Лиза и силовики (СИ) - Сонце Лизанька. Страница 49
Он отставил поднос и вернулся к статье.
Какой-то умник из Гардиан рассыпался мелким бисером перед заокеанским патроном. Заискивал, но при этом язвил. Нижайше рекомендовал повысить стандарты подготовки специальных подразделений.
Немцы рассуждали о трубопроводах, как будто кроме газа их вообще ничего не волновало. Збыслав так и не понял, каким образом побоище в Микронезии увязывалось с поставками американского сжиженного газа и как оно влияло на снижение цен, но… У кого что болит.
Американские авторы кипели праведным гневом и жаждали возмездия. «Ничем не спровоцированная агрессия», «И снова русские?», «Чего стоят наши защитники…», «Результат недостаточного финансирования оборонных программ», - эти и подобные им тезисы повторялись в десятках вариаций. Общее мнение было – наказать и как можно более жестоко.
«Никогда в истории, - писал обозреватель National Interest Дэвид Огуречны, - Соединённые Штаты не сдавались перед врагом. Отступать – не в нашем национальном характере. Враг должен быть уверен: любое нападение, любой намёк на противодействие мы подавим всей мощью вооружённых сил!»
Огуречны не был свидетелем Варшавской катастрофы, не слышал, как ломали лёд Вислы пролёты Гданьского моста. Его можно понять. Десяток охранников Цитадели с пистолетами – не авианосец «Джордж Вашинтон» в сопровождении двух эсминцев и десантного корабля Эссекс, а беспилотный дрон, транслирующий виды для туристов – не авиакрыло, где шесть десятков только одних F-18 «Супер Хорнет».
Збыслав отпил сока. Велика Америка! Даже в тысячах миль от родных берегов её моряки обеспечены свежими апельсинами.
Улыбчивый стюард возник рядом с ним на миг, подхватил поднос и оставил за собой чистый стол.
- Господа, внимание!
Офицер по связям с прессой прошёл в центр зала, остановился возле обзорного экрана.
- Противник в зоне непосредственного поражения палубной авиации.
Экран показал схематическую карту. Синим были изображены силуэты кораблей авианесущего соединения, красной точкой – противник.
- Командующий соединения не видит смысла в дальнейшем движении вперёд, - сказал офицер. – Пора дать работу авиации.
Он улыбнулся, а на экране появились две красивые, похожие на крылья синие стрелы. Они охватывали остров, где окопались террористы, с двух сторон.
- А как же правительство Микронезии? - поднялся с места один из журналистов. - Это их территориальные воды.
- Госдепартамент не зря ест хлеб, - улыбнулся офицер. – Всё согласовано, все нужные разрешения получены. Мы всегда уважаем интересы наших союзников и партнёров.
Звук машины под ногами неуловимо изменился. «Джордж Вашингтон» замедлял ход. Обзорный экран разделился на множество окошек – по числу камер, установленных на машинах авиакрыла. Одно, самое большее, продолжало транслировать тактическую схему. Эту же картину дублировал экран его ноутбука.
Сработала катапульта. Мгновенное ускорение, и F-18 второго лейтенанта Энтони МакГилла прыгнул в воздух, немного просел, а потом взмыл ввысь. Как всегда в эти секунды, накатила эйфория – от мощи под ногами, от силы и власти. От принадлежности к элите элит.
Мы – лучшие! Враги жмутся по углам, не решаются показать нос. Всё, что умеют – жалить исподтишка, убогие и недалёкие. Даже жаль их, непонимающих, не видящих истинного света прогресса. Разве авианосец под плоскостями – не лучшее свидетельство нашей правоты?
Энтони заложил широкий вираж, скосил глаза на далёкую палубу. Оттуда поднимались «Супер Хорнеты», занимали нужный эшелон, кружили, ожидали остальных.
У второго лейтенанта похолодело в груди. Излишняя впечатлительность – недостаток, так сказал командир звена, майор Эванс. Возможно, но Энтони не хотел его исправлять. Там, внизу, трудились его товарищи. Элеваторы один за другим подавали наверх «Супер Хорнеты», лётчики занимали свои места и взлетали. Огромный авианосец, весь его экипаж, работал слаженно, как единый организм. Не хуже и парни в кабинах самолётов. Как не гордиться сопричастностью? Если рассуждать непредвзято, майора можно понять. Когда на тебе ответственность, а за спиной уже почти тридцатник, приходится держать эмоции в узде.
