Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 35

- Я понимаю тебя, Юлька... И не смей казнить себя. То, что он с тобой сделал, недопустимо. Или хорошо, или ничего, но все же... Я воздержусь.

Меня кроет взбунтовавшимся антивирусом против внедрения чужой программы, теперь по имени «Елена». Да, я прекрасно понимаю, что вирус – это Дима и только он со своими же ступенями защиты, но сознание не хочет понимать! Хоть и готово к этому.

- Он не был сволочью! Да меня еще никто так не любил… Хрен с ним, что так! Но так ни одна ванильная особь не могла, и никогда не сможет!..

Лена в шоке, но скрывает свою растерянность под маской циничной юмористки, чтобы неосознанно отхлестать по моим же извилинам семихвосткой реверсивной психологии.

- Но если бы он не избивал тебя и не насиловал, то и выхаживать бы потом, и вытягивать из депрессий не пришлось. И остался бы жив. А вот Вадим … Юля, ты вообще пыталась раскидать по полкам и ответить себе на вопрос – а кто из них любил тебя больше?! Выстрелил в тебя? Я б сама тебя там пристрелила, честное слово, но меня там не пробегало, к сожалению. Кстати, он так и не объявился после этого?

Хм. Я даже не знаю, жив ли он. Никогда его так не чувствовала, как Диму, да и не было в этом необходимости. И еще неизвестно, кто приходил ко мне ночью в той больнице… Мне не просто все равно. Это абсолютный пофигизм.

- Нет. И к лучшему. Пусть я лишилась денежных вливаний, но после всего что произошло он для меня больше не существует. Не смогу просто, не то что видеть, даже слышать!

Мы сидим с Ленкой на выступе скалы, уходящей в море. Она с интересом или совсем без удивления слушает мой почти равнодушный рассказ, который мог бы претендовать на номинацию в стиле триллера. Ей это точно ужасом должно казаться. Другое дело, я: голос дрожит, а в глубинах подсознания разливается жидкое тепло. Я не вру себе больше, нет. Я скучаю по этим дням. Только Ленка об этом не знает. Ее даже не шокируют описания сцен с поркой ремнем, кнутом, зеркалами, как и факт тотального принуждения... Может, Димкина теория о том, что внутри каждой женщины живет желание подчиниться, имела право на существование?

- Ты что, реально получала удовольствие, когда плакала? И все это насилие... ты прощала, стоило ему только к тебе ласково прикоснуться?..

Мама положила нам очень вкусное вино, скорее всего, массандровский шедевр – из тех, что можно купить только в Крыму, в бутылках на экспорт оно не такое. Стаканчики забыты, пьем с горла, передавая бутылку друг другу. Новый ритуал нашего женского сообщества. Я уже слегка разомлела. Волны бьются о камни с усилившимся прибоем далеко под ногами.

- Больше. Знаешь, мне кажется, что я просто любила его в этот момент...

- Беспалова, ты пьяная...

- И такой защиты у меня никогда не было. И черт с ним, с тем, что за это приходилось платить такую цену, которая шла в комплекте с удовольствием.

- Послушай себя! Ты даже говоришь чужими словами! Я так понимаю, его словами. О мертвых не говорят... Только знаешь, мне его не жаль. И не смотри на меня так. Я, когда впервые это услышала, - ну вспомни, еще после скайпа, когда ты ревела, - обратилась к нашему верному другу Гуглу. Вот почему я не так шокирована. Порно с уклоном в твой бэ-дэ-эс-эм смотреть, конечно, невозможно, но я пролистала теорию... Ты вообще знаешь, что есть понятие... БРД, кажется.... Три принципа вашего изврата. И там в первую очередьдолжно быть добровольное согласие. Твое. Иначе это уголовщина! Он спрашивал твое разрешение на это бля... действие? Ты его об этом просила? Нет. И не говори, что было чувство долга. Чувство долга, это тупо чпокнулись пару раз, или нашла бабки и врулила. Что, дядя Витя б не помог? Он с севера не пустой возвращается. Так нет. Скучно мажору! Посмотри на депутата Ландыка с той моделью, и прочих... Богатый папа, мне все можно! О, махать ремнем круть, я в кино видел! Такие, как ты, пыль у них под ногами. Молчи! Отец при тебе оказал сынуле содействие в этом фарсе. Какие еще аргументы тебе нужны?!

Я сделала три нервных глотка и закурила третью подряд сигарету. Лена во многом права, и все же....

- Он не был жесток, он... разрешил мне прекращать, если... Если больно. Он реально хотел на мне жениться, а еще… Лен, ты когда-нибудь видела кого-то из своих мужчин абсолютно счастливым? Нет? А вот я – да!

