Повелитель Человечества (ЛП) - Дембски-Боуден Аарон. Страница 74

Визор потемнел, отклоняя все входящие данные. Вслепую и чувствуя горячую влажность во рту, Деврам боролся, пытаясь снять шлем. Ставшие внезапно неуклюжими пальцы царапали по креплениям шлема, и в этот момент окружавшую его кабину изогнули, вырвали и разорвали.

Металл неумолимо приближался, сначала прижав к трону, затем вдавив его в него, ломая колени, плечи, бёдра, локти и рёбра с жестокой медлительностью. Он закричал, раздавленный железной поступью архимандрита и замолчал только когда шея и челюсть издали влажный щёлкающий треск.

Существо перешагнуло через изуродованные останки высокой военной машины, бессознательно сокрушив вручную раскрашенную Севиком наклонную броню в искорёженные обломки. Сейчас оно охотилось на Дочерей Анафемы и всё остальное только отвлекало.

Его младшие среди слабых Хоров слепо атаковали, неспособные даже понять, что человеческие девы убивают их. Слабейшие из них, самые жалкие и ничтожные растворялись даже до ударов смертоносных клинков Дочерей.

Демон первого убийства не стал жертвой такой легковерной слабости. Ему не нужно было ощущать или видеть их, чтобы убивать. Его сжатый узел ненасытных чувств простирался вовне в сотни сражавшихся тел, ощущая, как распадаются сородичи. Туда, где истощались силы меньших, туда, где жизненная энергия вытекала из их тел, именно туда он направлял орудия. Ослеплённый бездушностью Сестёр, он охотился на пробелы в своём восприятии, выпуская потоки снарядов, или болтов или разряды тёмной энергии туда, где его соплеменники страдали от невидимых им врагов.

Оружие, столь бережно созданное древними руками и восстановленное Аркханом Лэндом, в который раз исполняло свой долг, прогрызаясь сквозь сражавшихся Сестёр с убийственной точностью. Он обстреливал их разрывными снарядами или рассекал энергетическими лучами – одну удалось даже растоптать, когда она попыталась пронзить захваченный демоном металлический корпус.

Демон источал темноту, пятная дыханием золотой туман вокруг пасти. Язык вывалился, свисая и болтаясь в тумане. Он не был способен получать удовольствие иным способом, кроме как следуя самой своей природе, но сейчас он испытывал удовлетворение. Этих психически пустых человеческих женщин было гораздо проще убивать, разрывая смертным оружием, выпускавшим уничтожающую энергию.

Хотя он и не являлся порождением войны, он ощущал метаморфозы сражения вокруг себя. Каждая смерть Дочери Анафемы уменьшала давление на болезненное восприятие существа. С каждым взорванным телом песнь варпа звучала всё громче. Их гибель позволяла меньшим сородичам демона снова воспарять духом и сражаться яростнее.

Парящие военные машины набросились на существо, отрывая куски украденного тела. Это возмездие едва ли замедлило его. Кровь, старая и новая, окрасила его металлическую броню. Туман вокруг его высокой фигуры стал прогорклым и красным, раздавались вопли душ, которые он вырвал из тел, начиная со своего прихода в этот мир. Машинная плоть росла, и он рос вместе с ней, дрожащие коконы и мешочки порождали новых демонов в быстрой беременности, и извивавшиеся щупальца мускулистого покрытого прожилками металла просверливали броню танков в поисках смертных. Установленные на плечах многочисленные системы вооружения выкашивали защитников целыми рядами, питая войну, хотя сам демон и не обращал на неё внимания. Существо охотилось только на Золотых и военные машины, которые мешали ему атаковать Дочерей Анафемы.

Песня варпа росла и ширилась в угрожающем восхваляющем крещендо, и демон первого убийства почувствовал, что отчаяние защитников приобретает окрас тошнотворной уязвимости. Он широко распахнул чувства, чтобы понять причину и мгновенно исторг рёв, который разнёсся по ноосфере и относительной реальности паутины. Сам Анафема находился в пределах досягаемости, неподвижный, искалеченный и привязанный к своему трону. Эти последние измученные защитники являлись всем, что стояло на пути демона.

Приблизились два мёртвых Золотых в металлических оболочках, их грохочущее оружие вырывало всё новые осколки из брони-плоти. Демон ударил в ответ щупальцами, отшвырнув одного катиться в рядах меньших сородичей, которые разорвали корпус и пожрали плоть внутри.

