Жаркий поцелуй (ЛП) - Ли Лора. Страница 35

— Горячка утихает, Шерра, ты это знаешь, — упрекнул ее он. — Твое тело пытается тебе рассказать о том, что твое сердце и разум уже приняли. Ты слишком упряма, чтобы к нему прислушаться.

Она почти вытаращилась на него.

— Как ты вообще мог такое сказать? Кэллан, это не упрямство. — Она попыталась скрыть боль, вызванную его словами, и даже больше — попыталась скрыться от чувства правды, которое взорвалось в ее груди.

Он прислонился к стойке, скрестив руки на груди.

— Он жесткий человек. Упрямейший из баранов. Но он хороший человек, Шерра. И, несмотря на сарказм и издевательства, он доказывает людям, которых считает своими, насколько ему не все равно. Единственным способом, который знает. Можешь говорить себе, что ты его не любишь. Это не поможет. Я знаю, что ты его любишь. Я знаю это с того момента, как впервые увидел вас вдвоем. Может быть, сейчас самое время принять это.

Глава 13

Осознание того, что борьба, которую она вела с собой и Кейном, была ложью, приводило ее в отчаяние. Стоя на балконе, глядя в темноту, Шерра чувствовала, что пора признать правду. Она заставляла себя концентрироваться на переживаниях по поводу влияния на Кейна горячки спаривания, сделала эту заботу прикрытием для своей лжи. Так оказалось проще — ведь если она сосредоточится на этом, то не должна будет заниматься самокопанием и собственными страхами.

Любить его снова не было проблемой. Шерра всегда его любила. С того самого момента, как увидела Кейна в Лабораториях, ее сердце принадлежало ему. Она призналась себе, что любовь к нему разрушала стену, которую она с таким трудом пыталась воздвигнуть между миром и собой. Стену, которая сохраняла ее сильной, не позволяла ей сходить с ума в течение тех темных, затуманенных болью дней, пока Кэллан не организовал их побег и спасение.

Шерра убедила себя, что не любила, что это была ненависть. Когда сил для ненависти не осталось, она все равно продолжала убеждать себя в том, что любви тоже нет. Хотя это была неправда. Но любовь к Кейну Тайлеру разрывала ее на куски. А это было слабостью. Худшей слабостью из всех.

Лишившись его в первый раз, она почти умерла. На протяжении тех первых дней, после того, как Дайэн сказал ей, что Кейн ушел и никогда не вернется, она молилась о смерти. Пока не поняла, что забеременела. Мысль о малыше придала ей сил, возвратив ее из бездны отчаянья, которая затягивала ее все глубже, и теперь уже пугала. Шерре понадобилось время, чтобы убедить себя в том, что она его ненавидит, что не нуждается в нем. Когда она потеряла ребенка, эта ненависть придала ей сил. Помогла ей выжить. Она выжила из принципа, потому что не могла сдаться.

А что теперь? Ложь, которая защищала ее столько времени, больше не могла помочь. Остался лишь Кейн. И своим собственным упрямством она разрушала его любовь к ней.

Низкое, отчаянное рычание вырвалось из горла Шерры, она развернулась в сторону спальни и покинула балкон.

Она по нему тосковала. Мучилась, пока не осознала, что разрушает самое себя, но, несмотря на свое желание быть с ним, не могла себя заставить пойти к нему, не могла произнести слов, в которых он так нуждался.

Не было никакого утешения. Не было Кейна.

Ей нужно было оставаться в доме, хоть и причины, которые озвучил Кейн, казались ей надуманными. На случай нападения в доме находилась уйма охранников, так что ей здесь оставаться ни к чему. Он хотел ее запереть, чтобы защитить, сокрыть от опасности.

Шерра почувствовала, как от осознания истины заболело в груди. Кейн хотел к ней прикасаться, и не только во время секса, но и потому что просто нуждался в прикосновении. А она отказывала ему в каждом желании, отказывая этим и самой себе.

Почему? Почему она была настолько упряма, и так чертовски глупо сопротивлялась чувству, в котором он нуждался? Ведь этого жаждала и ее собственная душа.

