АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь! (СИ) - Юраш Кристина. Страница 45

— Конечно, — нежно вздохнул Асфард, подходя ко мне, — Как пожелаешь. Пять минут… Десять… Полчаса…　

— Понимаешь, у меня очень низкий болевой порог… Я даже если палец порежу, то чуть сознание не теряю от боли… — захныкала я, чувствуя, как он медленно разматывает бинт, — Я однажды руку порезала о консервную банку… Оливки открывала… Так знаешь, как я орала, чуть соседи не сбежались… У меня шрам остался… Могу показать…　

— Я уже видел все твои шрамы, — участливо произнес некромант, глядя на меня своими грустными фиалковыми глазами, сворачивая бинт в руках, — Я тебя понимаю. Боль невероятная. И никто не подул тебе на вавку… Бедная Ника… У меня прямо сердце разрывается от жалости… Как же так? Никто не пожалел? Вот изверги…　

На ране оставалась окровавленная тряпочка, сложенная в несколько слоев. Я прекрасно понимала, на чем она держится, поэтому сделала шаг назад.　

— Не надо! Я прошу тебя! — взмолилась я так, словно мне вместе с тряпочкой уже сняли кожу, хотя к ней еще не прикасались, — Я… прошу тебя… Ну пожалуйста… Дай мне пару минут подготовиться морально! Сейчас я настроюсь, а потом можешь отдирать… Или давай лучше я сама! Я аккуратненько… Медленно…　

— Я тоже аккуратненько… — участливым голосом произнес некромант, явно передразнивая меня. Я почувствовала, как его рука легла поверх тряпочки. Он положил палец мне на губы.　

— Ш-ш-ш! — прошипел он, глядя мне в глаза. Зрачки его расширились. Я пыталась отвести взгляд, но у меня не получалось. Я могла смотреть только на него, не в силах даже отвернуться. Я смотрела на него, как кролик на удава, как бандерлоги на хищного и мудрого Каа. Это меня пугало гораздо больше предстоящей процедуры.　

— А! Да чтоб тебя! Больно же! — заорала я, хныкая. На моем плече красовался тонкий еще не до конца заживший шрам с коричневой коростой. Судя по его виду, получила я его минимум неделю назад. Чудеса!　

— Эй! Ты как это сделал! — возмутилась я, тряся головой, — Этот трюк с глазами?　

— Меньше знаешь, крепче спишь, — ответили мне, торжественно вручая одежду, — Все. Дуй в свою комнату, а я пока отдохну. Шрам не трогай. Не ковыряй и не расчесывай.　

— Ты что? Всю ночь не спал? — спросила я, глядя на то, некромант начинает снимать с себя одежду, — Из-за меня?　

У меня сейчас слеза потечет от умиления. Я сразу представила, как он сжимает мою руку, мол, Ника, держись! Не сдавайся! Как он щупает пульс, делает искусственное дыхание с обязательным «Мы ее теряем!» в кульминационный момент реанимационных действий. Мысль мне понравилась. Люблю, когда обо мне заботятся. Хотя что-то мне подсказывает, что меня молча сгрузили на стол, обрадовавшись возможности попрактиковаться на пока еще живом теле.　

— Конечно, Ника! Только из-за тебя. К твоему сведению, я еще полночи прибирался внизу. Но там еще осталось, что убирать. Поэтому я буду тебе премного благодарен, если ты продолжишь дело, начатое мной, — ответил Асфард, выставляя меня за дверь.　

То, что предстало перед моими глазами, никак не поддавалось никакому описанию. Карнизы были оборваны, от штор остались жалкие обрывки. Куда делись нормальные шторы и откуда взялись эти тряпочки? Везде валялся пух от распотрошенных кресел, Стеллаж с книгами стоял на месте, но все книги валялись на полу. Ножки кресла, дверь и даже тумбочка сохранили следы когтей. Создавалось такое впечатление, словно в комнате пили, а потом устроили чемпионат по армрестлингу Фредди Крюгер, Эдвард Руки Ножницы и Росомаха. А после они дружно точили когти обо все прилежащие поверхности, хвастаясь друг другу глубиной и продолжительностью оставленных следов.　

«Был на квартиру налет? К нам приходил бегемот?» — предположила я, прикидывая сколько уборки мне предстоит.　

— Эй, скотинка, вылезай! — мрачно обратилась я к котоежику. Я взяла металлическую перчатку и отправилась на поиски маленького вандала. Маленький вандал мирно спал под креслом. Причем храпел так, что трем пьяным грузчикам с хроническим гайморитом было до него так же далеко, как и мне до некроманта.　

