Смертельный огонь - Кайм Ник. Страница 8

Нумеон рефлекторно потянулся к пистолету, которого не было. Он даже печати лишился, и ее отсутствие ощущалась так же остро, как если бы он потерял конечность. Печать нужно было вернуть.

Нумеон направился в противоположную от сражения сторону. Ксенут Сул забрал печать, но волей или неволей отдаст ее перед смертью.

Инвиглио вышел из апотекариона к товарищам, ждавшим снаружи, и покачал головой.

— Все? — спросил Брахей.

— Мертвы, брат. Все пятьдесят три. Двоих убил я: они были обречены.

— Трон земной… — пробормотал Петроний, опустив взгляд на ботинки.

Гордианий прошептал клятву.

Невий передернул затвор болтера.

— Но мы хотя бы можем за них отомстить.

— Нет, — ответил Инвиглио жестким, не допускающим возражений тоном. — Один из столов был пуст. Кровавые следы вели к двери. Кажется, кто-то сбежал.

— Значит, надо найти его, — заявил Брахей.

— Но куда пленник направился? — спросил Невий. — Он может быть где угодно.

Инвиглио встретил его вопросительный взгляд.

— Как бы ты поступил на его месте?

Спустя две секунды задумчивое выражение на лице Невия сменилось злым.

— Я бы отыскал того, кто виноват в смертях моих товарищей, и убил бы его.

— То есть командира этого корабля, — согласился Брахей.

Отмеченные Красным направились к мостику.

Раздобыть оружие во время абордажа с ближними боями оказалось довольно просто, и теперь у Нумеона был наполовину заряженный болт-пистолет в одной руке и боевой нож в другой. Оружию было далеко до алебарды, которой он сражался, будучи одним из погребальных стражей, но придется обойтись тем, что удалось позаимствовать.

Ксенут Сул был садистом, но не трусом. Он вполне мог присоединиться к обороняющимся, но Нумеон решил, что скорее всего тот ушел на мостик, чтобы руководить оттуда контратакой. На корабле таких размеров мостик должен был располагаться у носа, и Нумеон достаточно пришел в себя, чтобы определить, в какую сторону направиться. Из апотекариона идти было недолго, а от необходимого уровня отделяло всего три палубы.

По пути встречались только легионеры в темнокрасной броне Восемнадцатого, впрочем Нумеону удавалось не попадаться им на глаза. Судя по отдаленному шуму боев, у них были другие заботы, но его не оставляла мысль, что спланировано все это в расчете еще больше повредить его разум и вырвать тайны, которые он якобы скрывал.

Стандартная тактика при вторжении предполагала рассеять защитников по кораблю и организовать оборону отсеков, ведущих к уязвимым частям корабля, где небольшие вражеские отряды могли нанести гигантский урон.

Из-за этого коридор к мостику остался без охраны, если не считать одного Несущего Слово, стоявшего на посту снаружи.

Нумеон не знал, хватит ли ему сил, но знал, что обязан справиться. Если ему удастся отыскать печать и как-нибудь выбраться с корабля… Надежда вела его со времен Истваана. Он опирался на нее и теперь, готовясь к самоубийственному бегу через коридор. В пистолете оставалось три патрона. Оружие дрожало в руке, и Нумеон был вынужден признать, что сейчас он даже поднять его не может, а целиться — тем более.

Но воля преодолеет все. Так учил Вулкан.

«Воля и упорство позволяют нам сражаться, когда другие уже не могут. Воля дает нам силу жертвовать собой и превозмогать, когда уже нет надежды».

Как же Нумеон хотел, чтобы примарх оказался здесь и сам сказал ему эти слова. Он вдруг осознал, что забыл голос Вулкана. Некоторые считали, что голос — это первое, что забывается после смерти человека, и Нумеон сильно встревожился, поскольку даже с его трансчеловеческими способностями не получалось вспомнить ни тембр, ни манеру речи.

Нумеон не хотел умирать, задешево продав жизнь в каком-нибудь тщеславном бою. Но колебался он не от страха, а из-за нежелания жертвовать собой напрасно, не имея высшей цели.

Жажда мести была жалким мотивом, простительным лишь слабым смертным. Нумеон говорил себе, что она им не движет, и у него получалось обмануть разум, но не сердце.

