Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 72

- Ты не знаешь, что теряешь, бейба! Поверь, не пожалеешь! А кому ты звонишь?

- Маме, мой сладкий. Попрошу испечь шарлотку и заварить чай. Ты ей понравишься, она уже достала упреками, что я никак не выйду замуж!

- Крошка, мне как воздух необходим твой телефон, - ржачная попытка отзеркалить мою небрежную позу по законам НЛП, - иначе я потеряю покой и сон…

- Это паралич лицевых мышц или попытка изобразить улыбку Роберта Патиссона?

- Ты покорила мое сердце,дай мне свой телефон, - я сейчас заплачу, - открой в него мне дверцу!..

- Он на прослушке СБУ, свали к соседнему столу, там точно твой контингент, а твой тренер пикапа мошенник-импотент!

- Давай начистоту, вы взрослые девочки, мы состоятельные мальчики, поехали к нам?

- Вы подкатываете к даме без цветов? А как вы одеты? Вы что, забыли побриться? До свидания!

В ту ночь мы не боялись ни бога, ни черта. Мы бросали вызов всем обстоятельствам и запутанным страхам, всем попыткам навязать нам скучные стереотипы и нормы непонятно кем придуманных законов. Мы ставили лазерные метки потрясающей уверенности в собственной правоте, пока еще в стенах клуба, на всем, к чему прикасались, усилием мысли или взгляда. Каждая из нас была завоевательницей обновленного мира в борьбе за собственный рай под флагом беспечной свободы. Я больше не боялась задеть в каждом, кто желал провести со мной время, сторону его личного темного закоулка своим отказом или вызывающей наглостью. Может, потому, что чужие черные крылья уже распахнули надо мной свой защитный купол, убаюкали легкой анестезией, продолжая вживлять под кожу армированные нити умиротворяющего покоя и непреклонной уверенности в том, что меня больше никто не тронет. Наверное, девчонки чувствовали то же самое под влиянием эндорфинового полета от завязки новых и хорошо забытых старых отношений. Мои губы пылали под незаживающей меткой новых поцелуев Алекса, и было настолько легко и хорошо, что я не стала задумываться, почему метка Димы сейчас казалась столь ненадежной. Может, потому, что во мне уже поселилось желание ее срезать, уничтожить, рассосать рубцовую ткань до полного уничтожения? И плюньте мне в лицо те, кто скажет, что у меня не получалось. Это было тяжело. Засыпала с неохотой, зная, что во сне мне обеспечен очередной вынос мозга, но с каждой новой ночью я, словно заядлый геймер WOW, приобретала все больше новых средств самообороны и загадочных артефактов, которые позволяли стать сильнее и неуязвимее. Обвинения моего фантома бились о сталь новых сверкающих лат пейнтбольными шарами, раскрашивая их в цвет радуги мазками одержимого художника, отчаянными муками творчества непризнанного при жизни мастера экспрессионизма. А я пока еще робко улыбалась в ответ на его доводы, просьбы, ультиматумы и угрозы, осторожно смакуя новую силу, которая пока что только тянулась к свету цветочной стрелкой лианы орхидеи Phalaenopsis Black Butterfly. Нежный, еще уязвимый для жестокого мира джунглей Борнео бутон нового соцветия даже не начал набирать окрас цвета ночи, но готов был вскоре раскрыться сверхзвуковым хлопком всеми шестью лепестками. Они смогут ужалить ядом гораздо большей концентрации, чем токсин ее сестер. Их черная аура могла ломать судьбы и сдвигать параллели с меридианами одним фактом своего существования. Новый цветок был призван стать тотемом в сердце избранного человека, и горе тому, кто посягнул бы на экзотическую красоту этой уникальной драгоценности.

Уже потом я узнала еще одну легенду об этих прекрасных цветах. Самые романтичные утверждают, что именно ученый-ботаник Джордж Крэнлейт показал миру черную орхидею, цветок которой он украл у одного из племен в Южной Америке. Папуасы, считавшие растение священным тотемом племени, не оставили безнаказанным страшное, по их мнению, преступление. Они подвергли нерадивого ученого страшным пыткам. Но именно его безрассудство, как уверены многие, открыло экзотическое растение из южноамериканских джунглей.

