Разбитый Адам (СИ) - Киров Рафаил. Страница 12

-Пусть истлеет в животном страхе ваше «Я» и все тщеславие вместе с ним! Тогда раскроется сердце свободной любви… Мы станем одним телом. Мы станем едины, возвратимся к истоку – вместе! Хорошо будет вместе... Поверьте мне, дщери Господни! Так и спасемся.

Зашитый в черную кожу, сектант с хлыстом подходит к Маше и, глядя на нее и обнимающую ее мать, процеживает сквозь зубы.

-Сейчас… впра-авим мозги… впра-авим…

Напряжение становится невыносимым.

-Ах, горе нам! – раздается крик матери.

-За что? – спрашивает кто-то.

-Ой-ой-ой… Ааа… Ах…

-Молчать, суки! – свист бича. Маше показалось, что кожа матери с хрустом треснула. - Пора жрать! - и с конфиденциальным видом сказал. - Мы добавили в кашу вкусные добавки, которые помогут вам… адаптироваться… - и добавил крепкое словцо.

-На, сука. – черпаком сектант налил блюдце подозрительной мути.

-Держи, сука…. На, сука… Держи…

Видимо, по мнению сектантов, такое обращение должно вернуть женщин к их настоящей гендерной роли. Ведь они «возвращаются к истоку».

Сектанты, к которым попали Маша и ее мать, многим напоминают типичных реакционных фашистов, которые всегда всплывают в критических изломах истории. Без тоталитаризма нельзя воплотить в жизнь ни один по-настоящему радикальный проект. Но когда успело новое поколение фашистов приобрести эту религиозную закваску?

Очередь получения пайки дошла и до Маши. К этому времени женщины из первых рядов уже окончили скудную порцию своего пайка и все, как одна, странно сидели, сжав колени. Маша решила, что с кашей что-то не так и попыталась незаметно вылить кашу в канализацию, но мать остановила ее.

-Ешь быстро, если не хочешь завернуться. – строго сказала она.

Маша аккуратно положила ложку каши в рот. На вкус сладкая, с хмельным послевкусием. Несмотря на лекарственный оттенок вкуса, оказалось вполне съедобно, особенно ввиду голода.

Покончив с порцией, Маша почувствовала зыбучее чувство внизу живота. Это ощущение быстро стало превращаться в тепло, мягко разливающееся по гениталиям. Циркуляция крови усилилась и Маша почувствовала, что может не удержать мочеиспускание и инстинктивно присела на корточки, чувствуя, как все больше ее сердце пожирает похотливое желание быть наполненной, никогда не знакомое ей прежде.

Маша все больше входит в состояние растерянности. Вдруг одна из женщин в метре от Маши, словно полоумная, не выдержав, с истомным возгласом принялась теребить клитор.

-Эй, вы! Твари! Что это? Что вы с нами делаете? – восклицает кто-то из шелестящей толпы.

Невидимый оратор возобновил речь.

-А это, дщери Господни, первое испытание! И у нас уже выявляются… подлинные блудницы… то есть матушки, достойные принять в себя семя Нового Адама! Терпите! Ибо скоро вы получите то, чего так взалкали… взалкали ценой своей чести, гордости, ценой своей старой, ложной жизни…

Весь последующий месяц женщин продолжают кормить сладострастной кашей, не утоляющей голод, но лишь разжигающей все больший аппетит похоти. К финалу первого этапа воздух в ангаре настолько пропитался запахом пота и похоти, что неизбежный взрыв кровавой крысиной бойни доведенных до животного состояния женщин стал казаться неизбежным.

Это учуяли волчьи морды сектантов. И вот - настал этот день.

Ворота ангара открылись, впуская в изломанные и затхлые души матерей старого мира свежий ночной воздух и свет живого огня.

Часть сектантов сменила кожаные одежды на холщевые мантии. И со свечами в руках немногочисленной группой встали у входа. «Кожаные» сектанты грубо отодвинули массу женщин и встали живой стеной, вооруженные резиновыми дубинками и полицейскими щитами.