Чтобы убить из болт-пистолета легионера в доспехах, следовало стрелять примерно с середины коридора, а с учетом его изнуренного состояния и ограниченного боеприпаса — еще ближе. Боевой нож он перехватил клинком вниз, чтобы быстрее атаковать или метать его.

Возможно, его надежды всегда были напрасны.

— Вулкан жив, — прошептал он, беря жертву в прицел…

…И тут визор Несущего Слово взорвался фонтаном крови и черепных осколков. Предатель забулькал кровью, схватил место, где раньше было его лицо, и упал вперед.

Союзник? Мятеж? У Нумеона не было времени выяснять, откуда пришла удача. Еще не утих лязг, с которым доспехи Несущего Слово рухнули на пол, а Саламандра уже бежал к мостику.

— Ты видел? — спросил Венатор, опуская снайперскую винтовку.

— Полуголый легионер, — подтвердил Финий.

— Выживший, о котором говорил Инвиглио? — предположил Корвун.

— Бежит к мостику, — добавил Лаэрт.

Ультрамарины со своим сержантом наблюдали из теней длинного коридора, как чернокожий ноктюрнец выбежал с перекрестка, перепрыгнул через предателя, которого только что застрелил Венатор, и помчался к мостику.

— Его убьют, — мрачно сказал сержант.

Дверь мостика оказалась не заперта и ничем не загорожена. Она открылась с тихим шипением выпущенного воздуха, и перед Нумеоном предстал его враг.

Ксенут Сул в одиночестве стоял на командной платформе спиной к нему.

Нумеон осторожно переступил порог. Он уже преодолел половину ступеней платформы, когда Несущий Слово заговорил.

— Корабль захвачен, — сказал он, указав рукой на кровавые сцены, разыгрывавшиеся на зернистых гололитах, которые висели вокруг него.

В коридорах и на палубах сражались легионеры, отмеченные благородным гербом ультимы — сыны Жиллимана выполняли спасательную операцию.

Ксенут Сул отключил гололиты кулаком, и кольцо зеленого света вокруг предателя исчезло. Теперь стало видно, что у его ног лежали трупы в форме Семнадцатого легиона.

— А я убил экипаж.

— Где печать? — резко спросил Нумеон, поднимаясь на платформу к безоружному Ксенуту Сулу, опустившего руки по бокам. В левой он сжимал раскатку.

— Честь не позволяет мне убить себя, — ответил Ксенут Сул, не поворачиваясь, — но ваши допросчики не вынудят меня предать свой легион.

— Что? — нахмурился Нумеон.

И, только услышав передергивание затворов и грохот ботинок по палубе, он понял, что Ксенут Сул обращался не к нему.

— Отойди, Саламандра! — раздался твердый, повелительный голос.

Повернувшись, Нумеон увидел отряд Ультрамаринов, направивших оружие на него и Ксенута Сула.

Их сержант снял украшенный гребнем шлем.

На спине у него висело два меча в ножнах, а к бедру крепился болт-пистолет. Короткие светлые волосы обрамляли молодое, но ожесточенное войной лицо солдата, а глаза, пронзительные и внимательные, светились лазурью. Он дышал жизнью, силой и любовью к своему делу.

— Я погребальный капитан Артелл Нумеон, — сказал Саламандра, — и я заявляю, что этот пленник принадлежит Вулкану. Как и все, что он имеет при себе.

— Вулкану? Давно я не слышал это имя. — Сержант помрачнел. — Во всяком случае, в приятном контексте.

По его беззвучному сигналу четверо Ультрамаринов встали по двое с каждой стороны от командной платформы, взяв Ксенута Сула в тиски.

Нумеон хотел вмешаться, но сержант остановил его:

— Осмелюсь заметить, капитан Нумеон, что ты не в лучшей форме. На пике сил ты, возможно, смог бы доставить нам проблем, — он улыбнулся и покачал головой, — но не теперь. К тому же мы с тобой не враги, — добавил он и указал на украденное оружие Нумеона. — Опусти его.

— Только когда получу свое.

— Я всегда восхищался упрямством и непокорностью Саламандр, но не вынуждай тебя обезвреживать. Я не хочу вредить ни тебе, ни своей чести.