Черный оксюморон (СИ) - Леннон Анастасия. Страница 75

За окном еще не рассвело, темнота лишь потихоньку исчезала, превращаясь из черной мглы в темно-синюю с намеком на продолжение. Через три часа детективам вставать на работу, и если Чонгук рассчитывал на хоть какие-то силы с утра, то Чимин — вряд ли. Он все еще не сомкнул глаз и под тихий серый шорох телевизора — ему было лень вставать и выключать его — допивал последнюю банку пива. Парень в который раз исследовал уже такую родную и любимую гостиную, ощущал приятное смешение домашнего запаха с ароматом собственного одеколона, который так и не успел выветриться за день, и думал о Йоко. О ком ему еще было, собственно, думать? Он полностью отдавался воспоминаниям о сегодняшнем поцелуе, вновь и вновь прокручивая возбуждающие кадры в голове, тяжело вздыхал, взлохмачивая собственные волосы, и мечтал о завтрашнем дне, когда снова увидит девушку. Ему было и страшно, и любопытно одновременно, ведь кто знал, куда заведет этот поцелуй? Будет ли Йоко избегать Чимина или захочет продолжить начатое? Оба варианта несли за собой серьезные последствия: если девушка отдалится от детектива, ему будет больно, а если станет ему еще ближе, то больно будет Чонгуку.

Когда комната перестала быть совсем темной, когда раннее утро взяло бразды правления в свои невидимые холодные руки, Чимин все-таки встал, выключил шуршащий телевизор, который, бедняга, нагрелся и буквально молил о пощаде, нехотя переложил весь мусор с пола на журнальный прозрачный столик и уже хотел уходить в свою комнату, как спящий до этого Чонгук зашевелился под пледом. Парень потянулся, издав по-мужски низкий стон, и одним глазом глянул на напарника.

— Уже встаем? — спросил он хриплым голосом.

— Нет, только пять утра, — устало ответил Чимин. — Ты бы тоже перебирался к себе или здесь ляжешь?

— Мне лень уходить, — невнятно пробурчал Чон, кое-как забираясь на диван. Взгромоздившись на него своим размякшим после сна телом, он укрылся все тем же пледом, подложив под голову маленькую подушку. — Спокойной ночи, хён.

— Ага, спокойной.

***

Как и предполагалось, наутро Чимин проснулся совершенно разбитым. Чувство непреодолимой усталости сковало его тугими прутьями и не позволяло выбраться из-под одеяла, которое, как назло, именно сейчас казалось самым мягким и уютным во всем мире. Он выключил надоедливую мелодию будильника, отшвырнул телефон на соседнюю подушку и сжался, совсем как ребенок, в позе эмбриона. И если бы не Чонгук, завалившийся к нему в кровать с требованием вставать и собираться, Пак так и проспал бы весь оставшийся день.

В доме Йоко происходила похожая ситуация, только вот она совсем забыла, что сегодня первое сентября, и ее практика, увы, торжественно закончилась. Осознала это девушка лишь тогда, когда остановилась с кружкой чая возле календаря, чтобы перевернуть последний листок теперь уже окончательно ушедшего лета. Она с грустью типичной героини бульварного романа опустила глаза, сжимая в руках горячую чашку. Ну вот и все? Больше не будет встреч с детективами, погонь, убийств и нескончаемых загадок? Здравствуй, скучная учеба и ненавистная академия. Йоко не предупредила детективов о том, что больше не выйдет на работу, не потому что не хотела, а потому что эта мысль вылетела из ее головы и вернулась обратно только сейчас, когда она стояла посреди комнаты, уже готовая к сборам. Как романтично закончилась ее практика — страстным поцелуем в холодную ночь под луной. Но Йоко не хотела, чтобы финал был именно такой. Она вообще не хотела финала. Она настолько привыкла к парням, что уже не могла представить свои будни без их присутствия рядом, но разве она могла рассчитывать на нечто большее? Чонгук явно только обрадуется ее отсутствию, а Чимин вряд ли будет грустить. Что для него очередной поцелуй с очередной девчонкой? Так, лишний повод потешить мужское самолюбие.

