Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame". Страница 19

- Я тебя прекрасно понимаю и сейчас поясню в двух словах, что именно с тобой происходит. Какая девочка не представляла себя в детстве Еленой Троянской, принцессой, которая покорила всех принцев из соседнего государства? Даже если она выросла и нечто похожее в произошло ее жизни? Пора ломать этот сценарий, Юля! И предположить хотя бы на миг, что он прекрасно чувствует себя без твоего присутствия.

- Не надо про принцев, черт, только не ты! Догадайся с трех раз, кто у Евы воображаемый друг? Нет, не из мультика! Мы о нем говорим последние несколько часов!

- Но ты и сама не будешь отрицать, что есть потрясающее сходство? – если Лера и удивлена, то умудряется спрятать это под врожденной маской невозмутимой леди. Только уголки губ слегка вздрагивают в сдерживаемой с трудом улыбке.

Дамасская сталь стилетов-коготков сменилась поглаживанием страусиными перьями по вскрытым граням защитного панциря. Я еще этого не осознаю, но настойчивая щекотка уже запустила реакцию отдачи. Это она ломает сжатый изгиб моих губ в ответной улыбке, задевшей центр ребяческого веселья и непосредственности.

- Вот это другое дело. Я рада, что ты успокоилась.

- Лер, у меня столько вопросов… и ни единого ответа! – я пересаживаюсь поближе, словно фантомная тень младшего Лаврова сейчас просочится сквозь стекло сенсора и затянет меня в свою обитель тьмы. – Как выжил… прятался… почему все молчали… и какого хрена мне так страшно! Ты не знаешь, что делает власть с людьми, подобными ему. Я не хочу в это верить… ему не место на этом посту! Пусть экзит-пол окажется заказным пиаром, я не могу поверить, что он победит! Но его уже называют неоспоримым лидером…

- Не исключено, что эти данные – политическая технология нейролингвистического программирования, - Лера сосредоточена и спокойна, – но маловероятно. Ты настолько любила свой страх, что готова воскресить его сейчас на пустом месте? Я скрывала это от тебя, чтобы ты пришла в себя окончательно, но если бы знала, как далеко тебя унесет… Это ложные опасения, Юля. Завтра утром проснешься и скорее всего сама это поймешь. У него своя жизнь и, как ты могла убедиться, тебе в ней нет места.

- Ты просто его не знаешь… - мне до одури, до боли в сжатых кулаках хочется поверить в теплые успокаивающие слова, не лишенные определенной логики. Но они почему-то действуют совершенно иначе – интуиция вопит о чем-то пугающем и неотвратимом. – Я тебе никогда не рассказывала, что он со мной сделал, поэтому ты не понимаешь всей сложности.

- Не рассказывала, Саша в свое время пояснил, что это за человек. Поверь, я видела в этой жизни многое. Так вот, твой воскресший кошмар до Джека-Потрошителя не дотягивает. Успокоишься и сама поймешь.

- Я спокойна!

- У тебя расширенные зрачки, хрипотца в голосе и аритмия. Ты непроизвольно сводишь ноги и говоришь о нем с запредельным отрицанием. Продолжать?

Я не успела офигеть и разобраться в нахлынувших эмоциях. Горничная принесла мой мобильный телефон.

- Простите. Вам дважды звонила Елена Крамер.

- Почему молчала? – обычно я не кричала на прислугу, но сейчас это был хороший способ уйти от Леркиного щекотливого замечания, как и от латентного ужаса, выбивающего горячую испарину.

Моя Ленка предупредила, что прилетит в среду. Сегодня суббота. Я с трудом удержалась, чтобы не закружиться от восторга по комнате, забыв на время о Лаврове и всем, что с ним было или когда-то будет связано. Лера как-то облегченно улыбнулась и сказала, что полетит в Германию по делам компании – они требуют ее присутствия, но она переживала, что я наделаю глупостей, если останусь наедине с собой. С Крамер если глупости и будут, то самые что ни на есть продуктивные и приятные.

