Звездолёт (СИ) - Карпова Зоя Марленовна. Страница 26

***

В покоях императора Оттавия царили тишь и благодать. Любой человек, будь то министр, военачальник, личный эскулап, какая-то иная доверенная персона или слуга, впервые попадающий сюда, бывал поражён увиденным наповал. Огромный зал площадью не менее чем в пятьдесят квадратных метров обрамляли зеркальные стены, устроенные гармошкой.

Вдоль стен в низких прямоугольных кадках, росли шикарные пальмовые аллеи. Пышное разнообразие пальмовых растений превосходило то, о чём повествовала Красная книга Острова. Банановые и кокосовые, масличные и хлебные, кукурузные и ванильные разновидности этого растения, казалось, все собрались здесь, словно в ботаническом саду. Игра преломлённых и отражённых лучей в ломанных и кривых зеркалах, создавала такую феерию света и цвета, что у наблюдателя создавалось впечатление, что за территорией зала находится непролазная чащоба. Передний план из широких тёмно-зелёных листьев, гроздьев жёлтых цветов и связок сочных оранжевых плодов, ограничивающий периметр зала столь искусно, иллюзорно продолжался вглубь, теряясь в мнимом фокусе зазеркалья.

Щедро озонированный воздух наполнял лёгкие громовержца, – коим мнил себя Оттавий, – успокаивал нервы, смирял мятежный дух правителя Острова и ничуть не мешал ему предаваться заоблачным мечтам. Кислый привкус воздушной смеси чуть-чуть пощипывал кончик царского языка. Император Оттавий, в небрежно накинутом розовом шёлковом халате, возлежал на круглой софе, укрытой синим атласным стёганным покрывалом, опираясь на большие удобные подушки, вышитые красочными попугаями какаду, и пил из стакана ягодный морс. Между делом он предавался созерцанию регулярно меняющихся узоров на потолке, создаваемых невидимым калейдоскопом.

Его мысли текли неспешно, каждая из них уплывала в неведомую даль, уносясь вослед за каждым тающим узором. Перед софой стоял низенький овальный столик. Трёхъярусная ваза с фруктами: райскими яблочками, персиками и виноградом, – источала аппетитные ароматы. Император Оттавий смотрел на них глазами так и непроснувшегося в нём живописца, как на красивый натюрморт. Но ценитель изобразительного искусства, сидящий внутри, одобрял это сочетание богатства форм и красок спелых плодов.

На коврике у изножья правителя сидела обнажённая молодая женщина, удивительной красоты с плавным изгибом бёдер. Она смотрелась в зеркальце и расчёсывала волнистые рыжие волосы, спускающиеся до колен. Император Оттавий, глядя на неё, также пребывал в отстранённом состоянии перманентного созерцания женских округлостей и форм, воспринимая залётную богиню лишь частью матушки Природы. Её бело-розовая кожа, нетронутая ни искусственным, ни природным загаром, приятно сочеталась с царской обстановкой царской залы, где кроме ложа со столиком и ковров ничего лишнего не было. Её упругая грудь, имеющая чёткие контуры конуса, оканчивалась большим мягким коричневым сосцом. Вместе с прозрачным шарфиком на плечах каждая деталь портрета придавала женщине вид существа, рождённого из пены морской, о которой император Оттавий имел смутное представление из забытого детства. «Красота Природы, как она есть»! – подумал он, и благостно улыбнулся, мысленно рисуя картину маслом.

Лень и дремота одолевали его обычно в полдень, правда, до тех пор, пока он не выпивал напиток, отдалённо напоминающий кофейный. Император Оттавий вспомнил о завтраке, подал рукой знак гостье, и женщина, молча накинув длинное платье, лежащее прежде на ковре, оделась и, не издав ни звука, сделала реверанс и удалилась. Император зевнул и потянулся. Утреннее настроение исчезло: «Пора приниматься за дела».

