Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 11

- Я ничего не понимаю, - Илья потер переносицу, бросив на меня вопросительный взгляд.

- 50 на 50, мы равные совладельцы, все ясно, как божий день. – Я залпом допила остывший эспрессо. – Ну, готов пожаловать в мир черно-красной любви с привкусом боли, партнер?

- У меня есть еще кое-что для вас, Юлия Владимировна, – Виктор подвинул запечатанный конверт с голографическим тиснением по стыку. – Конфиденциально. Этот документ должен вам ответить на многие вопросы.

Моя защитная реакция трансформировалась в язвительную атаку неуместного черного юмора. Повисший на кончике языка сарказм так и остался невысказанным. Его тут же смыла горячая волна боли, отчаяния, горького предательства – как я могу вообще войти в клуб, где… где встретила его первые? В его кабинет, к его бумагам, хранящим отпечатки пальцев… бокалам, тонкого стекла которых касались его губы… креслу, еще помнящему его тело?

Я не отдавала себе отчета в дальнейших действиях. Кресло едва не завалилось набок, когда я метнулась к двери, не в состоянии находиться здесь. Я задыхалась от напомнившей о себе боли.

- Юля! – догнал меня спокойный голос Валерии. – Юля, не дури!

Как бы не так! Я вылетела в прохладный холл приемной, едва не сбив с ног Константина, дальше, в длинный коридор, чтобы без сил опуститься на диван. Здесь, по крайней мере, никого не было. Слезы не приходили, это было похоже на оцепенение, полный коллапс воли и понимания происходящего. Когда явился Илья и мягко попросил вернуться в кабинет, чтобы подписать необходимые документы, я безвольно встала, позволив сжать собственное запястье. Несколько подписей, какие-то ничего не значащие слова – может, я их и не вспомню потом вовсе.

-…Мне придется оставить тебя до вечера, чтобы утрясти основные вопросы с Костей. Ты сможешь взять себя в руки? Слышишь меня? Сейчас уезжайте домой. Мы вечером обо всем переговорим. Не забудь конверт! – чего уж, а выдержки Лерке было не занимать. – Илья, или позвони Борису, или отвези ее на своей.

Я подняла голову, сбрасывая остатки сомнамбулического состояния.

- Не стоит, Лер. Правда. Со мной все будет в норме. Крепкий кофе, и я приду в себя! Не здесь, - я ухватила Илью за руку. – Через дорогу «Венская кофейня». Нам тоже имеет смысл переговорить.

В последние дни мое настроение меняло свою полярность со сверхзвуковой скоростью. Я и сама не поняла, как сумела взять себя в руки и мысленно разложить по полочкам предмет предстоящей беседы. Позволила ему побыть галантным джентльменом и подать шубу с шарфиком, даже сказала что-то ободряющее в стиле «не боись, там не страшно», когда мы переходили дорогу.

В это раннее утро кофейня пустовала. Мы расположились у окна, я заказала себе горячий шоколад, а Илья – двойной эспрессо. Интерьер располагал к релаксу, в немалой степени этому способствовала тихая музыка и аромат кофейных зерен.

- Если честно, Юль, я сам до сих пор в полном ауте. – Глаза Ильи внимательно следили за конвертом, который я убрала в сумку. – Отец знал, насколько я далек от этой вашей Темы.

- Интересно, - меня неприятно резанула по нервам осведомленность пасынка. – Настолько ли далек, как пытаешься мне показать?

- Ты зря иронизируешь, серьезно. В Сорбонне эта субкультура считалась в узких кругах практически трендом. Не надо думать, что я не понял ее психологии и всей глубины подобного признания сущности. Я знаю, что основные постулаты сделали ее безопасной, разумной и добровольной, знаю так же, что это выбор сильных людей, чей IQ гораздо выше среднего уровня. Я даже готов согласиться с тем, что она ведет к познанию себя, это очень тонкая философия, и готов поспорить с теми, кто назовет это «извращением». Но понимать и гореть – разные вещи. Пробовать не стал, отвечу сразу, просто изучил, во многом как дань уважения отцу, и понял, что в корне не мое. Может, уважение к женщине пересилило тягу к доминированию и унижению более слабого партнера, притом, что защиту и безопасность я готов предоставить, не требуя взамен абсолютного подчинения. И в то же время мое отношение к прекрасному полу не вылилось в обратную сторону медали с желанием поклоняться и принять сексуально-волевой аскетизм. Мы с Алексом часто об этом говорили, поэтому я сейчас настолько сильно удивлен подобным поворотом событий.

