Академия Истины - Карелова Виктория. Страница 13

— Должна заметить, что тебе очень подошел бы костюм медведя, — ехидно проворковала Франческа, запуская пальчики в кудри Шарля, — дивно оттенил бы твою внешность.

— Согласен, радость моя, но только при условии, что ты будешь изображать козу! — не остался в долгу эпопт Демар, по-хозяйски обхватывая девушку за талию.

— Я не смогу: это слишком сложный образ, к тому же у меня голос ниже, чем требуется. — Чеккина принахмурилась, словно всерьез раздумывала над предложением.

— Оу… девушки, простите, но вы меня не видели, — внезапно выналил Шарль и вильнул за ближайший клен.

Мы обернулись, но ничего ужасного не заметили. Единственное — в нашу сторону двигалась странная девица.

Когда я ходила на экскурсию в торговые ряды, видела лавку с дорогущими расфуфыренными куклами. Так вот идущая к нам девушка выглядела точь-в-точь такой же куклой, только в человеческий рост.

Огненно-рыжие волосы взбиты в высокую пышную прическу, усыпанную самоцветами и клочками кружева. Белоснежная, словно фарфоровая, кожа, огромные пронзительно-зеленые глазищи вполлица, алые губки бантиком. Талия такая тонюсенькая, что того гляди переломится. А уж платье! Такого наряда на картинках заезжего купца точно не было: юбка широченная, в двери не пройдешь, разве что боком, плечи голые, а лиф начинается так низко, что грудь почти полностью наружу вываливается. Ткань я определить не смогла, но окрашена она была очень красиво: в бледно-голубой цвет с сиреневым отливом. Кажется, этот оттенок назывался «перванш». С шеи и запястий незнакомки свисали грозди драгоценностей, даже опояска у нее была из жемчуга с какими-то голубенькими камушками.

Я, конечно, понимала, что откровенно пялиться на человека неприлично, но ничего не могла с собой поделать: глаза просто не желали отрываться от такого невероятного зрелища.

Девушка меж тем открыла здоровущий веер и начала им судорожно обмахиваться:

— Ах, какая духота! Даже не верится, что сейчас конец лета, — тоненько проговорила она, поравнявшись с нами.

Резкий взмах ее опахала, и стакан с вином вырвался из моих расслабленных пальцев, щедро заливая светло-серое платье кровавой метиной.

— Пра-а-асти, пожалуйста, я от зноя сама не своя, — наигранно протянула рыжая, двигаясь дальше.

— Вот с-с-терва, — прошипела сквозь зубы Франческа.

— Знаешь, Чеккина, а мне почему-то показалось, что она нарочно меня облила, — пробормотала я, оглядывая испорченный наряд.

— Тебе не показалось, — процедила соседка, буравя взглядом удаляющуюся богачку.

— Но зачем? Я ее первый раз вижу! Что я ей могла сделать?

— Судя по всему, именно от нее позорно сбежал Шарло. Но из ревности доченька Олбанса попыталась бы отыграться на мне, это я стояла в обнимку с ее вожделенной добычей. Значит, просто позавидовала, — пожала плечами Чеккина.

— Ты с ней знакома?

— Не то чтобы знакома, просто Элинор Олбанс знают все. Ее папаше принадлежит добрая половина Веритерры.

— И что же завидного она могла обнаружить во мне? — В такой вариант совершенно не верилось.

— Ты очень красивая, Фея, думаю, тебе многие девушки завидуют. Переодеться, случайно, не хочешь? Или предпочтешь порадовать завистниц изгаженным платьем?

— Но… но она тоже красивая! И намного ярче меня! И богатая к тому же! — Я все пыталась осознать сказанное Чеккиной, но поверить в то, что такая девушка может завидовать мне, никак не получалось. — А талию, талию ты видела? Ее же двумя пальцами обхватить можно! А кожа какая, ни одного изъяна!

— Ты поражаешь меня все больше и больше, — рассмеялась соседка, увлекая меня в сторону Яблоневого общежития. — Впервые встречаю человека, который всех вокруг абсолютно искренне считает красивыми!

— Но здесь и правда уйма красивых девушек! И парней тоже, — стояла я на своем, не обращая внимания на насмешливый взгляд Франчески.

