Божественная комедия - Данте Алигьери. Страница 10
Песня десятая
Перед Данте и Вергилием встает ряд могил, в которых находятся последователи Эпикура. Путники говорят с призраками Фарината дельи Уберти и Кавальканте де Кавальканти. Первый предсказывает Данте изгнание из Флоренции.
1 Мы шли тропой, которая вилась
Среди могил близ каменной ограды,
И спутника спросил я в этот час:
4 «О, ты, мудрец, ведущий сквозь преграды
Меня из круга в круг, дай мне ответ:
Могу ли я, учитель, бросить взгляды
7 Внутрь тех гробниц, где крышек вовсе нет?
Могу ль узнать, что в них теперь таится?»
«Гробницы те, – ответствовал поэт, —
10 Должны своими крышками закрыться,
Когда сюда их души прилетят,
Чтоб в образе земном опять явиться:
13 Тела погибших душ теперь лежат
В Иосафатовой долине… Вправо —
Эпикурейцев кладбище. Их взгляд
16 На жизнь тебе известен. Величаво
Ученье их провозглашалось вслух,
Что для людей бессмертие – забава,
19 Что с телом умирает вместе дух.
Здесь все твои вопросы разрешатся
И даже те, мой благородный друг,
22 Которые невольно, может статься,
Ты высказать мне прямо не желал».
«Наставник мой, – ответил я, – скрываться
25 Я потому порой предпочитал,
Что сам меня учил ты воздержанью».
«Тосканский гражданин! Ты в град попал,
28 Где пламя предается пожиранью,
Остановись! Я по твоим речам
Признал, их подчиняясь обаянью,
31 Что ты вполне принадлежишь к сынам
Отчизны благородной и прекрасной,
Но для которой вреден был я сам!..
34 Для родины я был звездой несчастной!»
Тот голос из гробницы раздался
Внезапно вдруг. Страх чувствуя ужасный,
37 К учителю назад я подался.
«Не бойся, что с тобою? – начал речь он. —
Из гроба Фарината1 поднялся,
40 И виден нам от пояса до плеч он».
И повстречал я Фаринаты взгляд.
Хоть жар огня в гробу был бесконечен,
43 Но, словно презирая целый Ад,
Он гордо из гробницы поднимался.
Других гробов минуя целый ряд,
46 С Вергилием к нему я приближался:
«В речах будь краток», – спутник мне шепнул.
Когда я с Фаринатом поравнялся,
49 С надменностью он на меня взглянул
И, помолчав, спросил меня: «Кто были
Твои отцы?» И я не обманул
52 И ничего не скрыл, как предки жили.
Тогда, подняв глаза, он молвил мне:
«Они меня и род мой не любили
55 И враждовали с нами на войне,
За что ссылал их дважды я в изгнанье».
«Да, дважды по чужой они стране
58 Скитались, – отвечал на эту брань я, —
Но дважды возвращались и назад
На родину, чего при всем желанье
61 Не мог исполнить род твой, говорят,
И не сумел на родину вернуться».
В лицо мое пахнул вдруг новый смрад;
64 Другая тень, – не мог не содрогнуться
При этом я, – подняв свое чело,
Явилась сзади гроба, разогнуться
67 Не в состоянье; видным быть могло
Одно лицо той новой, бледной тени:
Казалось мне, что муками свело
70 Поверженного призрака колени.
Глазами вкруг себя он поводил,
И я услышал жалобное пенье.
73 С рыданием тот грешник возопил:
«О, если в Ад путь длинный и ужасный
Тебе твой гений светлый озарил,
76 Зачем же не с тобой мой сын прекрасный?»
«Я собственною властию не мог
Проникнуть в Ад, но этот путь опасный
79 Указывал мне тот, к кому был строг
Твой Гвидо2, так его ценивший мало…»
Так я сказал: в короткий этот срок
82 Я уже знал, чья это тень стонала,
И имя несчастливца угадал3.
