Великий ламповый поход книга 1 (СИ) - Безлюдный Владислав. Страница 15

Врачи не впустили Леонардо в палату. Они о чем-то шептались с ним, а тот достал комм и отчитался перед начальством. Через час к зданию госпиталя подъехал гравимодуль с тонированными стеклами и бронированным, как у легкого танка, кузовом. Оттуда сперва вывалились громилы-охранники, нервные, словно наркоманы. Они параноидально реагировали на каждый шорох, недоверчиво поглядывали на врачей и прочий народ, снующий возле больничных корпусов. Наконец, из задней двери показался седой полноватый мужчина лет шестидесяти. Лицо у него было типичное для спецслужб — статичное, не выражающее ни малейших эмоций. Словно его только что привезли из музея восковых фигур. Когда он встал, выпрямился и оказался в окружении телохранителей, стало видно, насколько гротескно его грузное тело и невысокий рост смотрятся на фоне верзил в черных костюмах с бронированными вставками. Он устало вздохнул и направился к центральному входу в госпиталь.

На входе его уже ждал взволнованный офицер Леонардо Дель Нери. Он протянул руку, и генерал службы безопасности Галактического Совета вяло её пожал. Для него капитан Лео был не более, чем декорацией. Зато его интересовала персона неизвестной гостьи. Ему уже успели доложить о татуировке сопротивления на её коже.

— Вы сделали фотографию для базы данных? — спросил он.

Леонардо опешил. В этой беготне он даже не додумался сфотографировать девушку и проверить по базе данных.

— Понятно. Как обычно, на местах одни олухи. Идём, покажешь её палату, заодно о деталях расскажешь.

По пути Лео поведал шефу о том, что произошло на балу, не забыв упомянуть о подруге, которая была со шпионкой.

— Так, понятно. Фоторобот составил? В розыск объявил? Хм… По роже твоей вижу, что снова облажался. Если бы не дружба с твоим отцом, сейчас бы в рядовые разжаловал и послал в патрули. Куда-то, где пиратов много.

Внутри врачи рассказали генералу о результатах анализов. Он кивал, что-то записывал, отправил несколько сообщений коллегам. Затем прервал реаниматолога, отстранил его и направился к двери. Когда безопасник вошел в помещение, там лежала девушка под капельницей. Но это была не та, кого описал Дель Нери. Потенциальная шпионка — русоволосая девушка двадцати — двадцати пяти лет, а эта — полноватая шатенка, под тридцать.

— Это что, шутка такая? — возмутился генерал. — Её перевели в интенсивную терапию, в общую палату, или как? — он пытался найти логичное объяснение происходящему, но лица врачей омрачали картину. Они понятия не имели, куда делась девушка.

***

В морге было чертовски холодно, и будь Лина в сознании, она бы точно окоченела и громко ругалась, кляня все двадцать миллиардов маларийцев, террианскую армию, разведку и местных врачей. Но она мирно посапывала под капельницей, а маларийский врач вывозил её через подземный выход, к машине скорой помощи.

Внутри сидели Алиса и маларийский офицер.

— Я не знаю, откуда ваша подруга, но у неё не просто аллергия на пентотал. Это нейроблоки. Их ставят военным и разведке. Чтобы в случае пленения не выдали важную информацию.

— Всегда знала, что с этой бабой что-то не так. Но вряд ли она из разведки. Не похоже на неё. Хотя… она отмудохала пирата, разбирается в астронавигации лучше меня… Чем чёрт не шутит?

— Кто не шутит?

Алиса задумалась. В свете последних событий за 400 лет, фраза утратила прежний смысл. В чертей никто не верил, и фразы в таком духе, или вроде «Боже мой», перестали связывать с чем-то сверхъестественным. Она отмахнулась:

— Не важно. Что с ней будет?

— Я ввел ей пару препаратов. Если повезёт, очнётся через час-два.

Глава 20

Яркий, словно солнце на пляже, свет, бил в глаза, и Лина проснулась. Она резко поднялась на кровати, зацепившись за что-то головой. Что? Перед носом болталась её любимая игрушка, висевшая прямо над кроватью в детстве. Что за бред? Она встала с постели и прошлась по комнате. Точно бред какой-то… Голова гудела так, словно её бревном огрели. Но это однозначно была её детская. Это что ж такое случилось, что она не помнит, как дома оказалась?

Дверь приоткрылась, и заглянул отец. Только вот выглядел он странно. На вид ему было лет тридцать пять. Операцию сделал? Не похоже на него. Папа посмотрел Лине в глаза так, словно привидение увидел, и попятился назад.

— Элла, Эллушка, она очнулась! Иди сюда скорее! И тут Коперник словно током ударило, потому что в комнату вошла мама. Молодая, красивая — такая, какой Лина её запомнила.

Мама бросилась обнимать и целовать дочку, а та, ошарашенная, стояла и пыталась понять, что происходит.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит? Ты нас помнишь? — тараторили родители, щупая Лине то лоб, то пульс. А та стояла и молчала, шокированная происходящим. Наконец, выйдя из ступора, она начала соображать, что происходящее не вписывается ни в какие рамки логики.

Девушка выбежала в коридор, но добежать успела только до комода с большим зеркалом. Из него на неё глядела девчушка лет десяти — одиннадцати.

Лина выругалась так громко и смачно, что мама чуть не грохнулась в обморок, а папа даже опешил, потому что в доме такие слова не звучали ни разу. В школе дочка их тоже вряд ли услышала бы… Он строго посмотрел на дочь и уже собирался устроить ей хорошую взбучку, но жена остановила его:

— Всё, успокоились. Ребёнку нужно отдохнуть!

В этот момент Коперник почувствовала, что сейчас произойдёт что-то совсем странное. Она напрягла память и выпалила:

— Протокол «Танатос»! Террианская протекция. Атака на лаккианские посты. КенʼШи Зуул. Тебе это что-то говорит?!

Отец схватился за сердце, а мать, которая ничего не поняла, взяла его за руку.

— Что происходит?

***

За обеденным столом ещё никогда не было столь тихо. Отец что-то писал в коммуникаторе, а мать просто сидела рядом, обнимая Лину. Наконец он поднял глаза:

— Значит, говоришь, «Танатос» — ошибка?

Лина помотала головой.

— Это преступление! Мы не должны так поступать. Нас в будущем все ненавидят и презирают. Маларийцы и лаккианцы… А Манагас просто лижет зад террианским властям.

— Лина! — мать вспыхнула и пригрозила дочери пальцем. — Не думала, что к двадцати четырём годам моя дочь начнёт выражаться таким ужасным образом.

Коперник подмигнула.

— Хочешь расскажу, когда лишилась невинности?

На этом моменте не выдержал отец:

— Ну, всё… Хорош уже. Я понимаю, ситуация нестандартная. И я должен был догадаться, что однажды произойдёт нечто подобное. Мы не хотели тебе говорить, пока ты не вырастешь…

— Что говорить? — удивлённо переспросила Лина.