Принцесса Цезарии (СИ) - Ярославская Инесса. Страница 37

— Другой ингредиент, самый главный — это королевская кровь невинной жертвы, добровольно отдавшей свою жизнь, тем самым восстановив справедливость и равновесие магических сил в этом мире. — огромная, усыпанная острыми золотистыми шипами, голова дракона приподнялась и приблизилась к Лорду Микаэлиусу.

Эльфийский король нервно передёрнулся — десятки пар зелёных, доселе полудремлящих, драконьих глаз одновременно распахнулись, уставившись на Лорда расширенными немигающими зрачками.

— Добровольная жертва королевской крови? — заикаясь, переспросил Лорд, озираясь по сторонам, тщетно надеясь увидеть отряд из добровольных жертв бывших королевичей.

— Ха-ха-ха! — загромыхал драконий смех, сотрясая каменные своды подземелья.

— Вот поэтому, эта земля и породила сердце тёмное, что сама ночь. Вот поэтому, эта земля скоро утонет в омуте чёрной магии, захлебнётся собственной алчностью и беспечностью. Захлебнётся собственной кровью! Люди забыли, кому обязаны миром, кто охранял магическое равновесие этой стороны. Года сливались в десятилетия, десятилетия в столетия, время текло рекой мимо нашей темницы, прерываемое лишь редким исчезновением одного из нас. И в каждый этот раз от наших сердец откалывалось по кусочку — так мы знали, что исчезнувший больше не в этом мире, больше ни в каком из миров для живых. Века текли, время неуловимыми крупинками песка выскальзывало сквозь пальцы, ничто не изменялось — лишь эти стены, лишь эта темница день за днём, год за годом, лишь те, кто были основоположниками мира оставались в заточении. История повторяется вновь и вновь. Ваша тщеславность и неблагодарность, желание лишь только брать, ничего не отдавая взамен, пользоваться благами магического мира как должным — всё это рано или поздно предвещало крах. Порабощение под гнётом тёмного мага — это лишь логическое следствие вашей неблагодарности. Вы обречены… — пара зелёных глаз испытующе прищурилась, пристально вглядываясь в глаза Лорда, вглядываясь в само сердце, саму душу эльфийского естества Микаэлиуса.

Презрительно фыркнув, дракон закрыл глаза и, отвернувшись, положил свою могучую голову на лапы, совершенно потеряв интерес к посетителям.

Лорд Микаэлиус растерянно уставился на Дженевьеву. Боль от внезапно возникшей, но так же внезапно утраченной надежды на свободное будущее пронзила его сердце. Даже если всего пару часов назад он и думать не смел о том, что когда-либо сможет вновь увидеть сверкающий на солнце отблеск родных Серебряных Гор, почувствовать желанную свежесть морозного воздуха, нагоняемого ледяными драконами, то сейчас, когда он был так близок к невероятному, представление о вечной тьме холода смерти приносило эльфу непереносимую боль. Глаза Лорда засветились стеклянным блеском собравшихся в уголках глаз слёз. Его сердце, ещё недавно обретшее надежду и веру, медленно расползалось на мельчайшие лоскутки кровоточащей ткани. Конечно, он мог бы отказаться и попробовать выбраться из подземелья без помощи драконов. Оставался бы последний, крохотный, едва уловимый, едва осязаемый шанс на свободу. Но теперь речь уже шла не только о нём, не только о его желаниях, надеждах, боли. Речь шла о целом Королевстве. О многих тысячах ни в чём не повинных людях, которых, кровожадный Олзен, без сомнения, сотрёт с лица земли. Лорд Микаэлиус — единственный законный правитель эльфийского народа, не мог допустить подобного. Его гордость, достоинство, чувство ответственности за когда- то доверившихся ему людей не могли позволить трусливо бежать от своего долга. Долга, который должен был быть воздан ещё много веков тому назад — для сохранения мира в Королевстве, для сохранения магического баланса, гармонии добра и зла, тьмы и света.

Эльфийский Лорд, смахнув скатившуюся по бледной щеке серебристую слезинку, гордо поднял голову.

Дженевьева, прочитав твёрдую решимость на лице Микаэлиуса, подошла к эльфу вплотную и нежно взяла его за руки. Полная мольбы, она заглянула в его заледеневшие в страшном намерении принять на себя роль жертвы глаза.

