Повелитель Человечества (ЛП) - Дембски-Боуден Аарон. Страница 61

С той стороны пропасти начал приближаться первый из вражеских титанов. “Владыка войны” не был повреждён, его покатая и чешуйчатая броня являлась типичной для титанов мира-кузни Омадан. На покрытой шрамами ладони виднелась открытая рука – символ кузни – и рунические нацарапанные письмена на неизвестном языке, который “Потомок” не мог обработать.

Бежавший вприпрыжку “Пёс войны” обогнал своего медленного собрата, его горб покачивался, а руки-орудия были подняты. Он пересёк мост намного быстрее, и “Потомок” заметил разодранные следы от силового кулака, выдавленные вдоль спины второго врага.

Ты умрёшь первым.

Её судьба была остаться здесь, но смерть она выберет сама. С гидравлической величественностью “Потомок Бдительного Света” встретил последний вызов рёвом военных горнов.

Архимандрит поднял кулак. Гидравлические пальцы военной машины едва чувствовали схваченного и активно сопротивлявшегося мятежного легионера. Два болта врезались в толстую дюрабонтовую лицевую броню, на долю секунды заставив изображение посереть. Боеприпасы закончились, и космический десантник швырнул пистолет с такой силой, что сломал бы человеку позвоночник. Оружие ударилось о лицевую панель архимандрита, и причинило не больше вреда, чем ласковое поглаживание.

Машина начала давить, медленно сжимая кулак. Фиолетовая броня смялась, затем сломалась, затем из плоти сквозь разрушенный керамит потекла кровь. Кости треснули и раскрошились. Воин закричал только когда его туловище и бёдра превратились в осколки костей и искорёженного мяса, едва скреплённые слоем металла. То, что от него осталось вообще больше не напоминало человека.

– Ты мне надоел, – сказал архимандрит космическому десантнику. Выронив искалеченное месиво на землю, он заставил воина замолчать, раздавив когтистой ногой.

Для ненастроенных и неподготовленных чувств эвакуация выглядела почти неотличимой от остальной осады. Взаимное перемалывание противоборствующих сторон по всему городу шло своим чередом. Только в катакомбах можно было увидеть наглядные доказательства отступления, пока адепты Механикум первой волны уходили в туманные туннели. С ними шли военные сервиторы. Тщательно просчитанное количество, искусный исход вместе с настоящей эвакуацией, рассредоточенный почти на грани скрытности. Архимандрит контролировал второе рассредоточение с той же точностью, что организовал первое.

Тяжёлый цепной меч обрушился коленное сочленение машины, разновидность жестокого оружия, которое легко прижилось в самых грубых легионах, способное разодрать бронированного человека пополам. Искры дугой ударили из места, где быстро вращавшиеся зубья встретились с марсианским металлом. Архимандрит даже не успел убить нападавшего. Пожиратель Миров в красном доспехе рухнул без головы от взмаха копья кустодия.

Машина, экзекутор-принцип сил Марсианских Механикум в паутине, исполняла свою роль с расчётливым рвением. В жизни в плоти он ковал оружие, вселяя дух и цель перед отправкой на священную войну. Теперь он сам стал оружием. С каждым убийством магос-домина Иеронима из ордо Редуктор немного умирала внутри собственного разума. Она охотно подчинилась размышлениям и математическим процессам уничтожения её врагов.

Архимандрит стал вознесением. Не верховной жрицей Несозидающего бога, а его аватаром.

Архимандрит делал только то, что нужно было делать. Он присоединился к Великой Работе и установил связь с целой армией Механикум. Теперь он видел их глазами, получил доступ к их шаблонам мышления и вёл их в бой.

< Дом. >

Он нараспев произносил это слово в ноосферу, метацифровую сеть инфопотоков, доступную только для рождённых на Красной Планете и получивших высококлассную аугметику. Его сообщение содержало коды, уравнения и координаты возрождённых литейных и мануфактур на плато, где развернулись грандиозные сражения между кузнями.

< Дом, > вещал он для тех, кто был способен услышать, внушая саму концепцию в разумы обладавших сознанием лидеров Механикум.