Второго он обхватил и поднял над головой, почувствовав запах знакомой души. Этого он знал.

– Конец Империй! – кричал он по воксу, вслух и в ноосфере. – Конец Империй!

Лэнд издал звук в задней части горла, которым он не стал бы гордиться. Ему пришлось сглотнуть, прежде чем он смог заговорить. Даже кустодии отступали от того, чем стал архимандрит. Он поверг Севика за считанные секунды. Он убил одного из дредноутов Десяти Тысяч быстрее, чем Лэнд успел моргнуть. Он поднял второго щупальцами и…

– Что, во имя Омниссии, ваш цепной меч может сделать против этого?

– Очень мало, – ответил Зефон. И всё же приготовил оружие. – Доставьте нас ближе.

Аркхан послушался, не отрывая взгляда от поступавших изображений.

– Баронесса Д’Арк, – сказал Зефон по воксу. – Мне нужна ваша помощь.

Зефон поднялся на крышу танка. Секунду спустя Лэнд услышал рёв двигателей активированного прыжкового ранца Кровавого Ангела.

Сагиттар тонул. Или задыхался. Он не знал. Он изо всех сил пытался дышать утробной жидкостью саркофага, каждый вдох сопровождался медным вкусом крови и кислым резким привкусом масла. Всё, что осталось от его физического тела – даже сам Сагиттар никогда не был полностью уверен, что именно от него находилось внутри дредноута – стучало и билось в саркофаге жизнеобеспечения, взбалтывая амниотическую жидкость, но не погружаясь в неё.

Пробоина. Эта мысль удерживала первенство в темнеющем восприятии. Покалечен. Ранен. Пробоина.

Он посмотрел вперёд, пытаясь поднять неповинующиеся руки. Он должен вырваться из щупалец чудовища. Оружие глухо лязгало, израсходовав боеприпасы ещё часы назад. Предупреждающие символы появились также давно, корпус ещё не развалился только благодаря везению.

И всё же он атаковал архимандрита. Хромой, истекавший кровью и оставшийся без боеприпасов, он атаковал, когда тот перешагнул через поверженного рыцаря. Другого выбора не было. Орудия врага выкашивали дрогнувшие имперские линии.

Только в смерти заканчивается долг.

Один удар – вот всё, что он сумел нанести, сокрушительный удар кулаком разорвал броню на груди архимандрита, обнажив подкожный слой дополнительной абляционной пластины. И затем существо схватило его и подняло над землёй.

К своему стыду он закричал, когда оторвали правую руку. В корпусе дредноута не было нервов, но синаптическая обратная связь от увечья оказалась слишком реальной. Архимандрит взмахнул всё ещё искрящим трофеем, прежде чем швырнул в кипящие потоки внизу.

Мир Сагиттара покачнулся, когда искалеченный дредноут подняли ещё выше, металл протестующе взвыл, отдаваясь в ушах в тёмном глухом саркофаге. Он почувствовал давление в бедре, когда демон сжал крепче, затем последовал мучительный импульс выворачиваемой конечности. Новый удар синаптической обратной связи пронзил его призрачную плоть. Неисправные системы ругали его. Пустое оружие кричало открыть огонь.

Взревели турбины, когда кроваво-красная фигура обрушилась на плечо архимандрита. Кровавый Ангел, Зефон, ударил сверху цепным мечом, который сжимал двумя руками, разрывая щупальце в том месте, где плоть встречалась с машиной в нечестивом сплаве. Меч взлетал и падал, вырывая куски окровавленного металла и выплёвывая собственные зубья, когда его ревущее полотно забивала запёкшаяся кровь и куски брони.

Архимандрит повернулся, но прыжковый ранец Кровавого Ангела выпустил стабилизирующий поток газа, позволив космическому десантнику нанести пятый удар, углубив и расширив рану. Щупальце надломилось, ударил фонтан масла и слизи, и оно медленно упало, выронив Сагиттара в кипевшую внизу рукопашную.

Последним, что он увидел, прежде чем погрузился в сражавшиеся тела, была левая рука архимандрита, схватившая туловище Кровавого Ангела и стаскивавшая космического десантника с неустойчивой опоры.