- Да, а желание умереть было частью вашей игры. Ага. Все так радужно, но Вадиму ты велела его убить!

- Я была убита морально.

- И это, по-твоему, было сладко?

Надо было менять тему. Слава богу, подруга просекла это без слов.

- А этот Алекс, он откуда взялся? Они были знакомы с ним? – по блеску в ее серых глазах я догадалась, что персона Александра заинтересовала куда сильнее, чем упавшая в глазах ниже плинтуса личность с внешностью Кристиана Бейла. Впрочем, я не стала раскрывать ей всех карт… Незачем и без того шокированной девчонке знать, кем он являлся на самом деле!

- Да. Только я так и не поняла, в каких они отношениях.

- Не суть. Ты с ним спала? Не хочешь, не говори...

Я снова сделала пару глубоких глотков под недоуменный взгляд Ленки.

- Нет. Нет, я с ним не спала. Это, по ходу, вообще несовместимые понятия!

- Юлька, прости... Это все алкоголь, я соображалку отключаю. Тебе ж не до этого было совсем. Тебе вряд ли сейчас вообще на парней смотреть захочется. Забудь, ладно?

- Я хотела, Ленок. Видит бог, я этого хотела. И не в благодарность за спасение, как и за шмотки с мобилой. Просто хотела. – Не стоит тебе знать, любимая подруга, что это было продиктовано ужасом, и ничем другим (пока ты не записала меня окончательно в ряды жертв стокгольмского синдрома).

- Он тебя обидел? Юль, они что, были заодно?.. - Лена трясла меня за плечо. Я усмехнулась.

- Обидел? Ну, в какой-то мере. Он меня не захотел.

- Та иди ты! - Подруга ошеломленно оглядела мою фигуру под легким облегающим парео.- Тебя?.. Он что, голубой?

- Меня. И правильно сделал. Такие породистые мужчины презирают сук, склонившихся под плеткой с ошейником. Я никогда уже не буду прежней. Он это видел, и я его понимаю.

Лена заморгала. Потом вздохнула.

- Дурочка. Успокойся. Иди, я тебя обниму. Все будет хорошо…

Море убаюкивало, но не в сон, нет. Я вглядывалась в эту бездну синей глади, чтобы запомнить его иным. Не таким, каким я видела из окна виллы Ялты и на пляже Симеиза, а таким, которое могло со временем смыть мою непрекращающуюся душевную агонию рокотом набегаюших волн. Мне хотелось верить, что вместе с брызгами, летящими от скользких камней, постепенно уходила моя боль, растворяясь в темной пучине.

Глава 8

Настя сдержала данное по телефону слово, хотя я и думать забыла о вечеринке в честь моего возвращения в Феодосию. Я сама не осознавала, что планы и мероприятия друзей и семьи по восстановлению моего прежнего «я» были немедля приведены в исполнение, запущены с разрушающей скоростью равнодушной машины, призванной работать на максимуме, без права даже на пятиминутную остановку, с одной-единственной целью – не оставить мне времени на рефлексии и мрачные мысли о прошлом. Вечером того же дня я вернулась с пляжа подавленной и опустошенной – разговор с Леной, конечно, снял с души тяжесть ложного чувства вины, но не разбередить старые раны не мог.

«Завтра я возьмусь за тебя», - решительно пообещала подруга, и холодному блеску в ее больших серых глазах сейчас бы обзавидовался даже Димка, если б остался жив. У меня дар речи пропал, покорно закивала в ответ, забыв о том, что собиралась выспаться после вечеринки у младшей сестры. Ленка растерялась – долго не могла понять, куда подевалась та самая подруга, которая в ответ на проявления подобного авторитаризма пообещала бы сжечь волосы как минимум. Наверное, по той же самой причине я не отказала и Насте, хотя, скорее, просто не хотела ее обижать. И в тот же вечер, стоило только сесть солнцу, малая, ее подруга и пара лопоухих суперменов запихали меня в нашпигованную «девятку», чтобы увезти на Золотой Пляж. Здесь мое погасшее настроение имело все шансы на возрождение – я зря опасалась наблюдать вокруг одних только «школоло». Конечно, некоторых старшеклассников трудно было отличить от умудренных жизнью ровесников, но успокоилась, со свойственной любой старшей сестре гиперопекой вычислив, что Настёне тут не угрожает немедленное насилие с дедовщиной. Тут каждый был кому-то братом или сестрой, что сплотило эту тусовку, оставив место здравому смыслу, никто из детей не пил ничего, кроме безалкогольного пива.