Вдруг тень передо мною быстро встала:
85 «Ценивший мало? – с воплем он сказал. —
Ответь скорее: разве он скончался?
И светлый день из глаз его пропал?»
88 Он ждал, когда ж ответа не дождался,
То в гроб свой опрокинулся назад
И больше из него не поднимался.
91 Меж тем другой безумец, падший в Ад,
Перед которым я остановился,
Стоял все так же смело; даже взгляд
94 Такою же надменностью светился.
Он прерванную речь возобновил:
«На родину мой род не возвратился,
97 И мысль о том страшней всех адских сил
Меня казнит и мучает доныне…
Но знаешь ли, что рок тебе сулил
100 На родине?.. Лик царственной богини,
Богини Ада4 здесь не заблестит
Полсотни раз, как снова на чужбине
103 Изгнания ты испытаешь стыд…
Но прежде чем в мир светлый возвратиться,
Скажи, за что толпа мой род хулит,
106 Унизить, оскорбить его стремится?»
«С тех самых пор, как Арбии струи
Могли ужасной кровью обагриться,
109 С тех пор во храме подвиги твои
Лишь возбуждают общие проклятья»5.
«Не я один повинен в той крови, —
112 Он отвечал, – одно могу сказать я,
Я действовал с другими заодно
И виноват, как все мои собратья.
115 Но там, где было всеми решено
Флоренции прекрасной разрушенье,
Я был один: мной было спасено
118 Величие Флоренции». В смущенье
Я произнес: «Да обретет покой
Твое потомство! Но сомненье
121 Одно ты разреши мне: род людской
Не ведает грядущего прозренье,
Для вас же в нем нет тайны никакой,
124 Хоть в настоящем многие явленья,
Нам ясные, невидимы для вас».
И высказала тень такое мненье:
127 «Лишь видимы для наших слабых глаз
Предметы отдаленные. Так было
Угодно Небесам. Но всякий раз,
130 Когда уже событье наступило,
Прозрение не в силах нам помочь;
Теперь – земная жизнь для нас могила,
133 Где царствует одна глухая ночь.
Мы в настоящем мире постоянно
Неведенья не можем превозмочь.
136 И если перед нами вдруг нежданно
Грядущего запрутся ворота,
Предвиденье умрет в нас… Беспрестанно
139 Мы ждем того». И тень, закрыв уста,
Умолкла вдруг, и я сказал в волненье:
«Пусть истину теперь узнает та
142 Душа, что рядом стонет в исступленье;
Поведай же ты грешнику скорей,
Что сын его не умер. Лишь в сомненье
145 Не кончил прежде речи я своей,
Когда меня он спрашивал…» Тогда-то —
Позвал меня учитель от теней,
147 Но, торопясь, спросил я Фарината,
Кто с ним еще в гробницу заключен?
«О, многих здесь постигла та ж утрата, —
150 Не двигаясь в гробнице, молвил он. —
Здесь Фридерик Второй6 лежит со мною,
И кардинал7 вкушает тот же сон.
153 Еще лежат… но имена их скрою…»
И он исчез. Пошел к поэту я,
Невольно размышляя той порою
156 О предсказанье тени и тая
Смущение… «Скажи, чем ты смутился?» —
Путеводитель спрашивал меня.
159 Я правду рассказать ему решился.
«Запомни все, чем был ты так смущен,
Что выслушать от призрака решился, —
162 Сказал поэт и руку поднял он. —
Когда пред лучезарной8 ты предстанешь,
Чье око видит все со всех сторон,
166 Ты от нее о будущем узнаешь.
Узнаешь все, что ждет тебя вперед.
Теперь же продолжать ты станешь
169 Со мною путь». И влево он идет.
В глубь города мы стали удаляться
От мрачных стен и городских ворот
172 И начали к долине подвигаться,
Где стали перед нами в этот час
Густые испаренья подниматься.
175 В долину ту тропинка шла, крутясь.