Кукла (СИ) - "Stashe". Страница 7

— Ну-ну, солнышко, спокойнее, спокойнее. Дыши ровно, сейчас все пройдет. Табат, что ты видела?

Я восстановила дыхание и снова посмотрела на старика. Его зовут Лев Валерьяныч. Я нахожусь на «Астре» в космосе. Я кукла Табат.

— Ничего.

Глава 5

5 глава

Сана и Капао

— Уверена?

Я молча смотрела на него.

В голове царили легкость и пустота. Было непросто найти объяснения увиденному, да и поводов доверять медику у меня не было. Возможно, картинка в голове создавалась устройством кубика, но с такой же вероятностью могла оказаться воспоминаниями человека, которым я была в прошлой жизни, до воскрешения куклой. В любом случае, прежде чем открываться кому-то, следует убедиться, что это безопасно. Тем более на протяжении пяти лет моя память представляла нешуточный интерес для абсолютно всех людей, с которыми приходилось иметь дело. Если я чему и научилась на «Звезде», так держать свои мысли и чувства на очень коротком поводке.

Старик кивнул и легонько похлопал меня по руке:

— Ладно, милая. Успокойся, хорошо? Ты выглядишь испуганной.

— Я словно свалилась в черную дыру, — описала я часть видения и подождала реакции. На лице Льва Валерьяныча мелькнула тень разочарования, что заставило меня резко насторожиться. Знал ли он о чем-то, представлявшем угрозу мне? Определенно, причин расслабляться нет. И хотя старик пока единственный, кто зародил во мне глухие подозрения, ощущение светлого периода жизни стало сходить на нет, сменяясь привычной угрюмостью. Старик бодрился, но гримаса его лица вызвала одно лишь недоверие. Он пытался сохранить прежний веселый, уверенный тон:

— Ничего, Табат. Первая попытка чаще всего провальная. Куб - экспериментальное оборудование. Я изучаю феномен кукол, физиологию, психологию, в том числе и поражение центров памяти при восстановлении. Есть теория, такая новаторская во многом, что на самом деле, информация просто глубоко сокрыта, но ее возможно достать. Я дистанционно состою в группе ученых, разрабатывающих технологии по изучению головного мозга, памяти и регенеративных процессов в тканях. Куклы - уникальные существа, а создатель «Восстановителя» гениальный ученый. Но он оставил нам слишком много загадок и слишком мало ответов, милая Табат. Его теперь часто называют злым гением и незаслуженно принижают открытия. Природа людская такова, что тех на кого сначала молились, часто следом подвергают анафеме. Но разве дело в прекрасном ученом рискнувшим пойти против всех известных правил и создавшим необычайное? Кто виноват в том, что не хватило терпения, знаний, мудрости довести начатое до ума. Зато свалить на кого-то ответственность за собственные ошибки, проще не бывает. Тебе ли не знать, Табат? — Он горько улыбнулся и отнес кубик обратно к шкафу, — поверь, если позволишь, со временем я восстановлю твою прежнюю личность. Вспомнишь, кем была до восстановления, прежнюю жизнь, мир. Шанс есть. А сейчас, девочки, идите в кубрик. Я тоже подойду, только закончу дела. Так, погоди-ка шустрилка!

Старик вернулся к креслу Марты, которая, измучившись от безделья и вынужденной неподвижности, уже крутилась в нетерпении, и ловко снял с ее лица металлическую штучку. Та уже успела принять свой первоначальный вид продолговатой блестящей таблеточки, втянув все капилляры-побеги обратно.

Марта взяла из рук старика влажную салфетку и тщательно вытерла лицо.

Я впечатлилась. От синяка и припухлости не осталось и следа. Лев Валерьяныч занялся какими-то делами и больше не обращал на нас внимания. Его безразличие помогло мне немного расслабиться. Предыдущий монолог также поспособствовал, чуточку. Ведь, несмотря на складно и ладно рассказанную историю, она могла оказаться фальшивкой, рассчитанной на усыпление бдительности. Хотя, не скрою, соблазн узнать, кем я была в прошлой жизни довольно велик. Но, стоит ли? Сейчас я цельная личность. Попытка вытащить воспоминания, может обернуться куда большими неприятностями, чем наивное желание познакомиться с собственным прошлым. Например, вспомню, чего на протяжении пяти лет от меня добивался капитан. А вот хочу ли? Куда спокойнее жить, навечно похоронив тайны. Так я буду в большей безопасности. Хотя что делать, если снова появятся любопытные, задающие вопросы и требующие ответов? Надо обмозговать ситуацию на досуге, а пока, лучше притвориться тем, кем меня хотят видеть. Куклой. Странным бесполым существом. Выносливым, терпеливым и послушным.

