Фамильное привидение - Арбенина Ирина. Страница 27

— Но…

— Нет и нет.

— Аня!

Глаза Генриетты наполнились слезами.

Вот и наступил этот запрограммированный Светловой миг. Именно поэтому она назначила встречу в кафе. Дальнейший разговор будет набором всхлипываний и повторений.

Светлова встала из-за стола. И Генриетта все поняла. Она обреченно, как осужденный, выслушавший приговор, опустила голову.

Чувствуя себя хуже некуда, то есть настоящей свиньей, Светлова вышла из кофейни.

…Генриетта догнала Светлову на углу Камергерского и, придержав за рукав пальто, сухо сказала:

— Скажи мне, что ты о них знаешь?

— О ком это «о них»?

— Об этой «Наоко»…

— Зачем?

— Дальше я сама.

— Что «сама», глупенькая? Это тебе не телепередача «Я сама»! Ты даже не представляешь, во что ты ввязываешься! Хочешь, чтобы ребенок остался еще и без мамы?

— О’кей… Я глупенькая, ты умненькая. Ты объяснила, я все поняла. Идиотка, а, представь, поняла. И все равно… Расскажи мне все, что ты о них уже узнала.

— Хорошо. Расскажу. Но у тебя ничего не получится. Ты умрешь раньше, чем успеешь что-нибудь сделать. Извини, что употребляю такие резкие, беспощадные слова, но это именно так: ты умрешь. По-настоящему у тебя остался только один выход: попробуй уговорить Инару Хованскую. Упроси ее снять обвинения с Ладушкина. Вот и все, что можно сделать для твоего мужа.

И Светлова поспешила малодушно удалиться.

Впрочем, Генриетта ее больше не задерживала.

На следующее утро — это была суббота — Генриетта подошла к дочери, засевшей с утра пораньше глядеть мультики, и сухо сказала:

— Собирайся.

— Чего-о?!

— Собирайся, Броня.

— Куда это? — поинтересовался ребенок, явно заподозрив подвох.

— К бабушке, — еще более строгим не терпящим возражений тоном объяснила Генриетта.

Дурные примеры заразительны: Генриетта хорошо усвоила от Ани накануне этот замораживающий собеседника и так обидевший ее саму тон.

Что ж, Светлова, видно, права: не хочешь, чтобы в ответ рыдали, причитали и скандалили, утри сопли сама — говори сухо и строго по делу…

— К бабушке? На целую субботу? — упавшим голосом уточнила дочь.

— Нет.

— Нет?! На субботу и воскресенье?

Генриетта промолчала.

— На целую неделю?! — округлив от возмущения глаза, возопила Броня.

— Я не знаю, Бронька, правда не знаю… — вздохнула, изрядно уже поистратившая запасы своего хладнокровия, Генриетта.

— Не знаешь?

— Нет… Но это, видишь ли, дорогая моя, совершенно необходимо.

— Чтобы папа вернулся?

Генриетта молча кивнула.

А девочка, также молча, не задавая больше вопросов, отправилась собирать в дорогу себя и куклу.

Глава 9

Главный аргумент в пользу таких крупных разрывов-объяснений звучит так: сначала тяжело, зато потом будет легко.

Именно с таким чувством Светлова и проснулась наутро после объяснения с Генриеттой.

Все. Больше никаких криминальных хитросплетений. Она свободна. Теперь будет легко… Она заживет по своему распорядку дня: витамины, гимнастика, прогулки, сок. Смотреть — на цветы, думать — о хорошем.

Более того, она с места в карьер принялась за дело: позвонила и договорилась, что приедет на занятия по лечебной гимнастике.

Эти радужные намерения зажить по-новому разбил вдребезги телефонный звонок.

— Здравствуйте. Это Алексей Глинищев.

— Кто?

— Муж Алены Глинищевой. Вы были у нас недавно…

— Да-да… И что же?

— Понимаете… — неуверенно, мягким, как будто ватным голосом начал Глинищев.

Неуверенность и мягкость вообще были, кажется, доминирующими свойствами этого человека. «Тюфяк», — вспомнила Светлова определение Рины Васильевны.

— Я, наверное, не должен к вам с этим обращаться… Но дело в том, что я даже не знаю, к кому с этим можно обратиться.

— Что-то случилось?

