Янтарный Пепел (СИ) - Рейнхарт Джей. Страница 38

Парень посмотрел Нию с Лидией, но те не возражали против предложения Лив. После все четверо уставились на меня.

— А я что? Мне все равно. Включайте, что душе вашей угодно, — я подняла руки в примирительном жесте.

Каким бы ни был фильм ужасов, моя жизнь была страшнее. Поэтому меня никак не пугали призраки или демоны, которыми пестрили кинематографические картины. Я научилась спать без сновидений при такой-то реальности, и парочка выдуманных историй не могла на меня повлиять.

Ния тут же схватила планшет и принялась искать на нем фильм. Оливия удовлетворенно улыбнулась, продолжая глядеть куда-то в пол и пить. Лидия вдруг оказалась рядом со мной на диване, отвечая на чье-то сообщение в сети.

— Парень? — спросила я.

Девушка тут же спрятала телефон и как-то загадочно отвела взгляд.

— Ничего такого, не обращай внимания, — ответила она.

Я пожала плечами и откинулась на спинку дивана. Ния зашторила окна, и комната погрузилась в легкий полумрак. В кресле уже умостилась Оливия, а рядом на полу сел Айзек, облокачиваясь на ноги девушки. Она даже не шелохнулась, замерев, словно боясь спугнуть парня, причинить ему неудобства.

Ния упала в другое кресло и включила фильм на планшете, который параллельно транслировался на экран плазмы. От музыки, разорвавшей тишину, по моей спине побежали мурашки. Внутри меня плескалось сладостное предвкушение. Что-то подсказывало, что одним фильмом все не ограничится.

***

Стоило четвертой части «Пилы» пустить титры на экран, как Лидия подскочила со своего места и унеслась куда-то. Айзек поднялся и потянулся, зевая. За окном сгущался вечер, и на моем телефоне светились несколько пропущенных звонков от мамы. Я набрала ее номер телефона и приложила трубку к уху, вслушиваясь в протяжные, обезличенные гудки.

— Ты все еще там? — раздался женский голос по ту сторону.

— Да, мам, не волнуйся. Я, наверное, останусь на ночь, ты не против?

Повисло неловкое молчание. Женщина сомневалась. Она не одобряла мою близкую дружбу с людьми, считая, что я не была в состоянии разделить две жизни или отдать предпочтение Мортему, но видела, что я изо всех сил старалась вести себя правильно. В ней боролись желание поощрить мои попытки вести себя, как морт, и страх, что я сломаюсь, оказавшись в окружении людей.

— Ладно, — выдохнула, наконец, мама, и я расслабилась. — Но не забывай, что тебе в понедельник в школу, несмотря на день рождения, поэтому ты должна быть завтра не позже полудня дома.

— Спасибо, — пробормотала я и закончила разговор.

Лидия как раз вернулась в комнату и умостилась рядом. Ее взгляд блестел от радости, вызванной чем-то мне не понятным, но я решила не спрашивать. Знала, что не смогу добиться от нее ни слова, если девушка не желала делиться. Она, как никто, умела хранить секреты даже от самых близких людей.

Марафон фильмов продолжался до ночи. Когда мы закончили, шел первый час. Оливия мирно дремала в кресле, забавно посапывая. Голова Лидии покоилась на моем плече, и девушка изредка доставала телефон, чтобы ответить на сообщения от неизвестного отправителя, который заставлял улыбку цвести на ее губах.

— Поднимаемся, пора по койкам, — Ния подорвалась первая и включила свет.

Я зажмурилась и болезненно скривилась. Глаза успели отвыкнуть, и свет причинял боль.

— Уже ночь? — сонно пробормотала Оливия.

— Да, солнышко, — Лидия подошла к подруге и помогла подняться. — Идем, ты сегодня спишь со мной.

Постепенно все разбредались по комнатам, а я все продолжала сидеть на диване в гостиной и смотреть в потухший экран телевизора, не желая отпускать уже давно ушедший день. Что-то внутри мне подсказывало, что это едва ли не последний момент, когда я была безгранично счастлива, и счастье это не было затуманено проблемами и трудностями.

— Почему ты не идешь? — Айзек заглянул в комнату.

Я обернулась и посмотрела на него. Взлохмаченный, сонный, но от чего-то радостный, словно ребенок, он смотрел на меня с беспокойством.

