Цветок Трех Миров - Емец Дмитрий. Страница 11
– Закладка? – спросил Сашка. – Нет, не похоже. Хотя на что-то же он реагирует?
Оля отвернулась:
– Ну я потопала! А то Амфибрахия еще кто-нибудь засечет! Там глубина в два кошачьих хвоста, никакого эхолота не надо. Записку Витяре не забудьте передать!
Она спеша сложила все в рюкзак, сунула под мышку один непоместившийся ласт и зашагала к Копытово. Лицо у Оли было такое, словно она размышляла уже о чем-то другом.
«Не попрощалась!» – подумала Рина, и тотчас, махнув рукой, Оля, не оборачиваясь, крикнула:
– Ах да! Всем пока!
Сашка, Рина и Фреда постояли еще немного на лугу и, изменив планы, повернули к ШНыру. Нужно было посоветоваться с Кавалерией, отдать Витяре записку и Суповне камень. Всю дорогу до ШНыра Сашка держал в руке шнеппер. Что-то подсказывало ему, что цветок может представлять ценность не только для Суповны.
Уже у забора ШНыра Фреде пришла эсэмэска. Она лениво взглянула на экран и, пожав плечами, спрятала телефон в карман.
– От мамы? – спросила Рина.
– Да нет, знакомая одна сообщение написала.
– Какое?
– Ну такое… Эмоционального содержания, – ответила Фреда рассеянно.
Эсэмэски эмоционального содержания она принципиально не запоминала.
В ШНыре Рина отправила Сашку к Кавалерии, а сама, забрав у него камень, пошла искать Суповну. Суповна обнаружилась быстро. Она сама шагала Рине навстречу. Правая ладонь у нее была обмотана тряпкой.
– Я обожглась! – сообщила она мрачно. – Идем, девка! Я сегодня не работник!
И, прежде чем Рина показала ей камень, Суповна решительно затащила ее на кухню. На разделочном столе были навалены огромные карпы. Рядом стояла кухонная девушка Надя с ножом в руке и тряслась мелкой дрожью. Только что она попыталась почистить одного из карпов, посчитав его уснувшим, а тот внезапно ожил и, подпрыгнув, хлестнул ее по лицу хвостом.
– Давайте, девки! Разберитесь с ними шустренько! Кишки и чешую в одну кастрюлю, головы в другую. Мне обед запускать надо! – сказала Суповна и пошла лечить руку.
Надя продолжала трястись.
– Я не могу! Не могу! – бормотала она. – Лучше убей меня!
Убивать ее Рина не стала, а отправила чистить картошку. Сама же тайком наполнила таз и пустила карпов в воду. Даже хлеба накрошила: карпы хлебом не интересовались, полулежали на боку – на морде пена, на чешуе пузырьки воздуха.
Минут через десять на кухне вновь возникла решительная Суповна. Надя повизгивала из-за ширмы, продолжая притворяться ветошью. Это она страховалась на случай, если ее снова начнут грузить. Суповна заглянула в таз.
– Детский сад! Только что бантиков им не завязали! – сердито гаркнула она. – Все приходится самой! А ну-ка, девки, отвернулись! Мне что, на каждую рыбу похоронки заполнять, а?
В левой руке у Суповны появился нож. Как-то сам собой, точно вспыхнул. Рина не удивилась бы, узнав, что в юности Суповна занималась ножевым боем. Не задумываясь, Рина схватилась за русалку. Кратко полыхнуло, и таз опустел. Только плавал накрошенный хлеб.
Кожа Суповны изменила оттенок, дрейфуя от цвета моркови к цвету свеклы.
– Где? – спросила Суповна ужасным в своей тихости голосом.
– В пруду! – ответила Рина. – Теперь не достанете!
В следующий миг она уже удирала от Суповны по всей кухне. Надя с криком «Убивают!» выскочила из-за ширмы и кинулась в двери. Гоша залез на холодильник.
– Гошу не трогать! Он в домике! – вопил он сверху.
– Погоди, девка! Чего сказать хочу! – кричала Суповна вслед Рине, приманивая ее.
Но Рина не рискнула останавливаться. Она обхитрила Суповну фальшивым поворотом и, нырнув на четвереньках под стол, по короткой дороге прорвалась к двери. Запахло спасением, но вдруг ее настигла пущенная со страшной силой поварешка. Прежде чем Рина вскочила, могучая рука схватила ее за плечо и перевернула. Над ней нависла Суповна. Старуха отдувалась. Лицо ее от бега стало еще краснее.