Моя лучшая подруга вышла замуж за Брайана Крамера, который был свидетелем на нашей свадьбе. Я бы очень сильно удивилась, если бы она не уложила на лопатки обаятельного американца своим обволакивающим очарованием и всеобъемлющей чувственностью. Я уже носила под сердцем Еву, когда мы летали в Филадельфию на их свадьбу. В отличие от меня, Лена не спешила рожать детей – путешествовала с супругом по миру и наслаждалась американской мечтой, которая для нее так быстро стала реальностью. Никуда не исчезла прежняя веселая и жизнерадостная девчонка с глубоким пониманием происходящего вокруг и практически восточной мудростью в решении любых щекотливых проблем, чему я была несказанно рада – с ней так легко было нырять в омут былой беспечности и нерушимой женской дружбы. Особенно в свете последних событий.

В этот вечер мы с Валери уехали поужинать в один из лучших ресторанов. Как я и ожидала, весь город был наполнен рекламными щитами, световыми боксами и натяжными полотнами на фасадах зданий, откуда улыбались кандидаты на пост мэра Харькова, обещая избирателям небеса в алмазах и европейский уровень жизни. Моя спутница пристально наблюдала за мной, и сущность борца за свои права и приоритеты внутри меня проснулась, стремясь если не бросить вызов, то хотя бы сделать его видимость. Хоть я и внутренне замирала от мерзкой тревоги, стоило увидеть его взгляд с очередной агитационной поверхности, все же смотрела, не в состоянии понять саму себя и переплетение самых разнообразных чувств.

Желала ли я его смерти, в которой и без того была уверена долгие годы? Нет, не настолько критично все сейчас обстояло. В глубине души я испытала чувство облегчения, отчасти оттого, что чувство вины испарилось. Желать смерти я не могла никому. Пусть даже жар лихорадки вожделения, который преследовал меня после его смерти, погас очень давно, остались смешанные чувства. Хорошо, что выжил. Особенно если дашь теперь жить другим.

Утро понедельника началось с завтрака за просмотром политических новостей. Я уже не сжималась и не вздрагивала от тысячи игл арктического холода по позвоночнику и даже не прятала глаза в чашке с кофе – может, именно потому, что это было равносильно взгляду в его глаза. Хотя вполне вероятно, что я поддалась обманчивой провокации в виде его улыбки и выражения лица, – электорат не должен был видеть бездну ада в его застывших глазах и плотно сжатые губы, чувствовать за маской приветливого кандидата жестокость и непримиримость безжалостного инквизитора. Нет, этот человек не имеет ничего общего с тем, кто едва меня не уничтожил в свое время. Он перекрыл благотворительностью даже покойного Алекса, он залатал разбитые предшественниками городские дороги еще до начала предвыборного марафона, поставил на уши ЖКХ и как раз сейчас с предпринимателями дорабатывал законопроект о реформе налогообложения в малом бизнесе, начатый еще в Раде. С такой программой и девизом «не словом, а делом» рейтинг просто зашкаливал – я старалась не смотреть на скачки диаграммы в углу экрана.

Ева расплескала сок и спрятала смущенную улыбку, от которой мое горло вновь сжали тиски противного озноба. Я поспешно схватила пульт и переключила на детский канал под протестующий вопль дочери.

- Ну ты чего? Смотри, Губка Боб!

- Не хочу! Там принц Эрик! – Ева была готова расплакаться. – Зачем выключила?

Я почувствовала, что закипаю, но сумела вовремя остановиться и взять себя в руки. Если из-за этого гребаного без пяти минут мэра сорвусь на дочь, потом себе не прощу.

- Дай ручку! – я сняла с запястья золотой браслет с подвесками и натянула на ручку Евы почти до сгиба локтя. – Хочешь поносить, пока я не вернусь? Но только при условии, что будешь паинькой и не станешь обижать няню!

- Хорошо! – Ева забыла о происходящем на экране и закружилась по комнате, заставив подвески зазвенеть. А потом едва не убила меня контрольным вопросом: - Мама, а мы пойдем с тобой на выбобры?

- Куда?!

- Голосовать в выходные! Ну пожалуйста!

- Выборы только для взрослых, малышка. Но если хочешь, обязательно пойдем.

Ева от радости запрыгала по столовой, пока ее не подхватила на руки няня. Несмотря на неоднозначность ситуации, я не могла не улыбнуться такому открытому проявлению эмоций. Даже новый рекламный щит на выезде из поселка с фейсом Лаврова не смог сбить эйфорию умиления. Я сосредоточилась на дороге и перестала считать рекламные носители с его изображением.