Последнее, что ты сказал (ЛП) - Бирен Сара. Страница 7

Когда я ничего не ответил, он продолжил:

- Ты будешь настолько занята этим летом, что даже не заметишь.

Папа высадил меня у церкви. Телефон разрывался – я бросила на экран быстрый взгляд. Клей.

- Хай! – промолвил он.

- Ну, как там учишься? – спросила я.

- Учусь. О, гуд! – он говорил грубо, а рот был словно забит пеплом.

- У тебя похмелье?! Два часа дня.

Он расхохотался.

- Ну, капельку.

- Я думала, ты приедешь на День Матери. Планы поменялись?

- О да. Мне учиться к понедельнику.

- Не похоже, чтобы прошлой ночью ты учился.

Клейтон рассмеялся.

- О! Светлое и тёмное пиво изучал, - сколько можно?!

- Ты знал, что на лето Бетти и Рон сдали дом?

Клейтон резко оборвал её.

- Да, папа говорил. Слушай, сделай одолжение, скажи маме и папе, что этим летом я не вернусь домой.

- Что?!

- Ну, мы с парочкой приятелей арендуем домишку. Только на лето.

- И когда это вы решили?

- Несколько дней назад.

- Уверена, мама рассчитывала на тебя в ресторане.

- Ну, плевать. Кроме того, мне надо чуть поменяться, чтобы подходить под стать людям, к которым я клеюсь. Лучший мир.

- Лучший мир для тебя, возможно.

- Думаешь? А тебе не всё равно, приеду ли я домой?

- Всё равно. Просто… - но мне не всё равно. Всё иначе. Пропала моя Трикси, Бен. Не было Бетти и Рона, ни их сладостей, ни добра. Я не могу быть без них. Я больше не могу! Но я только тяжело вздохнула.

- Всё ок, Люси. Скажешь, да?

- Почему это должна делать я?

- Ну, помоги мне! Я хочу получить летом немного удовольствие, а не трудиться в ресторане.

- О, как мило! Мне подходит – тебе нет?

- Именно. Вспомни, я старше.

- Как обычно! – выплюнула я. – Сам скажешь.

Я сбила звонок и шагнула на кладбище.

Могила Трикси находилась в стороне, дальше всего от церкви, под серебристыми клёнами. Надгробие у неё было из красного гранита, маленькое и простое. Дата, имя и "любимая дочь и сестра".

Мать Трикси, Джейн, рассадила тут цветы, и земля была ещё сыроватой, где она поливала её. Она сегодня здесь была. Первый День Матери без Трикси…

У подножия могилы Трикси была маленькая скамейка с херувимами. Я присела – и повернулась к ней.

- Эй, Трикс, - как всегда.

И я заговорила.

Говорила об Эмили, о том, как рада её нянчить, рассказала о том, как работала с уборкой. Говорила о Клее, о Ханне и Дастине, вчерашнем кино и о том, как странно идти в кино без неё.

Говорила о Кларках, об арендаторах, Саймоне с его футболкой.

- И, хм, он довольно мил. Как думаешь? Пойти с ним?

Я опустилась на колени рядом с надгробием и погладила его кончиками пальцев.

- А ещё я видела Бена. Я беспокоюсь о нём, Трикс. Он всегда зол. Со мной не разговаривает. Я хотела сказать… Ему без тебя трудно, понимаю. Он по тебе скучает. Но почему надо взваливать это на меня, зачем отталкивать и такое говорить?

Трикси не ответила.

Только один человек мог ответить на эти вопросы.

- Я стараюсь быть смелой, Трикси, - прошептала я. – Но было куда проще, когда ты мне об этом напоминала.

Я встала, стряхнула траву с колен. Потянулась в карман, положила на надгробие конфету. Я всегда клала ей конфетку, когда приходила сюда, какую угодно из её любимых. Мне нравилось думать о том, как она будет ею наслаждаться, хотя, скорее всего, за Трикси это сделают енот или белка.

- Я его спрошу, - промолвила я. – В следующий раз, когда увижу, я пойду прямо к нему и спрошу, почему он вышвырнул меня из своей жизни, - я прижала пальцы к губам, потом к надгробию. – Потом, Трикси. Я люблю тебя.