— Фея, да с Элинор Олбанс штукатурку мастерком обдирать можно, а она этого даже не почувствует! И талия у нее в корсет затянута. А уж если бы она только могла предположить, что у тебя коса своя, она бы ее подожгла прям тут же.

— Подожди, что значит «своя»? — Я остановилась как вкопанная. — А у этой Элинор, можно подумать, чужая!

— Ты безнадежна, Фея, — уже просто в голос хохотала Чеккина, дергая меня за руку. — У Элинор на голове шиньон!

Пока мы шли в свою комнату, Франческа рассказывала, к каким ухищрениям прибегают девушки, чтобы выглядеть привлекательнее: специальные краски для лица, накладные косы, особый покрой платьев. Мне такое даже в голову не приходило! Я-то всех искренне считала красивыми от природы.

— Но, Чеккина, ты же при мне одевалась, и я ничего не заметила! Ни корсета, ни красок…

— Ох, милая, я — не показатель! Не забывай, что я артистка! Мы пользуемся таким ярким и густым гримом на сцене, что в обычной жизни хочется дать коже отдохнуть. А корсет певице попросту вреден: он сжимает ребра и мешает правильно дышать. Но бывают случаи, когда я и вне сцены пользуюсь косметикой. Сейчас покажу!

Девушка поставила на стол большой ларец, полностью забитый разноцветными баночками, флакончиками, коробочками, кисточками и какими-то совершенно непонятными штучками.

— А вот это для чего? — указала я на странные полоски не то шерсти, не то ниточек.

— Накладные ресницы. Наклеиваются на веки, чтобы глаза казались ярче и выразительней.

— Великая Веритассия! — только и смогла выдохнуть я, опускаясь на стул. Это что же получается: все, буквально все можно изменить, если уметь пользоваться такими вещами. Зато сразу стало понятно, какой предмет я выберу четвертым: искусство грима. Точно не помешает, если хочешь найти мужа.

— Фея, у тебя такой вид, словно откровение снизошло, — улыбнулась Чеккина. — Ты лучше скажи: обратно на праздник пойдешь?

— Да ну его! — отмахнулась я, но тут же спохватилась. — А ты иди, конечно, я не настолько кулема, чтоб в общежитии заблудиться!

— Не сомневаюсь, — усмехнулась соседка, — но я все равно скоро иду на прослушивание. Сегодня набор в ансамбль Академии. Кстати, если хочешь, пошли со мной: поддержишь, выступления послушаешь!

— С радостью! Я никогда не была на прослушивании! Наверное, там интересно.

— Нервно, скорее, но простому зрителю должно быть любопытно. Вот и договорились! — Франческа убрала ларец и занялась подкручиванием струн на своей лютне.

— Чеккина, а ты обещала рассказать про восьмой факультет…

— Да, точно! Эта история началась давным-давно…

Оказывается, не все боги воевали между собой. Богиня любви — Прекрасная Аморита — не только отказалась принимать участие в противостоянии, но и пыталась примирить враждующие стороны. К сожалению, она не смогла отговорить остальных богов от напрасного кровопролития. Когда сражение окончилось, боги решили, что мудрость миролюбивой Амориты пригодится в любом государстве. С тех пор богиня любви почитается во всех странах. Она свободно ходит по земле, принося мир и любовь человеческим сердцам.

Некогда Прекрасная Аморита, так же как и Великая Веритассия, передала часть своей силы людям. Факультет истинного Чувства создан специально для тех, кто сумел унаследовать благословение обеих богинь. Это всегда были женщины, и их всегда оказывалось гораздо меньше, чем учащихся любого другого факультета. Выпускниц факультета Чувства именовали ведуньями. Их очень любили в народе, но одновременно и боялись. Говорят, что дар ведуний заставлял окружающих проявлять свою природу и обнажать подлинные чувства. Но около ста лет назад девушки-ведуньи перестали появляться в Академии. Годы шли, женщины с даром истинного Чувства старели и умирали, а новые так и не появились. Никто не мог объяснить произошедшее, но уже не одно десятилетие факультет Чувства был заброшен. Судачили, будто Прекрасная Аморита поссорилась с Великой Веритассией, потому и перестало действовать благословение богини любви, но даже от Верховного жреца было сокрыто истинное положение вещей.

— Чеккина, а чем вообще занимались ведуньи?