Из тупика. Том 2 - Пикуль Валентин. Страница 26

– Хорошо, – поднялся он. – Я пошел…

Он заперся в своей тесной комнате, налил в стакан виски. Перед ним – станция телефонных подключений. Прихлебывая виски, он соединился с телеграфной службой.

– Барышня! Кто это? Лизанька… Здравствуй, моя сладкая девочка. Ну-ка воткни меня в Кандалакшу… Да, из консульства!

Он пил виски и, глядя в потолок, ожидал соединения.

– Тикстон? Здорово, старый бродяга! Когда прибыл дипломатический корпус из Архангельска?

– Он уже на подходе, – сообщил Тикстон.

– Значит, в полной безопасности?

– Да. В полной.

– Будь здоров, Тикстон… Лизанька, солнышко мое, отключи, я разговор закончил…

Просунул ноги в матросские боты, надел высокую меховую шапку.

Кэмпен встретил его посреди адмиральского салона, – над головой адмирала качалась клетка с черным мадагаскарским попугаем.

– Архангельск? – спросил он сразу.

– И Кандалакша, – ответил ему Уилки. – Наши миссии в безопасности?

– Да, можно начинать…

…Генерал Пуль поднялся при появлении Кэмпена:

– Итак, адмирал, что-нибудь с «Эгбы»?

– Да. Нас ждут…

Пуль прошел в соседнюю с салоном каюту, где проживал под большим секретом один из лордов Британского адмиралтейства. Загнув страницу на недочитанном романе, он испытующе посмотрел на входившего Пуля.

– Что? – спросил лорд, не выдержав молчания генерала.

– Боевой курс, – кратко ответил Пуль. – Мы идем…

– Сколько единиц?

– Семнадцать вымпелов, сэр.

– Людей?

– Много не надо, сэр. Там уже все готово к нашему проходу. Архангельск будет взят голыми руками…

– И вот, понимаешь, – говорил Юрьев, кладя голову на грудь Зиночке Каратыгиной, – чувствую с первого же удара, что мне до гонга не дотянуть… Бэкс, бэкс! Меня этот негр бьет…

– Ой, как страшно! – сказала Зиночка.

– Тогда я бью. Бэкс, – хукк справа… Раз! Не берет. Негр меня слева – апперкот. Но я устоял. И вот беру его на свинг.

– Мне все так интересно с вами… – сказала Зиночка, изображая волнение. – Но что скажет муж? Наверняка он меня уже ищет…

– И не найдет! – говорил Юрьев, заваливая Зиночку на свою неряшливую постель. – Ты это брось… Знаю я вас, дамочек…

Зиночка успела только сказать: «Ах!» – и тут в дверь громко забухали кулаками.

– О черт… – выругался Юрьев.

– Это он! – заметалась Зиночка по комнате. – Боже, защитите меня. Я зашла к вам по делу. Ради бога, придумайте поскорее – зачем я к вам заходила?

– Сейчас… бэкс! – сказал Юрьев, распахивая двери.

– Ой… – испугалась Зиночка.

Старый Брамсон, не переступив порога, снял котелок:

– Добрый вечер, госпожа Каратыгина. Как вы хорошо выглядите сегодня. Так хорошо, что можно позавидовать вашему мужу…

Потом посмотрел на Юрьева с ненавистью и сквозь зубы, укрепленные пломбами, просвистел:

– Ссссразу же… ссскоро… без нассс не обойдутся!

Зиночку оставили с ключом от комнаты Юрьева, чтобы сама закрыла за собой двери и убиралась к своему скучному мужу. Начинались дела мужские – дела чести; Брамсон всю дорогу негодовал.

– Это, наконец, свинство, – говорил он. – У нас с вами такой богатый опыт по борьбе с большевизмом, и – что же? На эскадру берут лейтенанта Басалаго, а нас оставляют в Мурманске. Но я и моя Матильда Ивановна давно мечтаем перебраться в Архангельск, поближе к фруктам… Сколько же можно есть ананасы в жестянках?

– Пошли, пошли, юрист, – волновался Юрьев. – Мы, слава богу, не последние парни на деревне. Без нас не обойдутся!

В консульстве их встретил сияющий Ванька Кладов.

– И я, – сказал. – Меня тоже берут.

– Тебя-то куда… поет?

– Представитель прессы при генерале Звегинцеве.

Брамсон даже побледнел от зависти:

– Видите? Даже старая кавалерия в ход вошла…

– Консул занят, – задержали их в приемной.