— Эй, спящая принцесса, — одернула Марта, — ты вырубиться прям тут, как погляжу, собираешься. Не спи, день еще. Давай, подымай задницу. Дел до хрена. Пока, Лев Валерьяныч и спасибо, любезный наш доктор.

Как ни странно, последнее предложение в ее устах прозвучало с нежностью искренней благодарности:

— Иди, егоза, — добродушно отмахнулся старик, — Табат, завтра жду тебя. Хорошо?

— Да, — пробормотала я, покидая медотсек и отчаянно злясь на себя. Научусь ли когда-нибудь говорить – нет? Это дрессировка Сневидовича сделала меня такой послушной и безотказной. Я иногда пыталась бороться с внутренним монстром, но обычно получалось только хуже. О, у меня, конечно, было готово оправдание на все случаи жизни, но оно же являлось худшим из проклятий. Может быть, относись капитан ко мне иначе…

Мне не хватает главного, убедительной адаптации, в их, человеческом обществе, понимания, как правильно вести себя, реагировать. Трудно разобраться, еще труднее научиться имитировать то, что люди делают по наитию. А чувствовать, нет. Первое, чему учат кукол, и капитан не отступал от правил хорошего тона. Он проводил со мной содержательные беседы, из которых удалось почерпнуть много полезного.

«Вы никогда не сможете чувствовать как люди, потому что вы не они, — вбивал он в мою голову каждый день, — и не смей никому показывать свои ментальные потроха. Мне это неинтересно и прочим тоже. Слезы, гнев, страдания, смех и радость — увлекательная игра по приказу хозяина. Кукла — замена, чья-то оборванная жизнь, переписанная на носитель нового тела, но не тот же самый человек. Просто копия».

Парадоксальные изречения. Они не укладывались в голове. Когда я была такой как они, то имела права по рождению, просто данность. Почему тело так легко превратило меня в изгоя? Ведь эмоционально, наверняка, я тот же человек. Только снаружи кукла.

«Мысли портят тебя, — однажды сказал мой прежний капитан, — прошлое как сон. Ты можешь вспоминать его, но никогда не сможешь туда попасть. Так что, не трать время на глупости. От тебя должна быть реальная польза, а не незримая философия».

Марта поглядывала на меня, но вопросов не задавала:

— Не парься, Таб, — наконец, созрела она, — Валерьяныч мастер своего дела, отличный специалист. Он поможет. Неважно, что в голове у тебя дырка, если доктор сказал, значит, шанс есть. Ты совсем ничего не помнишь о прошлом?

Я покачала головой. Марта замедлила шаги, повернулась ко мне и положила руку на плечо:

— Слушай, подруга, а надо ли оно тебе вообще? Ну, там, мало ли из какого дерьма ты вышла. Короче, не всегда стоит разрывать могилы, понимаешь меня? Живи как есть, тебе будет хорошо с нами. И мы не кукловоды. Большинству плевать, откуда ты вылупилась, лишь бы сволочью не была.

— Он же просил, — смутилась я от слов Марты.

Она махнула рукой и снова пошла по коридору:

— Ты же пойми, Валерьяныч такой. Он помешан на науке и своем деле. Кого угодно будет изучать, только дайте. А тут кукла. Но, если ты скажешь — ни хрена, доктор отступит. Личное пространство есть у каждого, как и выбор. Как-то так. Дошли. Таб, заходи, будешь знакомиться с командой.

Марта приказала люку открыться. Тот послушно отошел в сторону. Она пропустила меня вперед и чуть-чуть подтолкнула в спину, когда заметила, что я замедляю шаг. Едва не споткнувшись, я вынужденно сосредоточилась на ногах, и прежде чем смысл слов дошел до меня, мы уже зашли в кубрик.

Место, где команда собиралась для отдыха, торжеств, совещаний и прочих дел, выглядело ухоженным и уютным. Полукруг стен, плавно переходящих в потолок покрыт материалом, незаметно, в течение дня меняющим оттенки. Немного устаревшее, но довольно комфортное введение для людей много времени проводящих в замкнутом пространстве. Оно позволяло проецировать на стены голографические сюжеты, 3Д проекции, визуализирующие с реалистичной достоверностью пейзажи, другие помещения или космические карты, в общем, то, в чем назревала необходимость. Сейчас стены выглядели нежно сиреневыми с бледно желтым рисунком из абстрактных линий, скрученных спиралями и сложными кривыми.