Многие из них и сами пели в ответ:

< Дом! > и < За генерал-фабрикатора Кейна! > Но ещё больше пели хором вслух, выкрикивая боевые кличи из аугмитов в лицо врагу.

Архимандрит обращал особое внимание на кустодиев. Становилось всё более и более очевидным, что легио Кустодес не являлись единой армией. Воины сражались без всяких построений или порядка на уровне легиона и даже на уровне отделений. Каждый являлся отдельной личностью среди других отдельных личностей, его сопровождали собственные ремесленники и трэллы арсенала, последние перезаряжали копья стражей по первому требованию кустодия.

Их звания казались неформальными, данью уважения ветеранам и искусным воинам, а не частью жёстко соблюдаемой командной структуры. Немногие из них, даже трибун Эндимион или такие же префекты, как Диоклетиан Корос, вообще отдавали приказы.

Они просто направлялись туда, где бои были самыми ожесточёнными и убивали в тишине.

И всё же единство было. Единство в цели, если ни в чём ином. Несмотря на отсутствие строя и длину вращавшихся клинков, они никогда не мешали друг другу и не переходили путь воинам вокруг себя. Превосходные рефлексы, намного превосходящие в генетическом искусстве легионеров, давали им талант, на достижение которого человеческим солдатам и даже космическим десантникам требовались годы повторяющихся тренировок. И всё же Десять Тысяч были в этом мастерами. Архимандрит наблюдал, как они кружатся и убивают, как их энергетические клинки проходят в ладони от соседнего золотого воина, но никогда не угрожают жизни другого кустодия. Каждый из них существовал в своём собственном мире и был сам себе полководцем.

И это было далеко не всё. Изучение архимандрита выявило неизменную защитную направленность в начальных ударах каждого поединка. Сначала эта видимая пассивность первых секунд казалась бессмысленной, но дальнейший анализ показал правду. Каждый кустодий тратил эти драгоценные секунды, изучая противника и адаптируя свой стиль боя, а затем наносил смертельный удар. Они могли мгновенно сокрушать врагов за счёт превосходства в силе, скорости и вооружении. Вместо этого они учились в каждой схватке без исключения.

Ра Эндимион служил примером этого. Он парировал два или три раза, не важно был ли то меч, секира, клык или коготь, следя за движениями противника с краткими вспышками внимания, после чего контратаковал, пронзая, рассекая или разрубая. По данным инфопотоков архимандрита ни один легионер не продержался дольше трёх ударов трибуна.

“Телохранители, – размышлял архимандрит. – Преторианцы”. Вот что было их целью, в конце концов. Не выигрывать войны, но познавать и уничтожать врагов своего повелителя, не позволяя причинить Ему вред. Сколько тысяч часов пикт-записей изучали Десять Тысяч на каждом завоёванном или приведённом к согласию мире? Их жизни, конечно, состояли из вечности подготовительного служения, изучения одного врага за другим ради того, чтобы находиться на пике физического уровня своих стандартных тренировок, если они когда-нибудь столкнутся с ним в бою.

Сверхъестественные реакции позволяли им блокировать болты и лазерный огонь, отклоняя вращавшимися копьями, но их всё равно можно было убить. Архимандрит лично видел это. Их могли взять числом или расстрелять, когда они уже сражались в ближнем бою.

Машина направилась к Ра, орудия на плечах самостоятельно отслеживали цели, закладывая уши протяжным воем марсианских волкитных лучей и более громким отрывистым грохотом болт-пушек “Мститель”. На периферии зрения светились символы подачи боеприпасов и индикаторы энергии. Они вспыхнули со священным уменьшением, став молитвой самому Несозидающему богу. Бронированный энергетический реактор на спине кипел, непрерывно перекачивая плазму. Сердце искусственного солнца питало оружие и интеллект машины. Война никогда не была настолько святой.

Особенно храбрый легионер прыгнул на архимандрита с крыши мчавшегося “Носорога”. Машина схватила кричащего мечника в воздухе и удерживала, пока струи пламени из огнемёта в запястье сжигали пойманного дурака. Всё это время архимандрит стрелял из установленного во второй руке двуствольного энергетического оружия – одного из самых драгоценных подарков Аркхана Лэнда – извергая потоки искусственного синтеза.