Девушка окончательно сникла. Она забралась на не заправленную кровать с ногами, сделала глоток горячего чая и потянулась к телефону. Ни пропущенного вызова, ни сообщения. Видимо, еще рано — детективы пока не прибыли в прокуратуру и не заметили отсутствия практикантки рядом с собой. Она, как вечно таскающийся за ними хвостик, больше не придет к ним, разве что через год, чтобы устроиться уже на постоянную работу, но за целый год может произойти слишком много перемен. Йоко могла бы оповестить Чимина и Чонгука о том, что ее практика закончилась, но был ли в этом смысл? Она никогда не писала и не звонила первой просто так, разве что по важному делу. Можно ли считать скромный и незаметный уход важным делом? Да, только если ты покидаешь любящих тебя людей. Йоко не считала, что являлась кем-то особо важным и ценным для детективов, и посему отложила телефон на тумбочку за ненадобностью.

Грустила ли она? Да, безусловно. Хотела ли снова одеться и приехать в прокуратуру? Еще бы. Рискнула бы это сделать? Нет, никогда и ни за что на свете. Подобные поступки не были в ее стиле. Будь она веселой и жизнерадостной, скажем, как Чимин, то с улыбкой на лице собралась бы, навестила детективов и сказала лично, что снова возвращается на учебу, да еще бы и стол накрыла в честь своего ухода. Но Йоко слишком серая и замкнутая, чтобы пестрить разноцветными красками. Ей было проще перетерпеть, постараться забыть, скрыть от лишних глаз свою печаль. Она готова была выть и лезть на стену, лишь бы никто не знал о ее состоянии. В глазах окружающих она хотела казаться сильной и независимой, чтобы каждый был убежден в том, что ее невозможно сломить, однако двоим удалось это сделать, и сейчас они садились в свою Ауди, чтобы приехать на работу. Детективы еще не подозревали, как начнется их сегодняшний день.

***

— Как практика закончилась? — Чимина словно из ведра водой окатили, когда сообщили новость об уходе Йоко. Он стоял вместе с Чонгуком в кабинете господина Мина и готов был рвать и метать.

— Посмотри на календарь, — прокурор закатил глаза. — Сегодня первое сентября, лето закончилось, а значит, у студентов начался учебный год.

— Но… мы думали, она останется с нами подольше, — неловко кашлянул детектив Чон, стараясь не показывать, насколько болезненно задело его ожившее сердце известие, касающееся практикантки.

— Она всего лишь перестанет ходить сюда, — Кроки развел руками, не понимая расстройство своих подчиненных, — но вы можете встречаться в свободное время. Что мешает?

А мешало то, что они не успели стать друзьями, чтобы назначать друг другу рандеву, болтать в кафе и разгуливать по паркам. Вообще не было ясно, какие отношения завязались между детективами и практиканткой. Язык не поворачивался назвать их друзьями. Знакомые? Да, возможно. Сослуживцы? И то, уже бывшие. Эта неопределенность набросила на шеи парней шершавые веревки, стянула потуже узлы и душила, душила, душила… Чимин и Чонгук молча поклонились и так же без лишних слов покинули кабинет своего начальника. Как только они оказались в коридоре, Чон достал из кармана пальто телефон и набрал номер, который уже знал наизусть. Он вместе с напарником остановился возле лифта и злобно стрельнул глазами на свое отражение в висящем на стене зеркале.

— Да, — ответил тихий женский голос.

— Почему не сказала? — сразу выпалил Чонгук.

— Я сама забыла об этом, — вздохнула Йоко. — Сама вспомнила только недавно, когда на автомате стала собираться на работу.

— Могла бы позвонить, сообщить, — не унимался парень, чье самолюбие было задето до критической отметки.

— Могла, — согласилась девушка, — но какой смысл? Я думала, ты только обрадуешься моему уходу.

— Дура, — зашипел Чон, прерывая звонок. Он с раздражением стукнул кулаком по дверце лифта и стал расхаживать туда-сюда, как бешеный зверь. — У нее что, мозги поехали? Как можно было не сказать нам о своем уходе?