Провал (СИ) - Колч Агаша. Страница 7

Сидя под деревом наблюдала как леший прутиком постукивает по глади лесного озера. Пейзаж был умиротворяющий. Светило катилось к закату, тени от деревьев, окружающих озеро, тянулись к противоположному берегу. В воде кто-то плескался. То ли рыбки, то ли еще какая живность. Леший вздыхал и что-то ворчал себе под нос. Подвеска на шее слегка завибрировала. Кто-то идет, но без плохих намерений. Походка странная. С плюханьем. Остановился за спиной:

— Он что делает?

— Кажется вас зовет.

— Узнала меня что ли?

— Догадалась.

Водянник был похож на большую прямоходящую лягушку. Тонкие ножки-ручки, тело закутанное в водоросли, с которых капала вода. На почти круглой лысой голове огромные грустные глаза с редкими длинными ресницами.

— А надо чего?

— Я умыться хотела, да воды хорошей набрать. Вот дедушка Лёша к вам и привел.

Тут лесовик обернулся, всплеснул лапками и заторопился к нам.

— Как дела сосед? Я к тебе с гостьей.

— Плохи у меня дела. Дочка заболела. — и по широкому лягушачьему лицу покатились крупные слезы. — Что с ней не пойму. И озерцо её болеет.

Мы с лешим стояли на берегу маленького лесного озера, к которому нас привел водяной, и он мне рассказывал:

— Вот здесь и живёт его дочка. У них же всё навыворот — русалки не воспитывают мальков. Оставила отцу дитя и удрала дальше плавать. А водяник, пока потомство растёт, выращивает недалече озеро или прудик, что бы было куда подростка отселить. Дочка первая у него. Боюсь, как бы и сам не захворал. — дедушка Лёша вздохнул, почесал нос и глубоко вздохнул. Я подошла поближе к водяным. Девочка сидела у отца на коленях уронив от слабости голову на его мокрое плечо, а он поглаживал её по влажным редким волосикам.

— Масяня, детонька милая, плохо тебе, да?

— Почему “Масяня”? — посмотрел на меня водяной.

— Похожа очень. Девочка такая популярная в моем мире есть. Зовут Масяня. Только она весёлая и задорная. А наша слабенькая и грустная.

Девочка открыла глазищи и прошептала:

— Спасибо. — потянулось было ко мне лапкой, но что-то вспомнив, отдёрнула. Повернула вверх ладошкой и я ахнула. Кожа спеклась в сплошную рану.

— Как же ты так, милая?

— Камень там злой. Упал прямо в родник на дне. Закрыл свежую воду. Я хотела его оттолкнуть, но не смогла. Очень тяжёлый. Не большой, а тяжёлый. Потом лапки заболели. И я заболела.

Утомившись, Масяня опять положила голову на плечо отца. А водяник, абсолютно по-человечески, поднял лицо к небу, что бы дочь не видела его слез. Вот за что их нечестью называют? В них столько живых, искренних, светлых чувств и эмоций. Не у каждого человека такое встретишь.

— Где, говоришь, этот камень?

Я так разозлилась на булыжник, который мешает жить семье милых водяных, что решила сейчас же пойти и выбросить его из озера. К чертям собачьим! И не слушая подсказок и указаний, на каком-то чутье и внутреннем зрении я увидела над дальним краем масяниного озерка темное облачко.

— Ну, гадость, держись!

Скинула и бросила на рюкзак ветровку, стянула кроссовки и штаны. Осталась в майке, которая была длиной до середины бедра. Т. е. выглядела почти прилично. Для нашего мира. Но леший и водяной старательно отводили от меня взгляд. “Невинны, как дети” — хмыкнула я и зашла в воду. Вода была почти ледяной. И очень быстро охладила мой пыл и гнев. Я даже остановилась: “Чего это я? Умом тронулась что ли? Что за жажда подвигов?” И совсем было решила повернуть назад, но увидела три пары глаз, которые с берега смотрели на меня с такой надеждой, что стало стыдно бросать начатое. “Ведьма я или кто?” — подбодрила самою себя и нырнула. То, что я не ведьма, а идиотка стало понятно через 20 секунд. Камень был и был он очень не прост. То ли колдовство чёрное, то ли радиоактивность высокая. Это я увидела. Как и то, что ни то ни другое было не по силам начинающей ведьме. Вернее, не по жизни. Не я его, а он меня отправит к чертям собачьим. Хорошо бы быстро, а то ведь может медленно и с мучениями. “Поздно пить “Боржоми” когда почки отвалились.” — я схватила булыжник размером с мой кулак и вынырнула на поверхность. Плыть с камнем было трудно и я побрела к берегу.