Ожил переговорник:
- Здесь Второй, - сообщил он голосом майора. – Выходим на согласованный курс. Атака строго по команде. Двинулись, парни!
Началось!
Энтони качнул крыльями и прибавил газу. Душа пела. До островка, где засели террористы, пять минут лёта. Пусть молятся!
- Боевой разворот! – скомандовал Эванс.
Руки сработали сами. Океан под крыльями крутанулся, в кабине стало темнее – сейчас солнце смотрело строго в хвост «Супер Хорнета». Прикрытый облачной дымкой клочок суши вполз в рамку прицела.
- Огонь по готовности!
Сверху к острову протянулись дымные полосы. Энтони дождался, когда маленький домик на экране совместится с перекрестием прицела и пустил ракеты. Машина на миг споткнулась, потом движок освобождено взревел.
Первые ракеты достигли цели, расцвели разрывами. Потом… Второму лейтенанту захотелось протереть глаза под очками. Ракеты остановились на полпути, застряли в полёте. Вернее, они двигались, но лениво, словно окружал их не воздух, а густое прозрачное масло. Выхлоп двигателей растекался около них дымной кляксой.
Косматая звезда появилась по курсу впереди. Распухла и разделилась на звёздочки поменьше, полупрозрачные, дрожащие, как яйцеклетка в познавательном фильме BBC. Эти части недолго держались вместе, разлетелись каждая в своём направлении.
Словно завороженный, Энтони следил, как растёт перед глазами звезда, превращается в призрачный шар, голубоватый, пронизанный красными нитями. Словно кто-то подсветил изнутри прожектором щёки алкоголика Бена, старика и соседа, который жил на соседней улице.
Майор Эванс первым заподозрил неладное.
- Уходим, немедленно! – закричал он в шлемофонах.
Второй лейтенант МакГилл собрался включить форсаж, но понял, что не успевает. Шар наскочил и проглотил его «Супер Хорнет», и наступила темнота.
- Всем гражданским срочно вернуться в свои каюты! – громкоговоритель в пресс-центре не умолкал, повторял приказ снова и снова. Збыслав заторможено поднялся из-за стола, не в силах оторваться от экрана. Окошки гасли один за другим, потом остались только два: тактическая карта и вид, который передавал «Хокай», самолёт РЭБ, летящий километрами выше. Авиазвено майора Эванса перестало существовать, превратилось в дымные облачка, которые дрейфовали к востоку, медленно распадались, рассеивались под ударами ветра.
- Сэр, поторопитесь!
Растерянный сержант тронул Копляка за локоть.
- Да, да, конечно… - пробормотал Збыслав, сложил ноутбук и выбежал из бывшей столовой.
Ревели сирены, надсадно гудели машины. Стены дрожали. По коридору в обе стороны бежали офицеры и матросы. Никому не было дела до журналиста из союзной Польши. Что, вообще, происходило? Откуда эта нервозность?
- Сюда, Збышек, скорее!
Копляк пришёл в себя. Оказывается, он уже добрался до своей каюты, и сосед, швед Сёренсен, уже стоял в открытых дверях и выкрикивал его имя.
- Что происходит, Курт? – спросил Збыслав, когда дверь каюты отрезала его от шума и суеты.
- Мы разворачиваемся, - ответит Сёренсен. – Кажется, мы бежим.
Он был неестественно спокоен, только нижняя губа кривилась и подёргивалась.
- Бежим… - повторил Збыслав.
Скинув со стола бумаги, Копляк водрузил на него ноутбук. Программу никто не отключил, и трансляция продолжалась. Камеры панорамного обзора, ориентированные по сторонам света, показывали куски палубы, море, небо и бурун за кормой. Среди редких облаков висела вереница голубовато-красных шаров, таких же, что уничтожили авиазвено.
- Они приближаются, - нервно сказал Сёренсен.
- Авианосец нельзя потопить! - выкрикнул Збыслав.
- Ты веришь в это, пан?
Збыслав не ответил, да вопрос и не требовал ответа. Он ждал: капитан обязательно найдёт, чем ответить, не может не найти.