Янтарный Пепел (СИ) - Рейнхарт Джей. Страница 59

— Забери ее.

В голосе проскользнула неожиданная сталь, что удивила даже меня саму. Гюнтер медленно закрыл книгу и обернулся. Его брови удивленно взметнулись вверх. Я слегка наклонила голову влево и принялась сверлить его взглядом, ожидая ответа. Казалось, он был порядком удивлен, что я не бежала прочь, словно запуганный зверек, а стояла перед ним, гордо вздернув подбородок, и сверлила его взглядом.

— Так, так, — юноша покачал головой. — Ты сама пришла ко мне. Да еще и смеешь просить о чем-то.

В голове панически пульсировала мысль о побеге, вызванная моим подсознанием. Инстинкты, въевшиеся под кожу, оказалось слишком трудно искоренить. Но я устала, сломалась. Держать обещание самой себе не забывать Нию оказалось в разы труднее, чем я рассчитывала. Ее мертвое тело стояло перед глазами, стоило только их закрыть, и я боялась даже моргнуть, только бы не возвращаться в тот пропахший рвотой и кровью переулок. И загадка, ответ к которой все не находился, все больше точила мой мозг, оставляя в нем дыры. Пробелы в памяти пустыми листами представали перед взором, и временами я не могла вспомнить, что было несколькими минутами ранее. Или прошли часы, дни, месяцы? Случилось то, чего я боялась больше всего на свете. Я постепенно теряла рассудок, и не могла остановить несущийся в бездну поезд. Я проиграла битву со своим даром, и он постепенно поглощал меня все больше, отбирая последние, что мне осталось.

— Ты ведь всегда с удовольствием забирался в мою голову. Что тебя останавливает в этот раз?

— Почему я должен выполнить твою просьбу? — Гюнтер сложил руки на груди.

Я недовольно фыркнула. В тот единственный раз, когда я наступила на горло своей гордости, и пришла к нему, он отказывался сделать то, что ранее делал с невероятным упоением.

— Просто сделай это. Забери все, что хочешь, перерой мои воспоминания. Да хоть заново меня создай, мне плевать. Только забери ее. Я устала, — мой голос хрипел от подступающих к глазам слез. — Ты ведь можешь. Ты ненавидишь меня. Тогда почему не сделаешь то единственное, что приносит тебе удовольствие, — не разрушишь меня?

Внезапно воздух наполнился смехом. Парень хохотал, запрокинув голову, словно я сказала что-то действительно забавное,и мои щеки постепенно заливались краской, начиная гореть.

— Да что, чёрт возьми, здесь смешного? — взорвалась я.

В мгновение ока наступила тягостная тишина, и в меня впился жесткий взгляд. Я следила за каждым движением Гюнтера, словно от этого зависела вся моя жизнь.

— Нет, — отчеканил он.

От удивления я раскрыла рот.

— В… смысле? — заикаясь, пробормотала я.

— В самом прямом. Я не собираюсь вторгаться в твою голову и забирать кого бы там ни было.

— Но почему? — в груди всполохнула злость. — Да что с тобой не так? Ты издеваешься надо мной несколько лет подряд, играешь, словно с марионеткой. А теперь, когда я стою здесь и разрешаю сделать тебе все, чего тебе только захочется, ты выставляешь меня прочь?

Гюнтер медленно наклонился к моему лицу и едва слышно прошептал:

— Ты не можешь выйти из игры, попытавшись обойти правила. Только сдаться. А это, — он приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в его глаза, — не капитуляция. Я умею различать отчаяние. Ты пришла использовать меня, а не объявить поражение. И именно поэтому я не буду помогать тебе, глупая крольчиха.

Я едва не задохнулась от ярости, переполнившей меня. Я смахнула его руку со своего лица и отошла на несколько шагов назад.

— Ты жалкая, Айви, — Гюнтер качнул головой и отвернулся. — Именно поэтому все вокруг хотят тебя сломать. Потому что ты ничего не стоишь.

Я не нашлась, что ответить. Прежде, чем я успела осознать происходящее, ноги уже уносили меня прочь, а сердце билось о ребра с такой силой, словно норовило разорваться в клочья.

— Что это было? — Эвон преградила мне дорогу.