-Добро пожаловать, на наш Корабль! Так мы называем нашу общину. – обратился к своим рабыням один из сектантов в холщевой одежде. Этот голос… это он целый месяц пытался влезть в мозги женщин и парализовать их. - Вы прошли испытание унижением и страхом. Осталось последнее.

Если вы и не смогли до конца вернуться к животному состоянию первозданной Евы, у вас все еще есть шанс расщепить последние остатки человеческого в жертве вашего тела.

Придите!.. И мы вольем в вас семя Нового Адама. Вы станете богородицами и разделите с нами новое блаженство. Придите! Врата в Царствие Божие открыты!

Маша ни на секунду не подвергла сомнению то, что за спинами сектантов начинается само зазвездье и лишь думала, как бы прорваться туда, на волю. Вероятно, немногие в женской толпе сохранили способность критически мыслить.

Какая-то девчонка упала на колени и начала виновато развязывать набедренную повязку пожилого оратора. За ней вдруг неистовство рванули другие, убоявшись, что им не хватит животворной спермы сектантов. В этот момент их огорошили удары дубинок.

-Стоять, стоять! Спокойно! По очереди. Мы посвящаем по одной. Сука! Не толпиться!

Хлыст

Так Человек вернулся в Историю, став совершенно обновленным типом, не только воплотившим в себе достоинства самобытных предков, но и пошел дальше в духовной дерзости, сделав смелые и железные выводы на основании своей гуманистической псевдоистории. В первую очередь, это значит – смерть индивидуализму и Новое Средневековье, пренебрежение технологической и утилитарной стороной жизни и стремительный скачок духовности.

Человек вернулся Хлыстом!

Он зовет на свой «корабль». Но иначе, чем через врата свального греха и став инкубатором для хлыствского младенца, пройти на него нельзя.

В кашу, которой кормили женщин, добавляли мощную наркотическую смесь, замешанную на основе первитина, вызывающего «бешенство матки». Всего лишь за три дня первитиновая смесь проела кору головного мозга, выпустив наружу необузданный хаос первобытных инстинктов.

Теперь же большинство этих женщин не сможет покинуть хлыстов даже при желании, так как они прочно сели на первитиновую иглу.

Так, с минимальными страданиями, неизбежными при таких глобальных изменениях, человек пришел к новым социально-трудовым отношениям, наиболее естественным и законченным из всех существовавших моделей.

Это модель труда за наркотики. Труд за радость стал основной формой труда на всей Земле.

Новохлысты просочились во все лагеря и сектансткие ячейки и утопили сознание остатков человечества в огне своих коловратов и антигуманистическом безумии.

На исходе 25 века от Р.Х. при фундаментальной силе Окна Зазвездья и слаженной работе ее адептов-медиумов получилась очень непостоянная субстанция. Хлыст постоянно перетекает в новые коллективные образования. Вы можете говорить с одним хлыстом, но на самом деле будете иметь дело с целой группой хлыстов. Говорят, что в отдаленных местностях существуют настолько сплоченные группы хлыстов, что по сути они представляют из себя одну сложную личность.

Хлыстовский ум – это огненный вихрь и хаос, это крепкие ноги и мозолистые руки рабочего. Хлыстовство – это животворная энергия из народных глубин, обновляющая ветхую мораль и обезличенную теологию.

Хлыст - это человеческая скотина религиозного типа.

Уловить, как перетекает эго хлыста из одной формы в другую невозможно. Даже сам он не в силах сделать этого. А если бы мог, то не был бы хлыстом. Хлыст подобен крысиному королю, только сцепленному не крысиными хвостами, а завязанному узлом взаимопроникающих телесных членов. И вся суть в том, что хлыст никогда не знает, в кого проник он, и, кто проник в него.

Все потому, что он - абсолютен. В хлыстах нет эго. Нет красивого и нет безобразного. Хлыст должен быть нелицеприятным. Но если подобное искушение и находит на него, то колесо разврата – радение перемелет этот сорняк субъектности. Ибо Бог-личность yмер.

Может быть, первым хлыстом был Спиноза, сказавший, что «Бог есть природа». Бог, его разложившееся целое теперь рассеяно по телам и только в слившемся коллективном теле Бог может собраться воедино и воскреснуть.