Возмездие (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна. Страница 18

Девица злобно хмыкнула, но потом, сочтя глупым обсуждать сватовство Монтинеро, спросила снова:

— Так этот человек убит?

— Мёртв, — уточнил прокурор, потом поглядел на девицу внимательней, — ты, часом, не видела ли кого у колодца?

— Нет, но момент выбран удачный, там фейерверк, тут темень кромешная.

Голос Лоренцо Монтинеро стал нежнее и мягче, он обнял девицу.

— О, дочь законника! А знакома ли ты с «Corpus iuris civilis»? — деловито уточнил он, имея в виду свод римского гражданского права.

Он ненароком подлинно обидел Катарину, резко оттолкнувшую его и заявившую, что не потерпит таких издевательств. По четырём томам Институций она училась читать, Дигесты листает в минуты отдыха, Кодекс Юстиниана знает наизусть, а «Новеллы» перечитывает для удовольствия. Как он смеет задавать такие идиотские вопросы?!

Монтинеро искренне извинился и пообещал:

— Я непременно буду советоваться с тобой по всем уголовным делам… в то время, когда буду не занят исполнением супружеского долга. Ты прелесть, Катарина.

Девица разъярённой кошкой что-то прошипела в ответ, но этого Альбино уже не расслышал. Они ушли.

Уснуть Альбино в эту ночь не удалось, несколько часов пролежав без сна, он на Бдении вышел в ночной сад. Голова его остыла, мысли текли вяло. Ему подумалось, что Марескотти на самом деле вовсе не так легкомысленно подходит к смертям своих людей, как могло бы показаться. Или его гнев был всё же порождён только старой распрей и препирательствами с подеста? Тот подлинно вёл себя вызывающе, но отчасти его поведение объяснялось разумно: что найдёшь среди ночи в темноте колодца? А что делал у колодца Монтинеро? Подозревает ли он кого?

Потом мысли Альбино снова обратились к Камилло Тонди. Он, вначале показавшийся ему человеком приятным и дружелюбным, но, в общем-то, недалёким, в эту ночь проступил совсем иной гранью. Не привёл ли он его специально к колодцу? Тонди прекрасно знал повадки своего кота и мог оставить его у колодца специально, зная, что тот не убежит. Но зачем? Чтобы обнаружить труп? Что ему в Пьетро Грифоли?

Альбино закусил губу, вспоминая события вчерашнего вечера.

Тонди ничуть не был удивлён или расстроен неожиданной находкой, не обнаружив ни ужаса, ни беспокойства. И после, наблюдая склоку Марескотти с подеста, он ни на минуту не потерял самообладания, хоть снова привычно играл трусоватого простачка. Может, это его манера и он всегда пытается на людях выглядеть глупей, чем есть на самом деле? Но всё поведение Тонди, и деланное, и проступившее этой ночью, свидетельствовало о том, что мессир Камилло подлинно безразличен к смерти Грифоли, — от каких бы причин она не последовала. Удивила и сила архивариуса, слабаком он куда ка не был. Но если так, зачем приводить его, Альбино, к трупу? Какая ему разница, когда его обнаружили бы?

Значит, он ни при чём…

Может ли вообще всё произошедшее быть просто случайностью? Да, почему нет? Грифоли мог подойти к колодцу, наклониться за ведром и случайно упасть вниз. Пьяным он особенно не был, по крайней мере, Альбино не заметил, чтобы он, подобно Фантони, много пил, но что с того? Мера у всех разная, кому трёх бутылок мало, чтобы голову потерять, а кому и стакана довольно.

Сам он выпил несколько стаканов, но, как обычно, хмеля не почувствовал, помнил всё очень отчётливо.

Кстати, Фантони… Где он? Альбино поспешно вышел на поляну с другой стороны виллы, нашёл палатку торговца сластями. Франческо Фантони лежал на сене, укрытый лошадиной попоной, и музыкально похрапывал. Винные пары кружились вокруг него, точно туман над болотом. Рядом, свернувшись калачиком, спал ушастый слуга.

Альбино сел на скамью неподалёку от них и снова задумался. Он поймал себя на том, что неосознанно перебирает тех, кто был на празднике, и ищет среди них убийцу. Именно убийцу, ибо, несмотря на слова Тонди, он не верил в такие случайности. Что, если некто, беспощадный и умный, маскировал убийства под несчастные случаи? Ничто не доказывало этого, кроме его внутренней уверенности и… Бог весть откуда взявшегося желания, чтобы всё было именно так. Он был солидарен с убийцей, понял Альбино, хоть и страшился содеянного им, ибо безжалостная длань, опускавшаяся на свои жертвы, как топор палача, пугала. Но он не хотел бы остановить его.

