Жаркий поцелуй (ЛП) - Ли Лора. Страница 27

— Тебе это нравится, малышка? Нравится чувствовать, как мой член трахает твою тесную киску, сводя нас обоих с ума? — спросил он мягко, вызывая эхо прошлого. — Скажи мне, в чем ты нуждаешься, Шеррa. Я дам тебе все, о чем попросишь.

— Нет. — Шерра откинула голову на матрац, борясь с мощным, непреодолимым криком собственной души и потребностями, бившимися в мозгу. — Прекрати это, Кейн. Пожалуйста. Просто позволь мне кончить.

— Нет, — проворчал он, обнажая зубы, пока его собственное тело дрожало от желания. — Еще нет. Почувствуй это, малышка. Почувствуй, насколько это хорошо.

Он жестче в нее толкнулся, сделал паузу, его член, сильно пульсировал в чувствительном зажиме ее киски.

— Кейн… — прорыдала Шерра его имя.

— Сейчас. — Он снова рванулся в нее. Сделал паузу. Его глаза наблюдали за нею с диким блеском, голодом и напряжением. — Сейчас.

— О, Боже. — Ее бедра дернулись от следующего грубого толчка, Шерра повернула голову, и, уткнувшись в грудь Кейна, яростно лизнула свою метку на его коже, и он резко замер. — Возьми меня, Кейн. Трахни так сильно и горячо, пока ничто не будет иметь значения, кроме нас. Только мы…

Ее рот накрыл метку, покусывая и лаская языком за секунду до того, как вцепиться зубами в его кожу.

Мужской рык удовлетворения заполнил комнату, когда Кейн начал двигаться. Одна рука скользнула к ее бедру, в то время как его собственные бедра раскачивались, толкая, сильно и глубоко загоняя в нее член, пока она его кусала. Шерра ласкала образовавшуюся ранку, зализывая ее распухшим языком — гормон просачивался наружу и заполнял образовавшуюся рану, проникая в кровоток. Она ласкала кожу, вкус которой на языке стал последней каплей, заставившей ее забыть о том, почему она не должна была этого делать. Оргазм взорвался в ее киске, стискивая его двигающийся член, и Шерра оторвалась от его груди, крича о своем освобождении.

— Охренеть, да! Кончай для меня, малышка. — Он уткнулся головой в ее шею, яростно потерся о ее кожу, ведя ее оргазм выше, продлевая наслаждение, пока действительность, прошлое и настоящее не исчезли. Были только она и Кейн. Вдвоем, сплавленные воедино, соединенные оргазмом, их общим наслаждением, которое испытали впервые за долгие годы — два бьющихся сердца, соединенных, и умиротворенных.

Здесь и сейчас настал мир.

* * * * *

Сет Лоуренс повидал многое в своей жизни. В свои тридцать пять он предполагал, что испытал в своей жизни все, каждое чертово приключение, на которое способен мужчина его характера. Он побывал на самой темной стороне жизни, но ничто не подготовило его к Дон Дэниэлс. Он прочел ее файл. Возраст двадцать семь, Порода Пумы, ужасы, зафиксированные в файлах Лаборатории, были немыслимы. Дон перенесла ад, никакой ребенок не смог бы выжить после такого.

В золотисто-карих бассейнах ее глаз таилось загнанное выражение. Там жило прошлое, приучившее ее взирать на окружающих с мрачным подозрением и затаенным голодом. Не сексуальным голодом, но глубокой душевной тоской, сжигающей ум жаждой жить. Сет мог биться об заклад, что Дон никогда не знала прикосновений возлюбленного или нежного объятия друга, с ней всегда были страх и кошмары ее прошлого.

Теперь, она стояла в пансионе Святилища, наблюдая за ним теми таинственными бассейнами глаз, приняв напряженную, защитную позу, пока отвечала на его требование. Сет подавил улыбку, потер пальцем губы, и, опершись локтем на обитый подлокотник кресла, скрестил ноги и водрузил на тиковый журнальный столик перед собой.

— Вы не в том положении, чтобы требовать что-либо, господин Лоуренс, — напомнила она ему. Французская коса, в которую она заплела волосы, открывала высокие скулы и нежные черты лица. Мягкие, золотисто-коричневые пряди, едва светлее ее глаз, оттенка богатой, светлой карамели. — Святилище — не один из ваших офисов, — продолжила она. — Мои мужчины не находятся у вас в подчинении.

Ее мужчины? Сет нахмурился. Ему не понравилось, как она это произнесла. Ее охранники, возможно?

