Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ) - "Йель". Страница 77

― Мне кажется, или вы плохо стараетесь?

Бросив в сторону Вальтора убийственный взгляд, я проговорил громко, чтобы достигнуть сторонних ушей:

― Займись своими делами, солдат, пока я не влепил тебе взыскание!

Республиканец сразу же отстал, неприятно скуксившись. Я в любой момент мог отказаться работать с ним и его страной и даже просто выдать личность шпиона красному рыцарю. Не стоило этому таракану быть таким назойливым. Как будто у меня и своих проблем не хватало.

Нагрузив поднос завтраком, состоящим из свежей булочки с изюмом, положенной только рыцарям, и яичницы, я отыскал серую шевелюру Адигоры и опустился на жёсткий стул напротив стражницы. Она задумчиво глядела в окно, кроша в длинных пальцах чёрный хлеб.

― Что у тебя на уме? ― поинтересовался я.

Адигора повернула голову в мою сторону:

― Даже чёрному рыцарю не под силу попасть на борт корабля работорговца, ― взгляд упал на крошки, и она стала формировать из них гору.

― И что же нам с этим делать? ― протянул я, без аппетита вгрызаясь в тёплую булочку. Отдал бы её Адигоре, но она ненавидела изюм. ― Вайлин Рас вдвойне не доверяет лично мне, потому что считает меня связанной с его беглой рабыней. Он довольно сообразителен.

Закончив с хлебной горой, Адигора стала слеплять крошки, превращая их в чёрный ком теста.

― Я брошу ему вызов на турнире, а ты проберёшься на корабль, убьёшь барса и сломаешь замок на дверях каюты.

― Сражение со стариком и калекой, ― я взглянул на рвущуюся в бой стражницу с недоверием. ― Он почует подвох и сможет запросто отказаться, не боясь сойти за труса.

Уставшей от бездействия подругой двигала жажда мести за Ракушку и всех настрадавшихся женщин. Она не меньше меня желала расквитаться с Вайлином Расом, но на земле головорезов мы были скованны законом Империи, ревностно защищавшей своих верных чудовищ.

Адигора раздражённо подёрнула плечами:

― Какие ещё варианты?

― Ты определённо должен научить меня этому диковинному языку, ― прозвучал ясный голос над моей головой и тёплое дыхание с запахом мяты защекотало щёку. ― Как же любопытно, о чём вы там шепчетесь.

Парфюм Ари Зеля заполнил ноздри, стоило, впрочем, отдать должное, запах был довольно приятный. Принц навис сверху, положив ладонь на столешницу, но я не спешил повернуть голову, чтобы встретится с ним взглядом.

― Моему приятелю интересно ремесло работорговца. Это и обсуждаем. Хотелось бы, конечно, расспросить самого́ знаменитого работорговца, обосновавшегося в порту, но дружелюбным человеком его не назовёшь.

― Этот сыч живёт затворником и предпочитает не являться без крайне нужды даже к наместнику. Только записочки передаёт, ― беззаботно болтал принц, садясь на соседний с моим стул. ― Хотя наше былое соглашение под вопросом после того, как выяснилось, сколь непокорны и безумны рабы из неизведанных земель. Но Вайлин убеждает меня, будто там водятся ещё такие же как эта беглая птица, наделённые удивительными способностями, которые непременно подарят Империи преимущество в бесконечной войне с Республикой.

― И что же он его ещё не поймал? ― поинтересовался я осторожно.

― Отправил охотника за рабами по следу, тот из-под земли достанет, ― наместник не сводил с меня пристального взгляда, а я это отлично чувствовал, всё ещё никак не реагируя.

Нога Адигоры настойчиво пнула моё колено под столом. Я, наконец, посмотрел на принца, улыбнувшегося крохе внимания своего обожаемого чёрного рыцаря.

― Увидимся позже, ― сказал он, вставая. ― Нужно закончить ещё кое-что крайне важное.

― Жду с нетерпением, ― откликнулся я, потирая ушибленную ногу.

― Ощущение будто тебя пытают, ― заметила Адигора.

Хотел огрызнуться, но не стал, наши отношения и так натянутые после злосчастного вечера признаний. Поссориться ещё не хватало.