– Уилки? – спросил Юрьев.

– Он занят тоже.

– Подождем, – сказал Брамсон, плотно усаживаясь.

Уилки все-таки принял бедных просителей.

Выслушал.

– Мы же так много сделали для вас! – говорил Брамсон.

– Я не считаю себя вправе не ехать, – убеждал Юрьев. – Я не могу быть спокоен за все, что произойдет в Архангельске.

– Вы его займете, этот Архангельск, – горячо ратовал юрист. – Но разве сможете вы без нас управлять им? Без нашего богатого опыта управления целым краем?

– Вы уже знаете нас, – добавил Юрьев. – И то, что в Мурманске было проделано нами почти безболезненно, в Архангельске может обернуться для вас боком. Кто вас поймет так хорошо, как понимали мы вас в Мурманске?..

Уилки весь вечер пил виски. Пил и сейчас.

– Вы все сказали? – спросил он, когда просители замолкли.

– Примерно все…

– Теперь буду говорить я, – произнес Уилки. – На что вы претендуете, господа? Здесь вы мелкие царьки на Мурмане, теперь вам хочется побыть царями в Архангельске? Так вот, доложу я вам, милейшие: правительство уже составлено… Без вас!

Он выждал минуту, дав им возможность оправиться.

– Да, – заговорил снова, – что было пригодно для мурманской автономии, то совсем неугодно для Северного правительства, которому суждено управлять громадной территорией от Печенги до Ярославля, включая Петрозаводск и Вологду… Вы растерялись от таких масштабов? – спросил Уилки, мило улыбаясь (он умел быть милым парнем). – Ничего, – утешил их лейтенант, – это пройдет… Нужны правители демократические, не запачкавшие себя позорным клеймом соглашательства с большевиками. И по одной этой статье вы… Простите, но вы не подходите.

Юрьев был оскорблен.

– Мы же порвали отношения с Москвою… чего еще надо?

– Поздно порвали, – ответил Уилки. – А в Архангельске в состав правительства войдут настоящие бойцы – такие, как Лихач, Маслов, Иванов, Дедусенко, Гуковский… А кто ты такой, Юрьев? – спросил Уилки. – Что ты сделал? Написал две-три статейки в никому не известной газете Троцкого, которая и выходила-то не в России, а в Америке… Будем считать, что тебе в Мурманске просто повезло, Юрьев!

Брамсон был явно подавлен чужим величием и собственным ничтожеством. Он спросил (очень робко спросил):

– А кто же решится возглавить Северное правительство?

– Чайковский, Николай Васильевич, член оборонческого ЦИКа. Товарищ – не чета вам, старый народник, выпестовавший целую плеяду народовольцев, друг князя Кропоткина.

Юрьев за минуту успел все взвесить.

– Но мы-то здесь остаемся! – сказал он, и ему вдруг стало легко: черт с ним, с этим Архангельском, – видать, каждый сверчок должен знать свой шесток.

Уилки аккуратно поставил стакан на поднос.

– А почему вы должны оставаться здесь? – удивился он. – Мурманск теперь будет подчинен Архангельскому правительству. Вам, Юрьев, на Мурмане делать больше нечего. Найдите применение своим способностям в другом месте.

Вощеный пол английского консульства заходил под ногами.

– Предательство! – выпалил Юрьев. – Я же поставлен Лениным, самим Лениным, вне закона: меня убьют, как собаку последнюю…

Уилки уже что-то быстро строчил в блокноте. Вырвал листок, протянул его удельным мурманским князьям.

– С этой бумажкой, – сказал он любезно, – пройдете на авиаматку «Нанинэ», где вам дадут каюту. Вы можете посетить Архангельск в качестве гостей. Но британское консульство слишком погружено в свои дела и снимает с себя всякую ответственность за вашу жизнь, Юрьев. За вашу тоже, господин Брамсон!

– Возьмем? – неуверенно спросил Брамсон, растерянный.

– Возьмем, – согласился Юрьев, и они взяли эту записку.

…На все лады, приникнув к раструбам радиотелефонов, переговаривались над рейдом «клоподавы» его величества:

– Волнение – пять баллов, ветер – норд-тень-ост. Походный ордер – клин, эсминцам лежать на зигзаге номер четырнадцать, готовность к бою – первая, германские субмарины замечены только у Канина Носа, в Горле Белого моря – тральщики работают со вчерашнего дня… Мины замечены на подсечке!