Дыхание застревало в груди, а понимание иссушало душу. Если она позволит себе уступить, то как переживет, если снова его потеряет? Что с ней будет, если Кейна убьют, или он от нее устанет? Как она это переживет? Это и было истинным барьером между нею и Кейном. И это не надуманные страхи, все это она уже испытала в прошлом. Сейчас они оба на пике горячки спаривания, и Шерра знала, что физический дискомфорт Кейна был еще сильнее, чем ее собственный. Это проскальзывало в напряжении, сковавшем его плечи, следах бессонной ночи на лице. Он себя убивал. Она его убивала.

Шерра наклонила голову, дрожа от холодного ветра с балкона, но понимая, что холод, поселившийся внутри, не имел никакого отношения к погоде.

Она разрушала их обоих, и Кейн незаслуженно страдал вместе с ней. Он достоин большего, чем женщина, сны которой часто перемежались кошмарами, а сердце было измучено прошлым, в котором ни один из них не виноват.

И все же, она так и продолжала его винить. Борясь со слезами, Шерра прерывисто вздохнула, боль от осознания истины сжала ее грудь. Она все еще продолжала его обвинять, не только за то, что он ее оставил или из-за смерти ребенка, но и потому что была неспособна самостоятельно справиться с истязающей ее болью.

Неожиданно для себя Шерра разрыдалась. Боль, которая истязала ее душу, заполнила сердце, разрывающееся из-за обещаний, которые она себе надавала за эти годы. Все, что она помнила, все, что она чувствовала, было потребностью. Но не сексуальной потребностью, эмоциональной. Отчаяние, которое она испытывала по ночам, тоскуя и страдая без его объятий, скучая по теплу его тела, ощущениям его пальцев, поглаживающих кожу ее щеки…

Однажды он это уже делал. Шерра почти не осознала, что плачет, воспоминания накатили на нее волной. В самый первый раз, перед тем как взять ее, он прикасался к ней подобным образом, перед теми проклятыми скрытыми камерами, о которых он, должно быть, знал, даже если сама она о них не догадывалась.

Кончики его пальцев мягко ласкали ее щеку, когда он посмотрел ей в глаза.

«Когда нет выбора, мы принимаем правила игры. — Его голос был настолько мягким, настолько тихим, что лишь она могла его услышать. — И любим, несмотря ни на что. Я люблю тебя, Шеррa…»

Она обхватила себя руками, душа рыдания, переполнившие ее душу, рыдания, которые вырывались наружу резкими всхлипами и слезами, лившимися по щекам. Шерра помнила, что не вздрогнула тогда от его прикосновения. Та ласка нашла отклик в ее душе еще раньше, чем он заговорил. И теперь она отказала им обоим в связи, которая, она это знала, могла быть восстановлена единственным способом.

Ей нужно было принять не только физиологию, но и чувства.

То, что она продолжала его отталкивать, не принесет ничего кроме боли. Она может продолжать его отвергать, пока ад не замерзнет, но если с ним что-то произойдет, то она умрет, в любом случае. Возможно, не физически, но умрет внутри, впадет в то безжизненное состояние, в котором пребывала долгие годы, пока не увидела его снова.

Яростно смахнув с лица слезы, Шерра отчаянно вздохнула. Кейн сдавался, и если Meринас права, то это было потому, что он терял надежду, как она потеряла ее за многие годы до этого. Они слишком долго находились врозь. Прошло столько времени, что она уже забыла причину, из-за которой так глубоко страдала ее душа. Она страдала, потому что Кейна с ней не было. Потому что он не держал ее в объятиях, не прикасался к ней, заполняя не только ее тело, но и сердце.

Но сейчас-то он здесь. Ей выпал шанс, о котором она мечтала самыми темными ночами, когда не желала признавать, почему просыпается от собственного крика. Это было шансом, о котором она молилась в те темные дни после смерти ребенка, когда собственная жизнь перестала иметь для нее значение.

Она и так многого лишилась. Пришло время, взять то, что принадлежало ей, и это был Кейн.

* * * * *