?

– Не очень; соседи шумные, мне не хватает балкона. Но там просторно, мне это нравится.

– Ты женат?

– Нет.

– Подружки?

Она заметила, что я колеблюсь.

– Позволь угадать – только одна? У тебя с ней проблемы?

– Почему ты так думаешь?

– Ты похож на человека, что любит переоценивать свои силы.

Она надо мной издевалась, но с пятью сестрами я научился игнорировать чужое чрезмерное любопытство. Северина, которая была умнее моих сестер, сменила тему:

– Когда ты за кем-то следишь, у тебя есть помощник?

– Нет, я работаю один.

Услышав это, она рассмеялась; я чувствовал, что по какой-то причине она все еще дразнит меня. Причину я выяснил много позже.

– Ты выглядишь смущенным, Фалько. Тебе не нравится, когда обсуждают твою личную жизнь?

– Я тоже человек.

– О да! Под личиной крутого мужлана скрывается очаровательная личность.

Это была липкая нить паутины: неприкрытая умелая лесть. Я почувствовал, что у меня по спине побежали мурашки.

– Брось это, Зотика! Если ты намерена продолжать этот приятный диалог, то я попрошу меня извинить.

– Расслабься, Фалько!

Я продолжал сопротивляться.

– Я не нуждаюсь в лести. Я и так знаю, что у меня большие карие глаза, я остроумен…

– Тонко!

– И кроме того, я ненавижу рыжих.

Ее взгляд стал пронзительным.

– Что тебе сделали рыжие?

Я слегка улыбнулся. Некая рыжеволосая девица когда-то сбежала с моим отцом. Но я вряд ли мог обвинить в этом все племя огненноволосых; я знал своего отца, и я знал, что это была его вина. Мое мнение было исключительно делом вкуса: рыжие никогда не притягивали меня.

– Может быть мы поговорим о деле? – предложил я, не позволяя ей продолжить расспросы обо мне.

Северина наклонилась к столу, наполнила свой кубок, затем взяла мой и долила его до края. Так как я подозревал ее в убийстве трех мужей, один из которых был аптекарь, я не исключал возможности, что меня отравят, поэтому я был в растерянности. Зная историю Северины, любой разумный человек отказался бы принять угощение из этих изящных бледных рук. С другой стороны в этом уютном доме, убаюканный приятной беседой, когда тебе предлагают изысканные закуски, казалось было бы плохими манерами отказаться. Был ли и я обезоружен этим так же как все предыдущие жертвы?

– Так что я могу сделать для тебя, Фалько?

Я поставил свой кубок, и водрузил свой подбородок на сплетенные пальцы.

– Я отплачу за комплимент тем, что буду совершенно прям.

Мы разговаривали без резкостей, в открытую, хотя серьезность дела усиливала напряженность. Она смотрела мне прямо в глаза, их расчетливая холодность была смягчена удовольствием, которое она, очевидно, получала от торга.

– Мои клиенты, женщины из дома Гортензиев, попросили меня выяснить, какая сумма потребуется, чтоб ты прекратила отношения с Новом.

Северина так долго молчала, что я начал перебирать свои слова в голове, ища неточность в формулировке. Но, должно быть, именно этого она и ожидала.

– Да, это сказано прямо, Фалько. Ты, видимо, имеешь богатый опыт, в предложении женщинам денег.

– Мой старший брат был светским человеком. Он в свое время удостоверился, чтоб я освоил, как опускать пол-денария в лифчик шлюшки.

– Грубо!

– Разницы никакой.

Я исполнил обязанности того Фалько, которого она назвала крутым мужланом, Северина откинулась назад.

– Что ж, это лестно! Сколько готовы предложить мне эти ужасные Поллия и Атилия?

– Скажи им, сколько ты хочешь получить. Если твое требование будет чрезмерным, я посоветую им отказаться. С другой стороны, мы обсуждаем цену жизни…

– Хотелось бы знать, что это такое! – Северина пробормотала сердито, почти шепотом. Она выпрямилась еще сильнее.

– Фалько, я спросила о предложении из чистого любопытства. Я не собираюсь порывать отношения с Новом. Всякая попытка подкупа будет лишь оскорблением и пустой тратой времени. Я уверяю тебя, то, что меня интересует, это не его деньги!

Последняя часть была произнесена с таким пылом,что я посчитал себя обязанным зааплодировать. Северина Зотика тяжело дышала, но она подавила свое раздражение, потому как нас прервали. Послышалось царапанье. Занавеска дрогнула. На мгновение, я почувствовал себя озадаченным, затем под кромкой занавески показался злой клюв и зловещий глаз с желтым веком, а за ними последовала белая голова и двенадцать дюймов (или около того) серых перьев, оттенка от лунной тени до угольно-черного.

Я заметил, что настроение Северины изменилось.

– Я не думаю, что ты захочешь держать попугая, Фалько? – вздохнула она. По моему мнению, место птицам на деревьях. Экзотических птиц – с их отвратительными болезнями – лучше оставить на их экзотических деревьях. Я покачал головой.

– Все мужики ублюдки! – проверещал попугай.

XXV

Я был столь удивлен, что рассмеялся. Попугай передразнил мой смех, тон в тон. Я почувствовал, что краснею.

– Ублюдки! – повторил попугай одержимо.

– Он очень несправедлив! Кто научил его этим антиобщественным высказываниям?

– Это не он, это она.

– О, какой я глупец!

Птица, которая выглядела как мерзкий комок перьев кусающий насест, с подозрением посмотрела на меня. Она стряхнула с себя дверную занавеску, мелькнув ярко-красным хвостом, а затем вбежала в комнату, таща свой огузок с видом дурного павлина. Она остановилась, чуть дальше досягаемости моего башмака.

Северина окинула взглядом свою любимицу:

– Ее зовут Хлоя. Она была такой, когда я ее получила. Символ любви от Фронтона. Он ввозил диких зверей.

– Да, отлично! Любой, кто проходит мимо мужчин с такой скоростью, как ты, должен скопить гору недооцененных подарков!

Попугаиха распушила передо мной перья; отдельные пушинки полетели в меня. Я попытался удержать себя от чиха.

В это момент занавеска снова отодвинулась, на этот раз это был один из коренастых рабов Северины. Он кивнул ей. Она встала:

– Пришел Нов. Обычно он обедает здесь.

Я был готов незаметно исчезнуть, но она сказала мне, чтоб я остался:

– Я только схожу и поговорю с ним. После этого не хочешь ли присоединиться к нам?

Я был слишком удивлен, чтоб ответить. Северина улыбнулась:

– Я ему рассказал все по тебя, – промурлыкала она, наслаждаясь моей растерянностью. – Останься, Фалько. Мой жених очень хочет встретиться с тобой.