Опустошенный север (СИ) - Меллер Юлия Викторовна. Страница 44
— Добрый вечер, леди Дан, — холодновато, но вежливо произнесла Ксения.
Свекровь молчала и таращилась на неё. Из недоумения, взгляд её наливался злостью, переходящей в ненависть, и первая попытка что-либо сказать не увенчалась успехом. Видимо хрип собственного горла, помог ей взять себя в руки.
— Жива значит, — не то спросила, не то утверждающе сказала она.
— Ксения сильно пострадала при похищении, но как видите, жива, к моему счастью, — нахмурясь ответил Ингвар.
Зыркнув на сына, женщина промолчала. Не знал, что сказать и Ингвар. Ксения тоже не торопилась брать на себя ответственность за общение. Свекровь опустила глаза, ненужный платок так и остался у неё в руках, придавая трогательность образу.
— Отца нет больше, заступы моей. Старшего сыночка тоже сгубили, заботливого, неперечливого. Теперь некому за меня постоять и идти мне некуда.
Платочку нашли применение, подняв к глазам и промокнув уголки.
— Мама, отстрою я вам дом, не плачьте, — пробубнил Ингвар, — и никто вас не гонит, чтобы так говорить.
Ксения, услышав последние слова, развернулась и ушла в спальню. Задача, не имеющая решения. Самое плохое, что она не чувствовала сил отстаивать свой дом. Отвечать, огрызаться, она могла, но это означало скатываться на базарный уровень и позорить себя перед людьми. А вот набраться агрессии и нападать, давить ненавистью, как это делала свекровь, Ксения не находила сил.
Заснули они с Ингваром, не обсуждая сложившуюся ситуацию. Просто прижались друг к другу и, помаявшись, незаметно уснули. Утро началось с голоса отчитывающего кухарку и Милле. Спустившись к завтраку за столом царила тишина и кроме леди Дан старшей никого не было.
— Мама, где мои люди?
— На кухне, где положено, — спокойно ответила женщина, занимающая место главы дома.
— Я прошу вас не распоряжаться моими людьми.
— Ты много им позволяешь сынок. Невозможно всех накормить. Ты не считал, во сколько тебе обходится содержание твоих людей?
— Не стоит лезть в мои дела, — раздражаясь, понизив голос, ответил Ингвар.
— Ты теперь ярл, сынок, это большая ответственность и первое твоё дело уметь считать деньги, — поучала женщина.
— Я ярл. Я сам решаю, что делать. Милле, накрывай стол для всех!
— Это всё она тебя учит, — сорвалась свекровь, — привёз пиявку на нашу голову!
Удар кулаком по столу, прервал скандал. Женщина, обидчиво поджав губы, замолчала. Милле бабочкой порхала, расставляя дополнительные тарелки. Однако Мартин и Хассе, извинившись, быстренько собрались на работу. Ксения тоже не стала рассиживаться, выпив горячего отвара, пожелав всем приятного аппетита, она улыбнулась мужу и поднялась наверх. Через десять минут, она уже выходила из дому.
— Ксюша, ты куда?
— Сначала в кондитерскую, потом Стефан просил, чтобы я осмотрела, подобранные им места для строительства сам знаешь чего.
Двое ребят из новой охраны, резво подскочили, как только увидели спускающуюся леди в одежде и побежали одеваться, чтобы сопровождать. Все видели, что, несмотря на улыбку, молодая леди, сбегает из дому из-за старой Данихи. Ярл тоже понимал, что Ксения уходит, чтобы избежать конфликта, но не представлял, что делать ему. Свободных денег не было, чтобы затевать строительство в имении, на улицу маму он выставить не мог, но и уживаться с ней не было возможности. Дождавшись, когда все разбегутся по делам, он пригласил её в кабинет.
— Мама, я хочу, чтобы вы знали, что хозяйка этого дома Ксения. Она купила его, она обустраивала, ей решать, кого принимать, кого кормить за общим столом.
— Это что же, она меня выгонит, а ты и не заступишься? — ахнула женщина.
— Мама! Никто вас не выгоняет, но ведите себя гостьей. Помните, как вы Ксюшу встретили? Кем вы её назвали? Не невесткой, гостьей, да ещё и после выставили на мороз.
— Гулящая потому что! — вызверилась женщина.
— вы знаете, что это не так! — и снова удар по столу.
