Черный оксюморон (СИ) - Леннон Анастасия. Страница 25

— Утром ко мне приходили люди из полиции, я все им сказала, — сухим, дрожащим голосом ответила бедная мать. — Что нового вы хотите от меня услышать?

— Мы детективы, госпожа, и нам хотелось бы знать как можно больше, — Йоко села на диван. Все трое находились в зоне отдыха, где располагалась комфортная мебель, висел телевизор, стояли автоматы с едой, всюду ходили медсестры, чтобы следить за пожилыми людьми. — Скажите, как давно Вы здесь?

— Пятый год. Когда умер мой муж, я стала совсем слаба. Мой сын, — на этих словах женщина замолчала. На ее тусклые глаза набежали слезы, но она смогла не дать им скатиться по щекам, — мой сын заботился обо мне, но у него была девушка, музыка, концерты. Я понимала, как трудно ему, и предложила перевезти меня сюда. Здесь уютно и тепло, врачи всегда рядом.

— Гун Чжин Ваш единственный ребенок? — спросил Чимин.

— Да. Вы, наверное, думаете, что я слишком стара для такого молодого сына, — госпожа грустно улыбнулась. — Мы с мужем долго не могли зачать ребенка, никак не получалось. Я уже отчаялась, боялась, что муж уйдет к другой, но однажды ночью, спустя долгие годы, в годовщину нашей свадьбы на нас напала страсть. Через неделю я узнала, что беременна. Мы были так счастливы… Теперь я осталась совсем одна. Сначала муж ушел, теперь Господь забрал и моего долгожданного, единственного мальчика.

— Прошу, не расстраивайтесь, — Йоко потянулась к женщине и погладила ее по руке. Госпожа Нам кивнула. — Вы что-нибудь знали о друзьях своего сына?

— У него почти не было друзей. Так, знакомые в музыкальной школе… Но был у него один близкий друг. Все его звали Сэм, настоящего имени я не знаю. Он мне никогда не нравился. Парень был талантлив, ничего не могу сказать, хорошо играл на барабанах, но сидела в нем какая-то червоточина, — женщина поморщилась, отчего ее лицо стало похоже на сухую персиковую косточку. — Я видела его пару раз. Весь в наколках, громко разговаривает, матерится… Ужасно стыдно! Я всегда говорила своему мальчику, чтобы он не водился с ним, но разве он меня слушал?

— А про его девушку слышали? Мари, кажется? — Чимин усердно записывал всю информацию в блокнот.

— Ах, эта маленькая негодница! — женщина слабо ударила кулаком по подлокотнику своего кресла. — Она разбила сердце Гун Чжину! Сначала заставляла его ревновать, а потом еще и в Германию уехала. И чем ей не угодила Корея?

— Заставляла ревновать? Это как? — Йоко любопытно сузила глаза.

— Ну как же! Все время крутилась возле Сэма, обжималась с ним, а потом хватало наглости утверждать, что они просто друзья. Знаю я, как они дружили! Водила моего мальчика за нос, — губы госпожи Нам затряслись от злости, а пара слезинок все же полилась из измученных тоской глаз. — Вы извините меня за эмоции, но я не могу спокойно вспоминать жизнь своего сына… Я так его любила и так быстро потеряла.

— Не извиняйтесь, все в порядке, — Чимин покачал головой и убрал блокнот в задний карман своих брюк. — Спасибо за показания, госпожа Нам, Вы очень помогли. Пожалуйста, берегите себя.

Детектив Пак и Йоко синхронно поклонились женщине, пожелали ей всего самого лучшего и покинули дом престарелых. Когда они вышли на улицу, девушка села в машину, а Чимин отошел в сторону, чтобы позвонить напарнику. Тот ответил почти сразу.

— Ну что там у тебя? — спросил Пак.

— Директор музыкальной школы сказал, что Гун Чжин почти ни с кем не общался. Йоко была права, он был одиночкой, — было слышно, с каким трудом даются эти слова детективу Чону, — но с ним водился один из главных раздолбаев. Барабанщик Сэм. Все педагоги жаловались на него. По словам директора, парень был талантлив, но совсем не уделял музыке должного внимания.

— Ах, опять этот Сэм, — хмыкнул Чимин. — Мать Гун Чжина тоже упоминала его. Сказала, что возле него частенько крутилась Мари. Улавливаешь связь?

— Убийство на почве ревности? Месть?

— Похоже на то, — детектив Пак шмыгнул носом и поднял голову вверх. Кажется, дождь собирается… — Но не будем утверждать, пока еще ничего не известно. Надо съездить в гости к этому Сэму. Ты узнал адрес?

— Да, директор мне предоставил полную информацию о нем. Встречаемся в офисе, обсуждаем, а после едем к Сэму. Идет?

— Идет.

— Тогда до связи.