Я стала расставлять уцелевшие книги корешок к корешку. Но перед тем, как ставить все на место, неплохо было бы вытереть пыль. Я хотела сходить в комнату с черепушками за тряпкой, но подергав дверь, я поняла, что она закрыта. Странно. Раньше она всегда была открыта. Немного прибравшись, я села в кресло Асфарда и уставилась в зеркало. У меня есть последний осколок. Только я его не отдам, потому, что у некроманта совести нету. И не смотря на некоторое потепление в наших отношениях, я сомневаюсь, что ему можно верить.　

Отдохнув, я решила починить стол. Фублик оживился, потянулся и вылез из-под кресла и тоже решил поучаствовать в процессе. Пока я его отгоняла ногой, ругая скотинку на чем свет стоит, а котоеж душераздирающе орал, требуя, чтобы ему уделили внимание, на лестнице появился взъерошенный и заспанный некромант с подушкой в руках. Его сутана была накинута на плечи, но не застегнута, обнажая белоснежную грудь.　

— Ника, я надеюсь, что не сильно обидишься, если я сейчас засуну тебе в рот кляп?　

— нежно заметил он. Я сразу прикинула, что подушку он захватил явно неспроста. Не знаю, как он собирался запихнуть ее в мой рот, но с его — то упорством и хладнокровием это вполне реально.　

Мы молча уставились на Асфарда. Некромант зевнул, расчесал волосы пятерней, а потом добавил:　

— Спасибо. Я вам так признателен за эти секунды тишины.　

Он развернулся и хлопнул дверью своей комнаты. «Поскольку времени немного, я вкратце матом объясню!» Спасибо. Мы все поняли.　

Я поняла, что учеба, а точнее попытки ее имитации принимают прескверный оборот, когда нам под дверь просунули приглашение под заголовком «Собрание по поводу допуска к экзаменам! Срочно! Лорд Асфард, Ваша явка обязательна!». Теперь с нами обмениваются информацией исключительно таким способом. Я уже прикидывала из чего сколотить почтовый ящик, но поинтересовавшись, есть ли у нас молоток и гвозди, я по глазам Асфарда поняла, что про лобзик, шуруповерт и пассатижи лучше не заикаться вообще. Подумает еще, что я его проклясть пытаюсь. Чтоб он, да своими золотыми ручками, да хоть гвоздик забил? Не дождешься!　

На этот раз я, опередив Фублика на сотую долю секунды, успела схватить листок. Котоеж помимо своей неразделенной любви к людям, испытывал патологическую страсть к любой бумажке, которую видел. Из него получился бы отличный скандальный литературный критик — «обосреватель». После его обильных «рецензий», бумажку оставалось только выбросить, а уж ни в коем случае не читать. А когда на него нападал «неписец», или он после долгих потуг, чувствовал себя несостоявшимся «какавтором», от бумажки оставались лишь клочья, разбросанные по всему полу.　

В ожидании Асфарда, я прибралась в общей комнате. Икала и прибиралась. Потом икота перешла на Фублика. И мы икали с ним вместе. Правда, в разных тональностях. Обычно моих родителей от греха детоубийства после собрания останавливал тот факт, что я — единственный ребенок в семье. А уборка была лишь дополнительным козырем в моем рукаве, на случай, если все очень плохо. Перед уходом мой учитель пообещал меня не убивать, так что будем надеяться на лучшее.　

— Ну? Как прошло собрание? — как бы невзначай поинтересовалась я, когда дверь открылась. Интересно, на шторы и на побелку скидывались? Не помню, чтобы Асфард перед собранием доставал кошелек или брал кредит. Интересно, а он получает зарплату или работает «за спасибо»? Ах да, я и забыла. Они тут маленькой кучкой всем миром правят. Зачем им деньги?　

— А ты как думаешь? — парировал Лорд, жестом требуя освободить его любимое кресло.　

— Я так понимаю, что без тебя не начинали? — мрачно спросила я, переползая во второе кресло, — Я, наверное, пойду к себе… Я что-то так устала после уборки… У меня еще столько дел… Я еще у себя не прибиралась… Ты не мог бы вернуть мне амулет? А?　

— Нет. Он мне еще нужен, — усмехнулся Асфард, выкладывая стопку исписанной бумаги на стол, — Тебя допустили ко всем экзаменам. Поздравляю.