Но сейчас этот еще не раскрывшийся цветок был в руках того, кто никогда его не отдаст и не отпустит. Я не могла пока этого знать, но присущая каждой женщине интуиция вопила об этом во весь голос – а мне только предстояло научиться слышать зашифрованное послание собственного шестого чувства…

Этот день выдался солнечным и теплым - казалось, совсем несвойственным для двадцатых чисел октября. В парке уже активно желтела листва, первые заморозки пощекотали нервы обещанием скорых холодов, едва уловимым дыханием приближающейся зимы, которая вот-вот принесет с собой кровавые политические события, но о них мало кто пока догадывался. Не догадывалась о них и я, когда утром пыталась догнать в сознании обрывки сна с какой-то малозначительной гонкой по составу движущегося поезда. Меньше боевики надо было на ночь смотреть. Отметив в блокноте «поезд - перемены, скорость – жизнь не стоит на месте, бег – активность», я нырнула с головой в тридцатиминутную танцевальную тренировку, даже не отрицая, что именно мысль о том, что сегодня вечером снова увижу Александра, поднимает настроение сладким предвкушением высотой в разрушительное, но ласковое вместе с тем цунами… Эта мысль разгоняет кровь по сплетениям мышечных волокон и проникает глубже, окутывая своей защитной легкостью… И впервые мне не хочется сопротивляться, я готова впустить эту осторожную пока эйфорию в себя до последней капли, до каждого слияния нейронов и атомов, которые сплетут со временем идеальную структуру. Это моя уникальная возможность вырваться. Еще рано говорить о чувствах, говорить, по сути, просто не о чем, но желание оставить кошмар позади сильнее всех возможных опасений будущего.

Я готова говорить о чем угодно до мельчайшей детализации, до надуманной решительности, но к тому, что произойдет вечером, невозможно подготовиться…

Предчувствия катастрофы утром не было. Я бы даже сказала, замечательный день, всего две пары, выпила чаю с Мирандой Пристли, когда зашла посоветоваться по поводу предстоящего через год диплома, составила Эле компанию и тоже соблазнилась парафинотерапией ручек. Это шикарное ощущение, когда мир сам вращается вокруг тебя, а не ты едва поспеваешь за его безумным ритмом, теряя терпение и нервные клетки. Я все еще плавилась в лучах этого позитива, запрыгивая в условленное время в «лексус» Алекса, успокаивая биение застучавшего сердечка с послевкусием щемящего, приятного испуга на губах от поцелуя. С каждой встречей он становился более глубоким и подчиняющим, медленно расширяя свои полномочия на готовой к захвату территории. Ему не нужно было жечь восставшие города и истреблять их обитателей, путь его дипломатии изначально был выстлан ковровым полотном принимающей стороны. Слияние-поглощение шло своим чередом, а я не желала ему сопротивляться ни в коей мере. Меня вообще занимали совсем иные вопросы.

Ничего не поделаешь. Самокритичность и комплекс неполноценности присущи в той или иной мере даже королевам. Не избежала этого и я. Раньше страх и чувство нереальности новой зарождающейся робкой симпатии занимали все мои мысли, но, когда я убедилась в том, что это не иллюзии, страх зеркала обрел новое направление. Я так уверенно и беспринципно посылала в ад мелькающую за спиной тень доставшего меня фантома, что она таяла, побившись для проформы головой о колючую проволоку моего нового защитного поля. Я вглядывалась в свое отражение, пытаясь понять, что такой мужчина мог рассмотреть в, по сути, совсем еще ребенке, не вполне сформировавшейся девочке. Миловидное личико? О, я подозревала, что он мог бы легко добиться взаимности от каждой из «мисс Вселенная», которым я значительно уступала внешне. Точеная фигура? Да, не один десяток подростков и тех, кому за, втихаря свихнулся на этих самых изгибах, только Алекс ни разу не раздевал меня глазами и даже не смотрел на мою грудь, какое бы откровенное декольте ни было у каждого нового платья. Я была гораздо эрудированнее и сообразительнее своих подруг, впитывала новые знания, как губка, могла поддержать любой разговор на должном уровне – но достаточно ли этого было для того, чтобы удерживать рядом такого мужчину? Мои вопросы оставались без ответа, сомнения грызли куда чаще, чем атаки бестелесной Димкиной тени, и вместе с тем аура некой избранности, уникальности и непохожести на других набирала обороты, пока еще робко, но с каждым нерешительным шагом все сильнее и крепче. Само наличие подобного мужчины в арсенале каждой девчонки обещало в скором времени поднять самооценку до небес.