***

Завтракал император Оттавий в гостиной, занимающей площадь не более двадцати квадратных метров и обставленной более скромно, нежели его спальный зал. Посередине комнаты стоял прямоугольный стол о шести вычурно изогнутых ногах, обычно накрытый на четыре персоны. Слева от входа высился двухъярусный посудный буфет из мраморного дерева, набитый фарфоровыми сервизами с золочёной росписью. Против дверей, между полуколоннами, место окна занимал пейзаж с видами природы у Рыжих скал. Двузубую вершину прорезал луч местного светила, окрашивая поверхность скалы в пастельные тёплые тона. Деревья, кривые сосны с пятью стволами каждая, придавали пейзажу оттенок первозданности и нетронутости. Глядя на эту картину, зрители могли ощутить дыхание ранней осени, несмотря на то, что смен сезонов года на острове никогда не наблюдалось. На правой стене висела карта острова, достаточно подробная, чтобы, сняв с неё кальку, можно было бы разработать план операции против мятежников.

Сегодня Корис, министр экономики Острова, Шерл, начальник городского гарнизона и Медея, личный доктор императора, должны были составить императору кофейную компанию. Когда мы с Асакой прикатили тележки с блюдами: горячей кашей, бутербродами с синтетической колбасой и сыром, пальмовым маслом, клубничным джемом и эрзац-кофе, то увидели интересную картину. Официальные лица топтались перед дверями гостиной, куда их впускали только по приходу императора Оттавия. Они понимали, что за завтраком последует летучка, на которой правитель раздаст либо дневное задание каждому из них, либо потребует какого-нибудь экстренного отчёта за прошедшую декаду, поэтому все пришли с пухлыми папками, где кроме отчёта, был также обязательный проект дневного плана. Листки бумаги в папке официальных гостей секретарь императора непременно пронумеровывал, прошивал и скреплял один с другим накрепко, не позволяя их разделить или заменить.

На острове использовалась вечная бумага, – новейшее изобретение химических технологов города-цилиндра. Самым грустным моментом для министров и официальных лиц оказалась малоприятное свойство новейшего материала: вечная бумага не горела в огне, не размокала в воде, не стирала текста, напечатанного на ней, и из-за этого печального факта ни один документ невозможно было подделать. Единственный способ уничтожения оставался крайне авантюрным: – отдать на съедение крысам в питомнике. «Но туда ещё попробуй попасть»! – думали гости, нервно вышагивая перед закрытыми дверями.

По праву доступа для обслуживающего персонала Асака распахнула створки дверей, и я, гордо расправив плечи, закатила тележку с едой вовнутрь. Зайдя в гостиную, мы переглянулись, стараясь не очень громко прыскать со смеху. Уж больно надменные лица были у царских гостей. Столовые приборы мы разложили так, как велела толстая Жадилина. На блюдца положили карточки с именами приглашённых. Расставили блюда в центре кучно, а кастрюлю с пшённой кашей и поварёшкой расположили с краю. Едоки сами накладывали себе необходимые порции, и наше присутствие, вообще-то, не требовалось, но мы нахально остались стоять в сторонке, навострив уши.

Вскоре явился и сам правитель. Император Оттавий пришёл ровно точь-в-точь к назначенному времени, одетый в деловой мундир, цвета лазури. Золотистые эполеты и широкий пояс придавали облику государя вполне миролюбивый и праздничный вид. Он максимально обаятельно улыбнулся гостям, при этом широко распахнул круглые глаза, неопределённого цвета, и уважительным жестом пригласил всех присутствующих в гостиную. Царедворцы, подобострастно кланяясь, распахнули двери. Люди расселись по местам, согласно карточкам на блюдцах. Удобные стулья с высокой спинкой и мягким сиденьем позволили им немного расслабиться. Завтрак начался. Мы с Асакой прислуживали.

***

– Итак, господа, у меня для вас пренепреятнейшее известие, – сказал император Оттавий, допив вторую кофейную чашку. – На острове есть мятежники. И они что-то подозрительно долго не дают о себе знать. Это неспроста. Интересно почему?