— Дедушка Лёша, куда бы эту дрянь схоронить так, что бы никого не задело? Очень сильное колдовство на нём. Смертельное.

Пока моя нечисть собиралась мыслями я старалась идти как можно медленнее. Мне, кажется, уже всё равно, а их зацепить не хочется. Правда, Масяня уже больна.

— Эх, матушку Прародительницу попросить бы, так ведь не дозовешься. — вздохнул леший.

— А что за матушка?

— Она мать всего живущего в нашем мире. Ей все поклоняемся, её силою живем.

Спасибо тебе, Котинька, что экспериментировать меня с колечком заставил. Теперь я знаю куда сплавить злосчастный булыжник и свой трупик.

Воздух был тот же, а вот место другое. Хотя в таком плотном тумане, когда дальше вытянутой руки ничего не видно, можно было и ошибиться. Я сидела на камнях поджав ноги. С волос еще капала вода, мокрая футболка облепила тело. Зубы от холода морзянкой выстукивали SOS. В одной руке я держала булыжник, а в другой Книгу. “Ты-то как здесь? Лежала бы себе в рюкзаке. Целее была бы. Вряд ли Жница сюда ” — проворчала я мысленно. А в слух сказала:

— Госпожа Прародительница, я к вам с просьбой от лешего и водяников Ридского леса.

Не смотря на головокружение я хотела подняться, что бы высказать свое почтение, но в голове прозвучало:

— Замри!

Замерла. Правда, руки сами стали опускаться. Держать на весу тяжесть камня и книги сил у меня уже не было.

— Что ты хотела, ведьма?

Что они все заладили: ведьма-ведьма. Три дня еще не прошло, знаний нет, навыков нет. Только характер портится и моя привычная сдержанность и рассудительность растворяются в гневливости и вспыльчивости. Именно благодаря им я полезла в озеро. Да что уж теперь. Хорошо, что лес спасла. Всё равно ведь не смогла бы жить в чужом мире.

— Так ты хочешь камень этот уничтожить?

— Да, госпожа Прародительница. Он отравил озеро, в котором жила маленькая водянка. И, похоже, мог навредить всему лесу. И еще у меня просьба. Когда я умру, то не допустите, что бы звери съели мой труп. Они могут пострадать. Я заразилась от камня.

— Хм… ты забавная. Но давай сначала с камнем твоим разберёмся. Да брось ты свою книгу! Что ты в неё вцепилась?

— Это не я в неё. Это она в меня. — И положила гримуар на колени. Голова кружилась, меня мутило и знобило, но вредная ведьминская сущность показывала себя даже сейчас.

— Хорошо. Видишь деревце перед собой? Сможешь свободной рукой крепко ухватиться за него? А теперь руку с камнем отведи как можно дальше в сторону. Бросай!

Деревце было, но оно отчего-то двоилось. Рукой нашарила гладкий стволик и ухватилась за него дрожащими пальцами. Теперь камень бросить надо. Но сил для броска не было. Наверное, так же чувствовала себя маленькая водянка, лёжа на плече у отца. Бедные-бедные, как они там? Сможет ли Масянечка победить эту заразу? И перенесет ли её гибель водяной?

— Ты и правда, забавная. Почти умираешь, а думаешь о нечисти, которую видела всего лишь раз. Неужели больше не о ком?

— Есть, но это еще больнее и сил у меня на это нет. А мне еще каменюку выбрасывать.

Вздохнула, собралась, ухватила булыжник, приподняла руку и не смогла бросить. Камень просто выскользнул из ослабевших пальцев.

Глава 6

К обеду с моря потянуло прохладным ветром и влагой. Небо затягивало низкими серыми облаками. Погода портилась. Ой, как не хочется топать под дождём отслеживая каждый шаг по мокрой глине. “Пожалуйста-пожалуйста, пусть дождь будет ночью, а не сейчас!” — просила я незнамо кого. “Гуру” пару раз взглянув на небо, что-то буркнул себе под нос, но поторапливать нас не стал. После вчерашнего перехода и ночёвки на земле в теле болела каждая мышца. И, похоже, не только у меня. Люся и Нюся не порхали бабочкам, не щебетали птичками, а сердито сопели, как наши ночные гости. И стало заметно, что они лет на 10 старше, чем позиционируют себя, что поход не оправдал их надежд и что хотят они одного: улететь в свое Подмосковье, снять гламурные шмотки и стать теми, кем они были на самом деле. Если вчера мы шли в гору, то сегодня, в основном, был пологий спуск. Когда же спустились в широкое ущелье проводник обрадовал: