Господа, прошу к барьеру! (сборник) - Пикуль Валентин. Страница 13

– Нагни голову, на ухо скажу тебе… Дело у меня до его сиятельства Орлова будет важное. Государево.

Орлов вышел в халате, еще заспанный. Но сразу оживился, когда Долгополов предъявил ему подложное (им же самим составленное) послание от Перфильева и казаков, которые якобы за деньги немалые согласны сдать Пугачева властям.

– Поспешить надо, – суетился Долгополов. – Ино уйдет злодей в леса Керженские, оттель его калачом не выманишь.

– Много ли казаки хотят за услугу сию? – спросил Орлов.

– Тыщ тридесять… з о л о т о м!

Ляпнул, а сам подумал: «Неужто получу с дураков? Ежели от Пугача не разбогател, так, может, царица озолотит меня?..»

– Едем, – решил Орлов. – К государыне…

Екатерина II со своим двором жила в Царском Селе; она согласилась с фаворитом: пусть казаки сами и скрутят самозванца.

– А коли деньги нужны, я казну отверстой держать стану. Узнай у купца, сколь желает он получить за услугу свою?

Долгополова во дворце обхаживал камер-лакей в камзоле с галунами, спрашивая, чего пожелает на завтрак себе.

– Мне бы хлебца куснуть. Хорошо бы с сольцою…

Ему дали водки, курицу, кренделей и ситного хлеба. Орлов вручил Долгополову целый кошель с золотом и узел с подарками для жены, которой императрица слала два отреза бархату, один цвета яхонта, другой малиновый, и золотой глазет. Орлов сказал, что образуется «Секретная комиссия» для поимки Пугачева именно через подкуп его соратников, а деньги еще будут:

– Только доставь мне сюда Емельку-вора! Так озолотим тебя, что до Ржева треснешь посреди дороги от тяжести…

В попутчики Долгополову дали капитана Галахова и майора Рунича – поехали. Но Пугачев, терпя поражения от войск Михельсона, петлял в Поволжье будто заяц, заслышавший лай своры гончих собак, и поймать его было никак невозможно. За Саранском деревни стояли уже пустыми, в них остались старики да детишки, все население ушло к «царю-батюшке»; хлеба зрели впустую, скотина скиталась по пашням, шляхи устилали «глаголи» виселиц и трупы павших лошадей. Немецкие колонисты угощали членов «комиссии» сладким кофе и сдобными булками. По слухам, Пугачев был снова разбит в бою, Галахов с Руничем гадали: куда он теперь метнется?

– Староверы его в скитах спрячут, – сказал Долгополов.

Только он это произнес, как увидели пыль от множества конницы, впереди всадников на соловой лошади ехал сам Пугачев! Долгополов хотел скрыться, но Галахов схватил его:

– Ежели бежать удумал, так беги от нас в стан злодея и совращай казаков, как и сулил ты государыне нашей.

– Меня сразу и повесят, – отвечал Долгополов…

Его колотило от страха, и трясуна оставили в покое. Офицеры возили с собою немалые деньги, отчего Долгополов и не хотел разлучаться с ними. Не раз уже намекал им:

– Вы бы и мне, господа, тоже денежек дали.

– Это зачем же нам на тебя деньги тратить?

– За труды мои, – объяснял Долгополов. – Опять же страхов сколь натерпелся. Вы за страх-то со мной расплатитесь?

– Помалкивай, гнида окаянная, – отвечали ему офицеры. – Мы и сами зубами ляскаем, только никто нам за это не платит.

Из офицерских разговоров Долгополов выведал, что у них было в наличии при себе 43 000 рублей золотом. «Мне бы это!» – тоскливо размышлял купец. «Секретная комиссия» задержалась в Саратове, расположась в пустом архиерейском доме. Долгополов потребовал для себя паспорт и сопровождающего:

– Я сыщу вам злодея, а вы, господа, езжайте в Сызрань и тамо-тко ждите от меня добрых известий…

Не слишком-то верили офицеры пройдохе и на проезд до лагеря Пугачева выдали ему лишь тысячу рублей. Рунич писал в своих мемуарах: «Но он, не принимая сих денег, с торопостью спросил меня и господина Галахова: “Нет, сказал он нам, вы должны выдать мне 12 т. руб. золотом”. Я и Галахов, удивясь наглости, отвечали ему: “Как можно?..” На что он (Долгополов) отвечал: “Это дело не ваше, как я с сими деньгами доберусь до Пугачева, но вы извольте мне оныя выдать…”» Тогда офицеры вскрыли секретный пакет, надписанный еще в Петербурге рукою графа Орлова: «Распечатать при надобности». А там было четко сказано, что императрица соизволила выдать «яицким казакам на ковш вина 12 т. рублей золотой монетой, а впредь и более будут награждены», если выдадут властям Пугачева…

Долгополов настаивал, что именно эти деньги от императрицы он и должен забрать с собою в дорогу:

– Иначе чем же казаков соблазнить, чтобы Пугача связали?