– Молодец, девка! Меня не испугалась! – сказала Суповна и, подняв Рину, стиснула ее в объятиях.
Гоша, пораженный таким финалом, рухнул с холодильника и сидел теперь на полу, шепотом совещаясь сам с собой:
– А Гоша ушиб ножку. Может, ему уйти на больничный, если бабушка сегодня добрая?
Суповна молча протянула ему швабру. Гоша взялся за ее край и мгновенно был поднят на ноги могучим рывком. При этом швабра почему-то была оставлена у него в руках. Гоша подозрительно посмотрел на швабру, пытаясь осознать, насколько этот предмет случаен. По лицу Суповны определялось, что не случаен. Гоша вздохнул и поплелся мыть столовую.
– Гоша думает, что в этом мире нет справедливости! – произнес он громко.
Рина вспомнила о незавершенном деле.
– Утешительный приз за карпов! Глаза можно не закрывать, а вот руку лучше протянуть! – сказала она Суповне, вкладывая ей в ладонь камень с цветком.
В кухню влетела Кавалерия, сопровождаемая визжащей Надей.
– Кого убивают? Никого? Что, наврали? – крикнула она и застыла, точно завороженная глядя на цветок. Потом бережно взяла у Суповны камень.
– Бывшая закладка, да… Цветок, проросший на закладке! – пробормотала она, сопоставляя это с рассказом Сашки.
Кавалерия вначале бережно ощупала камень, а затем, помедлив, попыталась коснуться цветка. Ей, как и Оле, это не удалось. Палец проходил насквозь. Лишь на коже вспыхивали слабые белые искры.
– Никак… странно… очень странно…
В окно кухни влетела большая, цвета древесной коры бабочка. Села на цветок и распахнула крылья с двумя черными глазами внутри красных кругов. Не обращая ни на кого внимания, развернула длинный хоботок. Бабочку не смущало, что к цветку нельзя прикоснуться. Она сидела на нем как ни в чем не бывало и хоботок запускала тоже без всяких усилий.
Рука Кавалерии, державшая камень, задрожала.
– Это бабочка из Межгрядья! – сказала она.
– Как из Межгрядья? Вы имеете в виду Зеленый лабиринт? – переспросила Рина.
Кавалерия не ответила. Рука ее продолжала дрожать. Все смотрели на бабочку. Немного погодя рядом что-то забурлило.
– Вода в баке кипит! – сообщила Надя.
– Так выключи! Нас-то чего дергать? – огрызнулась Суповна.
Надя подошла к плите. Постояла и вернулась. Вода продолжала кипеть.
– Не выключила?
– Под ней огня нет. И еще она холодная, – тихо сказала Надя.
– Что? Вода?
Надя кивнула, испуганно глядя то на Суповну, то на свою руку, которой она трогала воду.
Они поспешили в Зеленый лабиринт. Первой, прижимая к себе камень, вышагивала Кавалерия, за ней держались Суповна и Рина. Замыкали шествие Надя и Гоша со шваброй на плече, которую он нес торжественно, точно швейцарец свою алебарду.
У входа в лабиринт стояла Алиса и ласково, точно кота, ласкала пальцами самшит. В том, как она прикасалась к нему, угадывались любовь и нежность. Молодые, этого года прироста веточки оплетали ее ладонь и ластились к ней как живые. Застигнутая врасплох, Алиса бросила гладить листья и, оглянувшись, пнула кустарник ногой.
– Разросся тут, понимаешь! Стричь пора! А лучше – бензопилой и под корень! – заявила она.
– Проведи нас к фонтану! По самому короткому пути, – сказала Кавалерия.
Она редко обращала внимание на настроения Алисы, отчего с Кавалерией Алиса и не позволяла себе особенных настроений. То, что она сейчас пофыркивала и презрительно кривилась, больше относилось к Рине и кухонной Наде.
– А что, самим никак? – буркнула Алиса и уверенно двинулась сквозь кустарник.
На привычные проходы она не обращала никакого внимания. Они были ей не нужны. Непонятно, как она вообще определяла, где можно пройти, а где нет. Порой они почти застревали, но потом все же прорывались. Барбарис, жимолость, лох серебристый, колючая облепиха, акация. Арки, обвитые виноградом. Всюду жужжат пчелы. Крупные медлительные осы, которые на самом деле не осы вовсе, а маскирующиеся под ос мухи, неспешно лезли прятаться в сплетения шаровидной туи.
– Стой! – приказала Кавалерия, голосом удерживая Алису на месте. – Как ты это сделала?