Я обернулась. Дыхание словно пропало, когда я увидела Бена на ступенях церкви, перегнувшегося через перила. Он так грустно смотрел на меня… Интересно, как долго он там стоял и мог ли услышать всё, что я сказала Трикси.

Я отвела взгляд и зашагала вниз по улице. Мой блестящий план по противостоянию ему превратился в мятую траву под ногами.

10 · Бен

Люси на кладбище.

Сегодня первый День Матери без Трикси. Я перестал ходить в церковь после его смерти, никогда не бывал на кладбище, но мать попросила сходить, а я не смог отказать. И это плохо. Плакала мама, папа её обнимал, а я бродил между надгробиями.

Её там нет. Трикси умерла, а то, что мы вложили в землю, это просто оболочка. Я не ходил в её комнату – и не мог заставить себя сесть у её могилы.

Какой толк? От этого мне легче не будет.

Мама рыдала большую часть дня, поэтому, когда папа сюда меня отправил за сиренью с куста на её могиле, я пришёл.

Но тут была Люси.

Я стоял на ступенях церкви и наблюдал за нею. Она говорила – но услышать я не мог. Потом встала, положила что-то на надгробие, поцеловала пальцы и прижала их к надгробию. Я постарался проглотить застывший в горле комок. На это нельзя смотреть.

Прежде чем я отступил, Люси обернулась и увидела меня.

Ох, пусть она не идёт ко мне и не пробует поговорить! Я вряд ли сдержусь. Она должна чувствовать примерно то же самое, потому и уходит, опустив голову.

Ненавижу. Ненавижу, что ничего не могу исправить. Ненавижу, что не заслуживаю прощения.

Я подошёл к могиле Трикси, достал мамины садовые ножницы. Надо сделать это быстро.

Конфета на камне. Трикс и Люси любили тратить все свои деньги на конфеты. Они приходили домой, загорали и делили – карамель для Трикси, шоколад и помадки для Лулу.

Однажды, несколько лет назад, я последовал за ними, сделал вид, что пошёл по поручению папы в хозмагазин.

- Почему ты нас преследуешь? – спросила Трикси.

- Не преследую, - я остановил велосипед, чтобы на них не натолкнуться.

- На тротуаре кататься на велосипеде нельзя, - сказала она.

- И кто меня остановит?

- Иди домой.

- Я должен купить папе гвозди.

- Гвозди?! – возмутилась Трикси. – Он что, давно ногти не бил?

- Не знаю. Двухдюймовые гвозди, - звучало правдоподобно. – Вот этим я и занимаюсь. А вы?

- Ты же знаешь, что мы собираемся в "Душистый горошек", - она остановилась, обернулась и упёрла руки в бока. Люси тоже замерла, запихнув руки в карманы шорт. Она смотрела в землю, не могла понять на меня взгляд.

- Почему ты никогда ничего не скажешь, Лулу? – спросил я. Она вскинула голову, и в её глазах светился то ли страх, то ли удивление… - Эй! Я просто поддразнил…

Она покраснела, отвернулась и вновь зашагала вперёд.

- Оставь нас в покое, Бен, - отмахнулась Трикси. – Иди за гвоздями.

Позже, когда Люси вернулась домой, я нашёл кусок кленовой помадки, любимой, в горохово-зелёной ткани на моём столе в спальне.

После этого, каждый раз, когда девушки шли в "Душистый горошек", я всегда находил кленовую помадку на своём столе. Два года. Пока Трикси не умерла, они не перестали туда ходить – и не перестали смеяться.

Я старался не плакать, пока срезал несколько веточек сирени, но ничего с собой поделать не мог. Я стёр слёзы тыльной стороной ладони, прежде чем спустился вниз по склону.

Я был прав, когда избегал этого места. И больше сюда не вернусь.

Самая высокая башня на свете

Трикси и Лулу любили исследовать мир. Они поднимались в леса и купались в озёрах. Ловили рыбу и на следующий день выпускали её в озеро.

Они взбирались на деревья в парке, на гигантские ясени и дубы, и даже если сердце Люси колотилось от страха, а ладони потели, она шла вверх. "Держись", - напоминала ей Трикси, и Лулу держалась. Когда она не могла идти дальше, она смотрела на красивое спокойное озеро, в честь которого назвали и город – Хальчион. Она никогда не видала ничего прекраснее. Отсюда, с верхушки дерева, озеро, казалось, можно было увидеть всё.