Галахов с Руничем отвечали Долгополову так:

– Сучий ты сын! Три тыщи дадим, остальные получишь, когда Пугачев в наших руках будет, уже повязанным…

Сопровождать Долгополова велели поручику Дидриху.

– Глаз да глаз! – остерегали его.

– Да куда он от меня денется, – отвечал поручик…

Долгополов с Дидрихом отъехали. А вскоре пришло известие, что Пугачев бежал в степные раздолья Узеней. Наконец «Секретная комиссия» узнала от командиров, что Пугачев уже схвачен, Долгополова следует вернуть обратно. Послали гонца по следам Дидриха, который тоже сведал о пленении Пугачева.

– Без твоих услуг обошлись! – сообщил он Долгополову. – Ты деньги-то не трать. Их в казну отдавать придется…

Прибыль, о которой мечтал Долгополов, снова обращалась в убыток. Как быть? Они задержались для ночлега в деревне за пятьдесят верст от Симбирска. Дидрих рапортовал начальству: «Мы провели вечер со всем порядком и друг ко другу приличным обхождением». Спали они в одной избе, во дворе есаулы кормили лошадей, вкусно хрустевших сеном.

Рано утром Дидрих проснулся – Долгополова не было.

– А где Астафий? – спросил есаулов поручик.

– Мы его и сами не видывали…

Через старост подняли всех мужиков в округе, обыскали деревни, шляхи и леса – Долгополова след простыл. Галахов и Рунич не знали, как отчитаться перед императрицей.

– Тебя и повесить мало! – кричали они на Дидриха. – Ведь такого мерзавца упустил с деньгами… грех на тебе!

От брани «се злополучный офицер впал в такое жестокое отчаяние и скорбь, что сделалось в крови его страшное распадение, и, не доезжая двадцати верст до Симбирска, Дидрих на третий день сам умер». Между тем Пугачев уже давал властям первые показания, из которых стало известно, что он весьма благодарен Долгополову за его «подарки» от имени цесаревича Павла, ибо кто имел сомнения в его царской подлинности, те сомнения свои оставили, уверясь в том, что Пугачев – истинный император. Мало того, Долгополов невольно направил мысли Пугачева на взятие Казани: «Народу же разглашал он, что государь-цесаревич с войсками следует к Казани на помощь ему», Пугачеву, «а Казань ему (Пугачеву) не противясь – покорится…».

«Секретная комиссия» по розыску и поимке Пугачева теперь занималась активным розыском и поимкою Долгополова:

– Не сыщем его – не сносить всем нам головы…

Галахов и Рунич мечтали о наградах, если с помощью Долгополова пленят Пугачева, а теперь получение наград зависело от того, смогут ли они поймать самого Долгополова! Они воспрянули духом, когда Долгополов был разыскан, а на вопрос, куда деньги подевал, купец отвечал им с небывалой дерзостью:

– А мне с долгами-то расплатиться надо? Вам – ордена, а мне прибыль денежная всего дороже…

Тут ему предъявили два паршивых камушка из шкатулки жены, а затем изъятые из кошелька Пугачева при его аресте:

– Эва! От кого они? Сказывай без утайки.

– От жены моей, имеющей жительство во Ржеве.

– Пугачев иное показывает: будто от имени самого цесаревича ты передал их… Ну? Теперь отбрехаться тебе труднее.

Эти же камни как вещественное доказательство оказались на рабочем столе Екатерины; императрица сказала:

– Долгополов ума злокозненного! Мало того, что Емельку за нос водил, так и меня во лжи своей, словно через лужу грязную, проволочил… За это ему и наказанье будет особое!

В самый канун казни Пугачева майора Рунича вызвал к себе Григорий Потемкин – новый фаворит императрицы, заместивший Григория Орлова в делах и в постели. Он велел Руничу ехать к графу Румянцеву-Задунайскому и в беседе наедине с ним подробно известить о расправе над Пугачевым.