Однако весть об охотнике за рабами встревожила нас обеих. Известно, что это единственный вид наёмников, продолживший своё существование после принятия закона о найме имперских солдат, более невозможного в обход высшего командования, что вынуждало многих продлевать срок собственной службы, подписывая с Империей новые договора. Пожизненная кабала так называемых свободных людей. Но рабы постоянно сбегали в основном от очень жестоких господ (по сравнению с которыми Олли Мот показался бы образцом заботы и ласки), стремясь, впрочем, не к свободе, а желая обрести добрых хозяев. И кто-то должен был их ловить или убивать на месте, в зависимости от предпочтений нанимателя. Но Вайлину Расу чудесная Соль нужна была живой, пусть лишь немного, но эта мысль утешала.

Колено ныло от недавнего пинка. Точно останется синяк. Кажется, будто Адигора вложила в удар всю свою злость, и всё-таки она была права. Если Ари Зель столь много выложил мне, ещё когда эти неприятные отношения находились в зачатке, то что он расскажет, стерпи я нечто большее? Как стать ближе, едва сдерживая накатывающие волны омерзения? Мне стоило научиться относиться к этому проще.

Погрузившись в пучины сомнений и борьбы с самим собой, я упустил момент, когда Адигора оставила меня одного. На её подносе так и лежал ком теста похожий на гору. И она тосковала по дому, хоть и не делилась своими чувствами со мной. Никогда не открывалась. Я почему-то не сомневался, что с другими стражницами она точно такая же. Влияние моей второй матери, взращивающей сильную и независимую личность? Но и таким бывает необходимо выговориться или обнять кого-то, уметь довериться. Адигора ― одинокая гора. Если бы только в моих силах было изменить судьбу, предначертанную этим именем. Проживая дни рядом с Адигорой, я ни разу не осмелился к ней прикоснуться, а когда это всё-таки случилось, лишь отдалил её от себя. И за что такие напасти? Взаимная любовь реальный ли ты зверь или явился из сказок, чтобы неизменно больно стукать нас головой о землю, когда мы падали с небес?

Крики, доносящиеся снаружи, прервали не самые приятные измышления, заставив вернуться в малоприятную реальность. Покончив с завтраком, я вышел наружу, только теперь разобрав смысл восторженных воплей.

― Кто это такой?!

― Почему он ещё не в нашей армии?

― Десять из десяти с самой высокой дальности, вы не шутите?!

Солдаты бежали к стрельбищу, едва ли не спотыкаясь. Турнир уже начался, и армейский район наводнила дерзкая и горячая молодёжь, ожидающая скорой службы и обещанной неизбежной славы. Им под расписку выдавали оружие со склада. Я решил посмотреть поближе вокруг чего столько шума.

Соревнующиеся друг с другом юноши сформировали длинную очередь, нетерпеливо сжимая казённые луки. Я обошёл и их и толпу зевак. Пришлось даже тыкать некоторым в лицо чёрным плащом, чтобы пропустили ближе к стрельбищу, настолько увлечены оказались представленным зрелищем.

― Кто рискнёт сбить яблоко с головы этого храброго молодца?! ― обратился к вышедшим на изготовку лучникам солдат, отвечающий за данный вид соревнования между юношами. Его взгляд скользнул по мявшимся в нерешительности и испуге участникам и замер на лучнике, стоящем с левого дальнего края, но со своего места я не видел ни лица, ни фигуры паренька.

На дальнем расстоянии, так что едва вырисовывалось красное пятно спелого яблока, стоял другой солдат с целью на макушке.

Стрела, пущенная с левого края, стремительно рассекла воздух. Зрители затаили дыхание. А уже через секунду тот самый смельчак с яблоком, из середины которого торчало древко, бежал со всех ног, крича впопыхах:

― Я живой, живой!

Толпа разразилась аплодисментами.

― Как твоё имя, искусный юноша? ― поинтересовался организатор. ― Выйди к нам и покажи своё лицо.

Мягкие шаги приминали сочную траву, пока он ступал по ней скрытый плащом с капюшоном. Я сразу узнал эти сапоги, но несмотря на вспыхнувшее негодование, терпеливо ожидал исхода.

Малка скинула капюшон с головы, длинная чёлка выбилась из-за уха, и она спешно убрала её обратно. Два раза благодарно поклонилась рукоплескавшей ей толпе.

― С вашего позволения, мне бы хотелось забрать свою стрелу, ― с улыбкой заметила она, отнимая фрукт с воткнутым в него наконечником и откусывая спелый кусочек. ― Насколько мне известно, чтобы получить награду необязательно называть имя, ― повернулась к организатору, вручившему победительнице мешочек с серебром.