Я молча обошла ее и направилась прочь из библиотеки. Я исчерпала попытки разобраться во всем, и даже забыть не могла. Осталось выпустить демонов из клеток, в которых я так тщательно их запирала последние недели, и позволить им растерзать меня.

***

Кухня пропиталась запахом свежесваренного кофе. Я медленно спустилась по ступенькам и умостилась на табуретке, поджимая под себя одну ногу. Отец тут же поставил передо мной парующую чашку и присел напротив. На его добродушном лице пролегли морщинки, и на меня глядели грустные уставшие глаза.

— Завтра день экзамена, — начал он.

Я видела, как тяжело давались ему слова. Тень мамы нависла над ним, хоть женщина и осталась в Гринвилле. Она всегда пыталась взять под свой контроль происходящее в семье Блумфилд, даже если все давно уже было разрушено. И в том взгляде была виновата она.

Я поднялась, обогнула стол и заключила мужчину в свои объятья, утыкаясь носом в его плечо. От него пахло кофейными зернами и жесткой пожелтевшей травой, растущей на острове. Отец обхватил меня руками, прижимая ближе, и казалось, пытался передать мне частичку своих сил, только быя держалась.

Он был свидетелем моего помешательства. Встречал вечерами с ужином и с тоской смотрел на круги под моими глазами. Он оказывался рядом, когда я просыпалась от очередного крика, и успокаивающе гладил меня по волосам. Он молча сносил все истерики, не вмешивался, пока я колотила стены и пинала вещи в своей комнате. Благодаря ему я научилась совладать со своими демонами. И глядя в папины глаза, я понимала, чего он так сильно боялся. Что, стоит мне оказаться среди горы трупов, как паника вновь возьмет верх, и я окончательно потеряю рассудок.

— Все будет в порядке, пап, — ласково прошептала я. — Я выдержу.

— Только бы это оказалось правдой, тыковка. Я не хочу еще и тебя потерять.

Что-то подсказывало мне, что спрашивать, о ком говорил отец, не стоило. Очередной секрет, который моя семья тщательно хранила. Иногда мне казалось, что проблема вовсе не в том, что они не хотели мне чего-то рассказывать. Просто прошлое обязано было остаться в прошлом, и никто не спешил бередить старые раны.

— Будь тут твоя мама, она бы нашла, что сказать. Она всегда находит, — пробормотал мужчина.

Если бы он только знал, что я вовсе и не нуждалась в словах. Их было слишком много. Лживых, приторных, громких слов, которые заполняли каждую клеточку моего тела ядом и медленно убивали. Им я больше не верила. Затыкала уши и кричала, заглушая бессмысленный бред, наполняя голову спасительной тишиной.

Разомкнув объятья, я вновь умостилась на табуретке и обхватила чашку пальцами. Ее тепло согревало руки, и постепенно мое заледеневшее сердце оттаивало. Пусть всего на день, но я была в безопасности. Будущее все еще не наступило. У меня был ворох мгновений, которые я могла провести, как пожелаю.

— Я пройдусь, ладно? — спросила я, когда чашка опустела, а за окном сгустился туман.

Отец одобрительно кивнул, и я, подхватив плащ, выскользнула за порог. На Мортем опустились сумерки. Время неумолимо спешило, перескакивая минуты, отсчитывая мгновения до самой важной даты в моей жизни. Я плутала улочками города, пока не вынырнула на окраину. На мгновение я замерла, всматриваясь в темноту впереди.

— Это не лучшая идея, — проворчала Эвон.

— Больше не существует плохих или хороших идей.

Я пробиралась сквозь прогнившие изнутри деревья, норовящими скользнуть сухими ветками по моему лицу. С каждым шагом тьма становилась все ощутимее и, казалось, дышала в мое лицо. Она оживала, стоило зайти вглубь леса, что плотным кольцом окружал город. Я осторожно ступала по сырой земле, вслушиваясь в шорохи, но вокруг царила мертвецкая тишина, поглощающая даже звук моего собственного дыхания.

Вдруг моего локтя коснулись чьи-то пальцы, и дернули на себя. Я врезалась в чужое тело.

— Что ты здесь делаешь? — раздался незнакомый голос.

Я поежилась. Тон не предвещал ничего хорошего.

— Просто гуляю. Разве лес является запрещенной территорией?

— На сегодня Сенат объявил комендантский час. Ты должна быть дома через десять минут.