Я уже устала удивляться за сегодня. Впрочем, Илья вырос очень эрудированным и разумным молодым человеком, я никогда этого не отрицала. Чуть скосила глаза, наблюдая за его жестикуляцией, все еще выдающую растерянность, не отдавая себе отчета, что заставляю партнера нервничать.

- Я хочу сказать, Юль, тебе не о чем переживать. Я узнаю, как можно обойти завещание. И отпишу тебе дарственную. Я думаю, есть выход из создавшегося положения, что бы там ни говорил нотариус. Ты же знаешь, я хочу осесть в Сан-Тропе и купить себе белоснежную яхту. Мечта моего детства.

Иногда он был просто смышленым ребенком, несмотря на потрясающий интеллект и нашу с ним разницу в возрасте в год.

- Нотариус ясно сказал, что дарственная исключена.

- Но ведь он не говорил о вето продажи для меня, правда? Этого нет в документах. К черту оценочную стоимость, с тобой сойдемся в цене, если близкие…

- Илья, мне запрещено заключать сделку купли-продажи относительно клуба! Любую! – я отпила глоток из чашки с горячим шоколадом. – Я не вполне понимаю смысл этого пункта завещания, но сейчас не в том состоянии, чтобы выявить логическую цепочку. Сумма, как ты понимаешь, не проблема ни для кого из нас.

Илья вынул из папки документы и, отыскав взглядом определенную строчку, показал мне.

- Оценочная стоимость клуба.

- Сильно, - в нотариальной конторе я не обратила внимание на эти цифры. – Штейр при всем своем желании не поднимет подобную сумму. Минимизировать если и сможем по смете и спецификации, она все равно останется для него неподъемной.

- Может, есть кто-то еще, кто выкупит мою долю?

- А смысл? Воля Александра – продолжать семейную традицию. Штейру он доверял, как себе. Даже если мы сможем отстоять право купли-продажи в суде, какое право у нас продавать твою долю постороннему человеку?

- Это все равно неправильно. Даже нелогично. - Илья почесал переносицу. Впервые я видела его настолько растерянным, впрочем, меня и саму придавило оглашение завещания.

- Слушай, я понимаю что мы все сейчас в легком шоке… Но есть воля твоего отца, плюс это не трастовая компания, где я зависла бы на первом этапе ознакомления. Думай, размышляй, приходи в себя, и раскачаем этот клуб совместными усилиями! Как партнер ты мне очень даже нравишься. Ну?

- Да я не знаю, Юль. – Он ощутимо закрылся, только я не собиралась сдаваться или погружаться в более стрессовый омут после всех событий этого утра. – Это совсем не мое!

- В клубе нужен непредвзятый совладелец. К тому же такой инициативный и осведомленный!

- Я подумаю, но вместе с тем постараюсь найти обходные пути. Этот клуб важнее для тебя! – пообещал Илья, и я уловила грань, перед которой стоило прекратить этот разговор.

Мы допили кофе и еще немного поговорили о его жизни в Европе. Может, мой пасынок и хвастался своими победами, но слушать об этом было несколько забавно. Беседа протекала легко. Мы оба вцепились в нее как в возможность на время забыть боль потери самого лучшего супруга и отца.

В тот вечер мы к этому разговору не вернулись. А на следующее утро мама и Виктор привезли Еву.

Знала ли я тогда, к чему приведет столь поверхностное отношение к ситуации в целом! Нет, я была настолько придавлена потрясением, что прощальное письмо Алекса вскрыла только спустя сутки. Мое внимание было полностью отдано дочери. Надо было действовать сразу, решительно, напрямую, не дав Илье опомниться – отвезти его в клуб, ввести в курс дела, убедить в том, что мне без него не справиться, сыграть на мужском эго, подчеркивая постулат последней воли его отца! Почему я этого не сделала? Почему позволила ему уехать якобы решать этот вопрос с адвокатом, устранившись на время от ситуации? Моя интуиция спала крепким сном и еще не знала, к чему вскоре приведет подобное малодушие…