— Не думала я, что прожив жизнь, заботясь обо всех, сама окажусь бездомной, — притихла леди Дан.
— Если бы вы умели уступать мама, то многое сложилось бы по-другому.
Оба молчали. Когда уже Ингвар хотел сказать, что ему пора заниматься делами, женщина произнесла.
— Я истратила последние деньги во время пути. Я должна своей охране больше, чем за полгода.
— На что вы потратили то золото, что я вам дал? Впрочем, неважно. Берите, — ярл протянул свой последний мешочек с привезённым золотом, — больше у меня нет.
— Всё на неё спустил? — не удержалась, съязвила она.
— Пока что мы живём на приданое Ксении. На её деньги восстанавливаем шахты. Не смейте говорить о ней неуважительно, — отрезал Ингвар.
Дом покинули все, кто мог, оставляя кухарку и Милле на растерзание гостье, чувствующей себя как дома. Женщина облазала все комнаты, желая удостовериться, что предоставленная ей не худшая из всех. Осуждающе качала головой, созерцая расточительство в обстановке. В каждой спальне лежал ковёр, окна прикрывали двойные шторы, тонкая и плотная, не из дешёвых, между прочим, тканей. Дом протапливался круглосуточно и, невзирая на сквознячки, тянущиеся из щелей, повсюду было тепло. Обилие подсвечников зашкаливало. В комнатах, коридорах, в кладовках, в отхожем месте, везде можно воспользоваться либо полочкой и поставить свою свечу, либо зажечь имеющиеся. На кухне от неограниченного света, поступающего через огромные окна, резало глаза. Старшая леди Дан не привыкла, чтобы помещения в доме заливал солнечный свет. Количество посуды для приготовления пищи раздражало, несколько стоящих шкафов со стеклянными дверцами, были до предела забиты фарфоровыми сервизами. Женщина почувствовала себя нехорошо, от давящего богатства и, подсчитав, сколько вся эта бестолковая дребедень стоит, с пущей энергией возненавидела чужеземку.
— Где мои люди? — не зная, кого ещё спросить, обратилась гостья к кухарке. Та нахмурилась, по её мнению о своих людях стоило вспомнить по прибытию, а не ночь спустя, но ответила.
— Да уж пристроили, не бросили на улице!
У леди Дан даже плохое самочувствие отступило от вопиющей наглости прислуги.
— Дрянь! — заорала она, замахиваясь. Но что, пусть даже крепенькая сельская женщина могла противопоставить не менее агрессивной кухарке, каждый день тягающей тяжеленные сковороды и кастрюли. А сколько дров приходится подкидывать в течении дня в печь? А мешки с крупами, бобами, куски мяса, огромные колбасы, круги сыров, передвигать, выносить на стол и резать… всё это не будешь ежеминутно просить кого-то поднять, поднести, унести. Да ещё злость, за нарушение рабочей обстановки, которая так нравилась женщине в этом доме, добавляла сил и, конечно же, чёткое слово хозяйки, что если свекровь сунется в работу кухарки, то гнать её любыми способами!
Женщина очень хорошо поняла сложившуюся обстановку, ей пришлось пожить не только с собственной свекровью в своё время, но и с пятью сёстрами мужа. Вот уж врагу не пожелаешь! Даже когда всех выдали замуж, так они дорожку не забыли, на все праздники таскались нервы трепать, в нищету носом ткнуть. Не задумываясь, с чего муж ранее мог заработать, когда их всех содержал. Даже деток больше двух не решались из-за этих змеюк заводить, опасаясь не прокормить. Только сейчас и вздохнули свободнее. Свекровь уехала к старшей дочери, изредка к другим дочерям ездит, все они ругают старшего братца непутёвого, неудачно женившегося и не нажившего достатка. А они с мужем сейчас домик подремонтируют, детишек приоденут, и всё у них будет хорошо, когда столько ртов разбежалось. И молодой леди поможет, удачливая она, кто в доме у неё с добром не появится, тот вскорости большим человеком становится. Воины ярла дрались за место в охране у жены его. Мартин, Хассе, Петтер, Стефан, все теперь важные люди. Даже лавочник пакостник и тот пристроился. В своей лавке товар леди продаёт. Она ему низкие цены, а он торгует и готовить ничего не надо. Ещё две лавки в ближайших городках собирается открывать. «По копеечки отовсюду ручеёк набежит», говаривал он, сидя у окошка здесь на кухне.