========== То, что ты любишь, убивает тебя. Pt.4 ==========

Нам Гун Чжин, молодой музыкант, одиночка с разбитым сердцем, лучший друг — тот еще бунтарь-барабанщик, пожилая мать, отправленная в дом престарелых, настоящий талант и виртуоз, вряд ли наживший врагов. Соседи ни единым плохим словом о нем не обмолвились, наоборот — расхваливали его мягкий характер и любовь к музыке. Никогда не ввязывался ни в драки, ни в мелкие потасовки, все свободное время проводил дома за игрой на скрипке. Это была вся информация, которой обладали детективы и практикантка. Единственное, за что они могли зацепиться, — дружба с тем парнем по имени Сэм. Если принять во внимание тот факт, что он водился с девушкой убитого, то можно предположить, что Сэм был влюблен в Мари и на почве ревности убил лучшего друга, но разве можно настолько жестоко и извращенно убрать конкурента? Преступление было выполнено слишком идеально, дилетант вряд ли смог бы провернуть все настолько профессионально. Если Сэм и захотел бы устранить Гун Чжина, то явно использовал бы методы попроще: выстрел в голову или сердце, удушение, подсыпанная в пищу или напитки отрава, да и следов было бы оставлено целая уйма. Но здесь видна была рука профессионала — чтобы настолько умело вшить струны, не повредив участки кожи, надо обладать определенными способностями, коими раздолбай-барабанщик точно не был одарен свыше.

— Струны я еще могу понять — связь с музыкой и все такое, — рассуждал вслух Чимин, жуя кончик ручки, — но почему был заклеен рот?

— Чтобы не кричать? — предположила Йоко.

— Бред, — фыркнул Чонгук. — Если Гун Чжин чувствовал боль, то клей вряд ли смог бы удержать его рот закрытым. Тогда губы были бы разодраны в мясо.

— Но он не только играл, верно? Он еще и пел? — девушка вопросительно подняла брови. — Наверное, это тоже можно связать с музыкой.

— Тогда это точно извращение, — поморщившись, детектив Пак отбросил ручку на стол и откинулся к спинке стула. — Создается впечатление, что убийца тупо развлекался. Сделал из бедняги живую гитару…

— Вряд ли Сэм смог бы провернуть такое дело, да еще и не оставить после себя ни единого следа, — Чонгук подошел к окну и пристально посмотрел на небо. Снова тучи, снова проклятый дождь, снова суетящиеся люди, которые судорожно прятались под круглыми зонтами от проливных осадков. — Убийство было выполнено слишком сложно для простого человека. Это настоящее искусство…

— Чего гадать? Мы битый час сидим здесь как офисные крысы и пытаемся разгадать голый ребус. У нас нет ничего, с чем можно было бы поиграть, — голос Чимина звучал громко и настойчиво. — Надо ехать к Сэму и поговорить с ним. Хоть поймем, что он из себя представляет.

— Мы поедем вдвоем, — настойчиво и твердо сказал детектив Чон, медленно разворачиваясь лицом к напарнику и девушке. — Йоко остается тут и продолжает думать, а мы с тобой поглядим на этого Сэма и выудим из него по максимуму.

— А почему это ты решаешь, что мне делать? — возмутилась практикантка. — Что еще я могу предположить? Мы все разобрали и детально обсудили.

— Удиви меня, — склонившись к Йоко, Чонгук подмигнул ей и вместе с Чимином покинул кабинет.

Район, в котором проживал Сэм, был знаменит высоким уровнем преступности. Что ни день, то очередное ограбление, изнасилование или, что самое страшное, убийство. Детективы частенько бывали здесь и знали, насколько гибло это местечко. Наркоманы повсюду оставляли после себя шприцы и свободно разваливались либо в кустах, либо под деревьями, проститутки расхаживали по грязным улочкам в коротких юбках, и едва завидев машину, громко выкрикивали непристойности, крутили задницами и охотно зазывали к себе новых клиентов. Дети, живущие здесь, не знали, что такое образование. Им нравилось представлять себя дезертирами: бессмысленно шатаясь по району, они пинали покрышки, курили дешевые сигареты и запугивали даже взрослых. Это был словно отдельный мир, в котором творился настоящий хаос. В бочке меда всегда найдется ложка дегтя, вот и в таком приличном городе, как Сеул, размножилась своя червоточина. Обитающие в этом районе люди привыкли к грязи, к беспокойству, к бесконечному страху, который пожизненно въелся в их сердца несмываемой краской. Ночью здесь всегда что-то происходило, да и день не мог похвастаться своей светлой стороной. Если не грабеж, так нарушение порядка, если не нарушение порядка, так насилие, если не насилие, так убийство. Случайно находить трупы на дорогах стало чем-то привычным для местных жителей. Таких людей вряд ли возможно было чем-то удивить. Приличная публика сюда не захаживала, ибо кому хочется перебираться из каменных джунглей в настоящие, где в любой момент на тебя могут напасть и убить просто за то, что ты случайно сверкнул камешком на своем колечке?