Между тем, где-то за домом, видимо, у курятника, раздалось вдруг заливистое петушиное пение. Чи-ки-ри-чи! Звук этот наполнил утомлённого монаха радостью. Он с улыбкой вспомнил, как в монастыре брат Септимий рассказывал, что злые духи приходят всегда под покровом мрака, а уходят с первым утренним криком петуха.

Петух не только порадовал Альбино, но и разбудил проспавшегося к утру шельмеца Франческо Фантони. Сразу по пробуждении он некоторое время бормотал имя Лауры, однако, как понял Альбино, это были вовсе не воспоминания о кокетках, любезничавших с ним днём, а вопль пропойцы к кухарке, мольбы о кружке хмельного пива. И, как ни странно, нахал его получил. Проснувшийся от пеней хозяина ушастый служка, видимо, прекрасно знакомый с обычаями господина, притащил ему пиво с кухни мессира Палески. Чуть придя в себя, сладко потягиваясь и напомнив Альбино проснувшегося кота, Франческо, узнав от лопоухого Марио о несчастном случае с Пьетро Грифоли, неожиданно удивлённо пробормотал: «Он, что, поймал на похоронах венок?»

Эти язвительные слова, как ни странно, не только рассмешили Альбино, но и изменили направление его мыслей. Теперь ему показалась странной его давешняя уверенность в том, что Грифоли стал жертвой убийства, ведь она ничем не подкреплялась. Альбино спросил потягивающегося Франческо, что, подеста Пасквале Корсиньяно — человек сведущий в своём деле?

В ответ получил уверенный кивок.

— Да, мессир Корсиньяно своё дело знает.

Утро подтвердило слова Фантони. За накрытыми для утренней трапезы столами появились вчерашние гости, многие из которых только сейчас узнали о случившемся. Пришли Арминелли и Тонди, последний — выспавшийся и удивительно напоминавший толстого кота на солнышке. Он был с неизменным Бариле, они принялись завтракать, причём Альбино не мог не заметить, то мессир Камилло неизменно оставлял коту лучшие кусочки. Франческо Фантони ел, к удивлению монаха, за троих, запивая ветчину и сладкие пироги пивом, одновременно с нескрываемым любопытством расспрашивая Тонди о случившемся. Мессир Камилло бодро отвечал, но внезапно умолк.

К столу подходил подеста. Его заметил и Франческо, любезно предложивший Корсиньяно блюдо с ашанскими булочками, расточавшими вокруг такой аромат, что кружилась голова. Мессир Пасквале не отказался, но сразу кивнул Тонди.

— Мои люди уже осмотрели колодец. Как вы там вчера оказались? — приступил он к допросу с улыбкой на лице. Это была не благодушная улыбка потворства неведомому преступнику, но наслаждение вкусом сдобной булочки со взбитыми сливками.

Рассказ Тонди был точен и полон драматизма. Он поведал подеста о том, как три года назад обрёл на руинах старой часовни в Аббадии больного паршой и голодного котёнка, на которого накинулись два охотничьих пса мессира Чилено. Он отбил малыша у собак, выходил и совершенно приручил. С тех пор они не разлучаются. Пропажа кота в Ашано была для него, Тонди, громом среди ясного неба, он одинокий человек, к коту привык…

— А почему вы обратились к этому молодому человеку?

Он вообще-то не обращался, поспешил объяснить Тонди. Он просил о помощи мессира Арминелли, но тот не любит кошек, мессир же Кьяндарони, недавно принятый на службу в библиотеку мессира Петруччи, вызвался ему помочь, сообщил Тонди подеста, и он, Камилло, этому обрадовался, подумав, что его молодые глаза разглядят в темноте чёрного кота. Подеста перевёл глаза на Альбино, которому показалось, что он поймал каменящий взгляд Медузы Горгоны, по телу его пробежал озноб, стеснилось дыхание. Однако мессир Корсиньяно быстро оглядев его, смилостивился и отвернулся, философично проронив: «М-м-мда…»

— Вы подтверждаете слова мессира Тонди? — прожевав третью булочку, спросил он и, когда Альбино поспешно кивнул, вздохнул и снова перенёс внимание на архивариуса Пикколомини. — Теперь подумайте, как следует, Тонди. В какое время вы подошли к колодцу?