— Не хочу, чтобы этот день закончился. Не хочу вешать на него ярлык со словом «Прошлое».

Парень пересек комнату, попутно выключая свет, и, бережно обхватывая пальцами мое запястье, потянул в сторону выхода на задний двор. В лицо мне ударил ветер, а легкие наполнились ночным воздухом. Пройдя пару метров, друг отпустил мою руку. Он присел, запуская пальцы в промерзлую траву. Я молча смотрела на него и боялась сказать хоть слово, разрушить тишину.

Айзек просидел так несколько минут, а после разлегся на земле, приглашая меня лечь рядом. Я послушно последовала его просьбе и легла, устремляя взгляд в небо. Над нами едва заметно мерцали звезды, посылая сигналы из космоса, которые людям было невдомек разгадать. Мы ведь были столь малы на фоне гигантской вселенной, которая с каждым днем все расширялась.

— Этот день никогда не станет прошлым, — голос Айзека был непривычно серьезен. — Даже по прошествии миллиона лет он останется здесь, застывший в вечности. А мы с тобой так и будем лежать под звездами и говорить, и тебе все так же будет восемнадцать. Всегда.

Его слова звучали как обещание. Иногда меня пугала его проницательность и умение сказать что-то слишком важное в нужный момент.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить. Пообещай, что не откажешься.

— Нет, конечно, буду только рада, — я улыбнулась.

Его пальцы коснулись моих и легонько сжали, придавая уверенности. Свет звезд в небе стал ярче. Этот день остановился в вечности, где мне без конца исполнялось восемнадцать.

***

Меня разбудил голос Эвон, напевающий какую-то мелодию. Я приоткрыла глаза и оглядела комнату. Девушка сидела на подоконнике, свесив одну ногу, и смотрела куда-то вдаль. Я выбралась из-под одеяла, стараясь не потревожить посапывающую рядом Нию. Босые ноги мерзли, касаясь холодного пола, и на цыпочках пересекла комнату, устраиваясь рядом с душой на подоконнике.

Солнце постепенно приподнималось над горизонтом, прогоняя тени с заднего двора дома Аккерман. Ветки старой ивы лениво покачивались на ветру, приветствуя очередной ноябрьский день. Через приоткрытое окно доносился шум автомобилей и запах выхлопных газов, спутников городской суеты. Даже в воскресное утро Гринвилл спешил куда-то.

— Каково это, быть восемнадцатилетней? — спросила Эвон, резко прервав песню.

Я перевела взгляд с Майло, бегающего в слегка пожелтевшей траве с высунутым языком, на подругу. Ей, навечно шестнадцатилетней, хотелось узнать, изменилось ли во мне что-то. Но внутри все молчало.Жизнь не вывернула руль в сторону, превратив происходящее в захватывающее приключение, не вырвала меня из лап Мортема, протягивая желанный подарок — свободу. Все осталось таким, как и прежде.

— Ничего не изменилось, если ты об этом. Я все та же я, неуклюжее, нелепое создание, которое застряло меж двух миров. Это ты хотела услышать? — с улыбкой спросила я.

Насмехаясь над самой собой, было проще переносить реальность. Казалось, стоит просто улыбнуться, как груз сам свалится с плеч, и станет легче дышать. Только вот цепи все так же окутывали сердце, а на легкие давило что-то. Иногда врать самой себе становилось невыносимо больно.

— Я хотела бы узнать, каково это… — прошептала душа, спрыгивая с подоконника. — Я ведь так и не увидела жизни. Мечтала о романтическом поцелуе с Жаном посреди Центрального Парка в Нью-Йорке, а получила поцелуй с иномаркой. Неплохо она так по мне прокатилась, скажу я тебе. Иногда я все еще слышу хруст собственных костей. Знаешь, будто кто-то просто ветку сломал. Такой привычный звук, и такой страшный. Слыша его, я каждый раз вздрагиваю в ожидании боли. Но она не приходит. Только пустота, пугающая безмолвная пустота. Как думаешь, когда-нибудь, я смогу свыкнуться с тем, что случилось?

По телу побежал холодок. Словно чьи-то ледяные пальцы коснулись затылка, пуская мурашек в бег по коже. Перед глазами, словно на повторе, то и дело всплывал образ Эвон, распластавшейся на дороге, ее пустых глаз и изуродованного тела, истекающего кровью.