Да, такая формулировка ему больше нравилась.

— Кроме того, я также напоминаю вам, что вы здесь под наблюдением. Если бы не Кэсси, то выздоравливать вам в больнице вместо того, чтобы рассиживаться на этом проклятом кресле, уставившись на меня, будто я жук под микроскопом.

Он вздернул бровь. Фактически, он смотрел на нее как кот на сметану. Вид ее маленького, компактного тела сводил его с ума. Соблазнительная грудь, обтянутая невзрачной хлопковой зеленой футболкой, и оружие, прикрепленное к ее бедрам, не должны были быть сексуальными. Он оказался большим извращенцем, чем думал, потому что его чертов член становился колом, когда Дон так вызывающе вела себя с ним.

— Я полагаю что фраза «следить, как за лакомым кусочком нежного мяса» была бы более подходящей. — Он сдержал улыбку, пытаясь скрыть из глаз заинтересованность.

Дон тревожно вздрогнула, сжала челюсти, ее слегка загорелое лицо побледнело, а в пристальный взгляд вернулись тени. Затем она зарычала.

Когда она оскалила свои жемчужные зубки, член Сета дернулся, резко напоминая хозяину о возбужденном состоянии.

— Не делайте ошибку, предполагая, что можете со мной играть, Лоуренс, — прорычала она, но он заметил, как укрепились ее соски, и уловил судорожный вздох. — Я разорву вас раньше, чем вы осознаете, что случилось.

Тогда он улыбнулся. Медленная, уверенная улыбка искривила губы, а его пристальный взгляд пробежался по ней еще раз.

— Играть с вами? — мягко пробормотал он. — Фактически я был довольно серьезен, милая, ни минуты в этом не сомневайтесь.

Хотел ли он когда-либо женщину так стремительно, так горячо, как сейчас? Такого с ним еще не было. Он помнил бы этот голод, эту сжигающую похоть. В то время как он продолжал наблюдать за нею, ее лицо покраснело, побледнело, затем вспыхнуло снова. Ее дыхание стало тяжелее и быстрее. Рука сползла к оружию, лаская пальцами рукоятку, будто предупреждая.

— Не делайте эту ошибку, Лоуренс. — Ее голос звучал холодно, но он уловил в нем затаенную боль, гнев. — Мужчины получше вас пробовали. И потерпели неудачу.

— Они не были мужчинами. — Сет не двигался, несмотря на потребность вскочить в ярости на ноги, шагнуть к ней, притянуть ее к себе и заполнить его рот ее вкусом. — Бешеные животные, Дон, не больше.

Ее рука сжалась на оружии, и сожаление заполнило ее глаза.

— Не дурачьте себя, мечтая, что я упаду к вашим ногам, как те женщины, которые толпой бегут следом за вами, — отрезала Дон распрямив плечи, что лишь сильнее обрисовало ее грудь в облегающей футболке, подчеркнувшей напряженные соски.

Тугие, твердые горошинки — он отдал бы свое левое яичко, лишь бы испробовать их вкус. Ну, возможно, не яичко, но чертовски что-то столь же ценное.

— Я был бы разочарован, если бы вы так сделали, моя милая.

Сет положил руку на колено, изо всех сил стараясь выглядеть расслабленно и спокойно. Не время ее пугать. Он хотел вывести Дон из равновесия, но не хотел, чтобы она сбежала от него.

— Я лишь сообщаю очевидное. Вы сказали, что я наблюдал за вами, как за жуком под микроскопом. Но фактически, передо мной очень красивая женщина, которой вы являетесь, ничего иного.

— Я — животное. Одно уже это должно заставить вас меня опасаться, — прорычала Дон, снова сверкая острыми клыками.

Сукин сын, его чертов член мучительно напрягся, не взирая на угрозу.

Сет снова окинул ее взором.

— У вас, ребята, пунктик на том, что вы животные? — спросил он. — За прошедшую неделю, я слышал это несколько раз. Если это — то, чему вы действительно верите, то какого черта пытаетесь смешаться с остальной частью человечества? Где самая близкая клетка, Дон, я помогу тебе себя запереть.

Он понимал, что доводит ее, но был бессилен остановиться. Его приводило в бешенство слышать, как она описывает себя таким способом, видеть в ее глазах веру в собственные слова. Это приводило его в ярость, ведь он помнил, каким путем эту веру в нее вбили. Как будучи ребенком, всего лишь ребенком, она была изнасилована солдатами Совета, осмеяна ими, вынужденная быть животным, которым они ее называли.