— Понимаете, с Аленой происходит что-то неладное.

— А что именно с ней происходит?

— Она, понимаете… Словом, на нее напал какой-то странный страх.

— Страх?

— Да. Алена все время твердит о старике! Говорит, что видела его. Понимаете, я-то сам в эти суеверия фамильные не верю! Потому, собственно, и решил вам позвонить… Алена мне сказала, будто бы вы разыскиваете какого-то Старика… Ну, «настоящего». И вот я подумал, может, то, что Алена видела, как-то связано с вашим делом и вас заинтересует?

— Я приеду, — с ходу, не раздумывая, пообещала Светлова.

«А Алексис-то — вполне здравомыслящий человек, — с одобрением подумала Анна. — Может, он, конечно, и тюфяк, но, в отличие от своей жены, голова у него всякой фамильной ерундой не забита!»

— Я сначала подумал, может, надо к помощи медицины обратиться? Но Алена говорит: не надо, нас не поймут.

— Да-да, она права, — уверила собеседника Аня, — не стоит! Не поймут.

— А может, в милицию?

— Ну, это требует дополнительного обсуждения, — уклонилась от прямого ответа Светлова.

— Да?

— Да. А я скоро приеду, — пообещала она.

Лифт в доме Глинищевых не работал.

Хорошо хоть, это был всего-навсего четвертый этаж…

— Неотложную психологическую помощь вызывали? — пошутила запыхавшаяся Светлова, когда хозяйка квартиры открыла ей дверь.

— А… Это Алеша вам нажаловался! — Алена потерла виски. — Ну, заходите…

Под глазами у нее были синеватые круги, лицо осунулось, кончики пальцев подрагивали… Вид человека, который провел бессонную ночь, наполненную страхом и тревогами.

— Чай будете?

— Нет, благодарю, — поспешила отказаться от угощения Светлова. Сорта чая, которые пользовали в этом доме, не вызывали у нее энтузиазма. — Алена, ваш муж беспокоится о вас… Говорит, вас что-то мучает? Это правда?

— Не стоило, конечно, ему этого делать!

— Но почему же? Ведь с вами что-то происходит?

— Происходит, — медленно и неуверенно произнесла Алена, оглядываясь почему-то на дверь. — Но рассказывать об этом постороннему человеку… Право, я даже не знаю, стоит ли!

— Почему же не знаете?

— Видите ли… После такого рассказа меня запросто можно принять за сумасшедшую.

— Я постараюсь этого не делать. Вполне верю в вашу адекватность. Так что… Начинайте. — Светлова мельком взглянула на часы: эх, пропадают ее занятия лечебной гимнастикой.

— Сначала я подумала, что мне почудилось…

Алена опять замолчала.

— Что почудилось?

— Не что, а кто…

— Кто же?

— Старик.

— Старик?

— Да!

— Так что же случилось?

— Понимаете… Я вошла в подъезд, достала ключи. А когда стала открывать дверь, то вдруг услышала это ужасное похрустывание. Я подняла голову — и представьте… Он там стоял! В лестничном пролете, наверху.

— Кто?

— Старик.

— Алена, вам не кажется, что встреча со стариком в подъезде — это, в общем, довольно обыденное происшествие? Вовсе не из разряда солнечных затмений? И отнюдь не повод так пугаться?

— Да вы не поняли меня, Аня! Он был точно как… — Алена снова запнулась.

— Ах вот что! — догадалась Светлова. — «Лицо его, бледное и длинное… — процитировала она наизусть, — серые мутные глаза, обведенные красной каймою, смотрели прямо без цели? Так?

Алена молча кивнула.

— Алена, а вам не кажется, что вы сами себя накручиваете?

— То есть?

— Сами себя накручиваете этими вашими фамильными преданиями!

Алена покачала головой:

— Нет! Не накручиваю. Он был. Был старик! И тут же исчез. Потому что, когда я поднялась по ступенькам наверх, там никого уже не было. Двери все были закрыты, лифт не двигался.

— Ну, хорошо… А понижения температуры в помещении при этом не наблюдалось?

— То есть?

— Ну, холодом не повеяло?

— Холодом?

— Ну да, могильным. Считается, что паранормальные явления, в частности появление привидений, призраков-предсказателей и прочее, сопровождаются резким понижением температуры.