— Ваше Величество, вы не должны… Мы что-то придумаем! Мы обязательно что-то ещё придумаем! Должен быть другой способ. Я в этом уверена! — прошептала дрожащим голосом принцесса, стараясь придать как можно больше уверенности своим словам.

Несправедливость происходящего угнетала её доброе сердце:

— Как так, чтобы сделать добро, надо лишиться чего-то, что не должно иметь цены, что не должно быть ценой, что не должны просить, ибо оно бесценно. Априори принадлежащая какому- либо существу и невозможная для насильственного отторжения кем бы то ни было, и за что бы то ни было, жизнь — не должна быть украдена по вине совершенно посторонних сил! — проговорила девушка, с болью в глазах взирая на безучастно сопящих рядом древних огнедышащих существ.

Дженевьева не могла допустить подобную несправедливость, всё её естество бунтовало против исполнения кровавого заклятия, какова бы ни была его цель.

— Эй, вы там! — крикнула принцесса бездвижно застывшим драконам, вновь погрузившимся в потустороннюю реальность.

— Я думала, вы — самые старейшие и мудрейшие! Призванные защищать и оберегать! — Дженевьева подходила всё ближе и ближе к морде огнедышащего главаря.

— А вы только и смогли придумать — как потребовать жизнь совершенно безвинного, такого же как и вы — жаждущего свободы пленника?! — зелёные глаза принцессы метали молнии, а взъерошенная копна волос напоминала пламя, охватившее её кучерявыми языками огня со всех сторон.

Дракон приоткрыл глаза и, вновь приняв горделивую позу египетского сфинкса, сосредоточил немигающий взгляд где-то позади воинственной принцессы. Несколько десятков пар драконьих глаз уставились в ту же точку. Даже с самых отдалённых уголков утопающего в полумраке зала, жадно взирающие змеиные глаза-калейдоскопы, сотканные из сотен жёлто-зелёных ячеек, уставились куда-то сквозь Дженевьевы.

— Лорд Микаэлиус! — воскликнула озарённая девушка, бросившись назад, к эльфу, лежащему на полу в серебряной луже собственной крови.

Принцесса склонилась над телом Лорда — в его руке был зажат клинок.

— Нет! Только не это! Ты не можешь умереть вот так вот, сейчас! — воскликнула пронизанным болью голосом Дженевьева и, обняв бездыханное тело, залилась слезами.

— Как вы могли, как вы могли это допустить! Вы же всё видели! И ничего не сказали! Ни слова! Это же несправедливо! — неистово прокричала девушка, сквозь влажную пелену слёз взирая на освобождённых от магических цепей огнедышащих тварей с змеиными глазами, сбившихся плотным кольцом вокруг принцессы.

Окружив, рыдающую над телом мёртвого эльфийского Лорда, девушку, десятки драконов вытянули морды и, разинув пасти, единым огненным потоком ударили в самый центр круга. Огромное рыжее пламя поглотило принцессу и мёртвое тело Лорда.

Последнее, что успела заметить Дженевьева, сквозь текущие солёным потоком слёзы — это оранжевое нечто, рыжую бурлящую волну, стремительно набегающую, поглотившую приятной, обжигающей нутро тёплой, светлой энергией. Ей не было больно, скорее, даже приятно. Джи чувствовала, как энергия проникает в самое сердце, проходит насквозь. Она чувствовала, как энергия вошла в тело Лорда, мягким потоком наполняя его сущность, она чувствовала душу Лорда- тёплую, пробуждающуюся к жизни. Она чувствовала его начинающее биться серебряное эльфийское сердце, сначала медленно, затем всё быстрее, чаще. Она чувствовала его серебряную эльфийскую кровь, магию, текущую по ней, проникающую и в её кровь, в каждую её клеточку. Сквозь бурлящее рыжее пламя, она видела разинутые пасти драконов, щедро льющие огненную магию. Драконы не убивали их, они возвращали к жизни эльфийского короля и дарили Дженевьеве часть силы, магии, в благодарность за освобождение.

— Баланс! Баланс магических сил, добра и зла, тьмы и света! — прошептала изумлённая Дженевьева.

— Огненные драконы — хранители магического баланса… — прочитала девушка подтверждение своим словам в змеиных глазах вожака огнедышащей стаи.