Трафарет вечности (СИ) - Аникина Элла. Страница 43

    Федор имел в виду, что истинное Сердце города, было одинаково желанно всем - демонам, оборотням, Первым, всем остальным. Хаос и Порядок одинаково жарко жаждали Сердца, пытаясь завладеть им и установить в городе свою власть. Но для этого и был в городе Хранитель, чтобы одинаково беспристрастно обрывать жадные руки, тянущиеся к самому сокровенному.

    - Он пришел украсть Сердце дорогого мне города, но не совершил преступления. Теперь он связан с городом. Я не могу разорвать эту связь. Никто не может. Даже если бы я мог сделать это, я бы не стал. И знаете, это даже хорошо. Поменьше будет алчных, тянущихся к Сердцу.

    Осознавая сказанное, все помолчали. Затем Федор достал Талисман. Демоны переглянулись.

    - Я не смог ничем помочь вам, лишь наполнил вас горечью расставания. Я недостоин столь щедрого дара.

    С полупоклоном Федор протянул Талисман Имен демонице. Та отстранилась и отрицательно покачала головой.

    - Старейший, - почетный титул в устах существа прожившего несколько тысяч лет, звучал бы странной насмешкой, если бы не торжественный тон речи, - Этот Талисман принадлежит Вам по праву. Это - подарок. Ваш ответный дар - Ваша милость, оказанная нашему сыну - более ценен для нас, чем даже все имена наших врагов. Воистину, мы не ошиблись, обратившись к Вам за милостью и правосудием.

    И только тут Федор понял, кто стоял перед ним, и чуть не присвистнул от удивления. Только Отец и Мать Великих Огненных Столпов, самого могущественного Дома как Хаоса, так и самого Первого мира, могли так свободно распорядиться и сыном, и Талисманом. Но, инкогнито - воистину священная традиция среди сильных мира сего и Федор порадовался про себя, что не понял этого раньше. Он не смог бы так мастерски изобразить и спокойное превосходство и, одновременно, радушие хозяина, если бы знал, кто перед ним. Поэтому он сдержал свой порыв, и ограничился лишь полупоклоном со словами:

    - Ваши слова, Бесконечно Сияющая, - выбрал Федор достаточно нейтральное, но почетное обращение, применявшееся как для глав Домов, так и для просто уважаемых демонов, - наполняют мой слабый разум истинным смыслом. Ваш дар наполняет меня радостью, не от власти, которой он обладает, а от доверия, что Вы испытываете ко мне.

    Демоница, поняв и истинную природу слов Федора, и проявленный им такт, улыбнулась ослепительной улыбкой со множеством острых зубов. После взаимных безмолвных поклонов, Федор вышел из номера и выйдя из отеля, подошел к машине и, постояв некоторое время, хотел уже сесть в «Хаммер», как понял, что Мать, скорее всего знала обо всем с самого начала. Кто еще мог провести церемонию разделения времени?! Не сам же молодой демон... Федор закрыл глаза и глубоко вздохнул. Теперь он знал, где ему спрятать Талисман Имен.

    Следующим вечером Кузя и Федор шли по Набережной канала Грибоедова. Ночи были уже темные, но друзья прекрасно все видели даже без фонарей. Наконец они дошли до Банковского моста. Над головами грифонов теплым светом горели фонари. Кузя облокотился на перила и закурил «Беломорканал». Федор подошел и встал рядом.

    - Дай папиросу.

    - Курить вредно.

    Федор вздохнул, обдумывая достойный ответ, не придумал, ткнул Кузю в бок.

    Кузя протянул ему папиросу. Федор взял ее. Некоторое время подождал. Ткнул Кузю еще раз.

    - Чего тебе?

    - Зажигалку дай!

    - И речи быть не может.

    Федор вздохнул, понимая всю тяжесть обвинения - все зажигалки, которыми он пользовался хотя бы раз, начинали жить своей собственной жизнью, иногда весьма опасной для окружающих.

    - Что, мне огонь трением добывать?

    - Без трения добудешь.

    Федор беззлобно, но витиевато выругался. Тряхнул папиросой. Та покорно зажглась. Федор закурил, грустно вздохнул.

    - Мне тебя все равно не жалко, - ответил Кузьма и глубоко затянулся.

    - Да не в этом дело. Я тут подумал, как все сложно устроено...

    - Ох, ну тебя. У тебя все сложно устроено... ты, это... Всеславу видел еще раз?

    - Да ее с кафедры не выгонишь, как на работу ходит. Как большой перерыв, так она тут как тут: «А когда Кузьма Петрович будет?»

    Кузя произнес замысловатое ругательство, ничуть не хуже Фединого.

    - И не разу мне не сказал?

    - Я тебе сказал еще на прошлой неделе.

    - Ты сказал - принеси отчет.

    - Принес - увидел бы...

    Некоторое время оба молча курили. Кузьма обдумывал страшную месть для Федора, Федор обдумывал, настолько ли он провинился, что бы стать объектом для страшной мести Кузьмы. Кузьма докурил и бросил папиросу в реку. Он придумал хорошую страшную месть и был доволен собой. Федор докурил папиросу и бросил ее вслед за окурком Кузьмы. Вывод был неутешительный - мести не избежать.

    Молчание прервал Федор.

    - Покажешь, красотку-то?

    - Сейчас!

    Кузя снял со спины чехол, достал из него купленную только вчера саблю. Сделал несколько выпадов. В свете фонарей сталь и серебро ожили, и в руках Кузи переливалось живое неосязаемое существо - то ли отблеск далекого огня, то ли пленная частица молнии.

    Федор смотрел как зачарованный. На самом деле он не видел превосходного мастерства Кузи, не видел красоты и жизни клинка... Ему сдавило сердце, и он поднес руку к груди. Память на мгновение перенесла его на тридцать пять лет назад...

    - Да! Это он...

    Кузя остановился. Клинок в его руке стал золотистым от света фонарей, но Федор все равно помнил, видел его окровавленным.

    - Хочешь попробовать?

    - Что? - очнулся Беляев от ужасных мыслей.

    - Ну, потанцевать? Со мной?

    - Чем? Клинок-то один? - с облегчением отказался Федор.

    Но судьба не была к нему благосклонна.

    - Ну, прям, один! - Кузя достал из-за спины прямой короткий меч и протянул его Федору. Федор отступил на шаг. Он ненавидел в этот момент свою беспомощность, свою неловкость, но сделать с собой ничего не мог.

    - Бери, - Кузя был возбужден, как ребенок, в предвкушении новой интересной игры. За все время, какое Кузя знал Федора, а именно - всю свою жизнь, Федор никогда не был спарринг-партнером Кузьмы.

    - Ты уверен? - нашел в себе силы улыбнуться Федор. Он лихорадочно думал, как избежать боя с этим клинком, чудовищем, подлым и вероломным убийцей своих собственных хозяев.