Все, что она хочет (СИ) - Лем Ирина Николаевна. Страница 51
Никогда он не испытывал ничего подобного, ни в период гиперсексуального тинейджерства, ни после - когда набрался опыта в постельных делах. Даже с Леонтин, его первой настоящей любовью, все было по-другому, очень хорошо, но по-другому. Он не знал причину особой привлекательности Тиффани и не хотел знать, просто занимался тем, что обоих воодушевляло.
Неизвестно откуда родилась мысль, отчетливая и удивившая самого Марка: кажется, я ее люблю. Удивился, потому что был скуп на признания, не разбрасывался ими направо-налево. Есть слова, которые не произносят в суете, их смысл именно в уникальности. За всю жизнь произнес «люблю», пожалуй, только один раз, очень давно, когда мастурбировал на фото девушки из «Плейбоя».
Тогда он ничего серьезного не имел ввиду, требовалось побыстрее кончить и только. Именно тогда понял фальшь произнесенного вслух слова, не имевшего наполнения. Девушка на фото мало для него значила - не женщина, а картинка, неодушевленный предмет, не заслуживающий любви.
А Тиффани заслуживала. Уже тем, что была рядом - живая, доверчиво отдавшаяся в его руки, возбудившая его желания и потрясающе удовлетворявшая их.
Чем дольше Марк занимался с ней, тем сильнее любил. Да, он произнес в уме это слово и знал, что оно не пустое. Он пока не высказал его вслух - пусть Тиффани сама поймет, она догадливая. Он давно прекратил чисто механические движения туда-сюда. Настало время превратиться из ремесленника в художника и заняться искусством любви.
Искусство не терпит спешки и требует особых условий - для полноты наслаждения. Марк выключил свет: в темноте обостряются органы осязания, эмоции сильнее царапают мозг. Лежа сзади, он ласкал Тиффани всем своим телом и каждой клеточкой, прислушивался к ощущениям и завидовал сам себе. Он медленно проникал в ее узкое лоно, которое каждый раз податливо раздвигалось, встречая добрым, расслабляющим теплом.
Он чувствовал внутри ее гладкие стенки, скользил по ним и, достигая глубины, упирался самой чувствительной своей частью во что-то мягкое, влажное, горячее. Такое трепетное, беззащитное, что дрожь пробегала по коже и сладко становилось во рту.
Не хотелось с ним надолго расставаться, и на обратном пути Марк уже мечтал дотронуться до этого места еще раз. Каждый раз замирал от любопытства и неопределенности - удастся ли достигнуть. А когда достигал, накрывало приятнейшее ощущение, ни с чем не сравнимое и невозможное выразить словами.
Марк впервые познал его с Тиффани, стремился испытать снова и снова. Это был самый сладостный в мире наркотик, дурманивший тело и сознание - они требовали новой дозы, иначе грозили свести хозяина с ума.
Вершина блаженства. Никакая внешняя сила - ни природная катастрофа, ни нашествие инопланетян не смогли бы заставить его оторваться от девушки. А какое удовольствие ощущать ее каждым сантиметром кожи!
В темноте Тиффани раскрепостилась абсолютно, хотя и раньше не отличалась стеснительностью. Отличная партнерша, она ни секунды не лежала неподвижно. Легко подлаживалась под ритм, двигалась гибко, уверенно, артистично, будто танцевала под Марком. Лежа на спине, бросала бедра ему навстречу, принимала его на полную длину, через мгновение разъединялась, но не теряла контакта. Снова жадно, неутомимо стремилась навстречу, чтобы пригласить его вглубь, вскрикнуть от удовольствия и повторить все бесконечное количество раз.
Любовный состав двигался как хорошо слаженный механизм - без перебоев и остановок.
- Я... люблю... тебя... - шептал Марк, подтверждая каждое слово сильнейшим толчком.
- Я... люблю... тебя... - бормотала она в перерывах между стонами.
Это был момент истины. Шестым чувством, которое не ошибается, Марк догадывался - девушка не врет.
16.
Это была сумбурная, сумасшедшая, какая-то нереальная, волнующая, будоражная ночь. Марк и Тиффани занимались любовью неистово, ожесточенно, страстно и самозабвенно, будто последний раз в жизни. Не могли и не хотели оторваться друг от друга. Даже в голову не приходило - находиться рядом и не прикасаться. Когда отдыхали, лежали, не разъединяясь: руки-ноги сплетены, губы около губ.
Оба оказались как бы в магнитном поле, которое толкало в объятия друг друга, и противостоять было выше сил. Не имело смысла. Они вроде молча договорились посвятить ночь любви и с энтузиазмом исполняли обещанное. Они не отказывали себе ни в одном желании и получали удовольствие, которое, испытанное вместе, увеличивалось многократно.
Подниматься в спальню? Что вы. Это старомодно и провинциально. Гостиная - отличное поле для интимных поединков, лаборатория для любовных опытов. Они опробовали на прочность все предметы мебели, на которые наткнулись в темноте: диван - в первую очередь, кресла - естественно, салонный столик - оригинально, но жестко.
Самым удобным местом единодушно признали ковер с пятисантиметровым ворсом, лежавший перед телевизором. Он мягок, предоставлял достаточно пространства для осуществления фантазий и гимнастических трюков.
Сюда влюбленные возвращались всякий раз после занятий акробатикой на том или другом предмете, не слишком приспособленном для секса. Полезное разнообразие: после экстрима - в традиционной манере удовлетворить жажду иметь друг друга, которую испытывали постоянно, даже во время процесса.
Жажда казалась неутолимой. Едва оба падали без сил после сумасшедшей гонки, не долее, чем через пять минут желание возникало с новой силой. Стоило лишь невинно соприкоснуться, как пробегала электрическая искра, заряжала тела противоположными знаками и заставляла сближаться по законам природы.
Занимаясь любовью с Тиффани, Марк понял выражение «пребывать на седьмом небе от счастья». В ту ночь седьмое небо находилось в его гостиной. Он был глубоко, полно и безусловно удовлетворен жизнью. Раньше тоже бывали счастливые моменты: получение диплома в университете, первая ночь с Леонтин, первая машина - цвета «перца чили» подержанный «Корвет», подаренный отцом на шестнадцатилетие.
Теперь эти вещи показались мелочью и суетой сует.
С Тиффани все иначе, настолько по-другому, что страшно и беспокойно - в хорошем смысле. От одного прикосновения к ней в душе рождалось ожидание чего-то необыкновенного. Наверное, с таким ожиданием отправлялись на Дикий Запад первые переселенцы, а Картер открывал гробницу Тутанхамона.
С тем же любопытством Марк открывал Тиффани. Она давала не только физическое удовлетворение, но знание новых истин.
Любить - значит, распахнуться навстречу другому человеку. Впустить в себя его энергию и отдать свою. Это непросто. Современные люди закрыты и осторожны, любить не умеют: у кого-то неудачный опыт, у кого-то проблемы детства, замкнутый характер или элементарная лень. Они живут, окруженные привычными людьми и вещами, и не решаются шагнуть за этот круг. Сами себя лишают шанса увидеть, пережить что-то новое. Им кажется, что люди, с которыми часто общаются - их друзья, но почему столько самоубийств в Голливуде?
Самоубийство - высшая степень одиночества и внутренней пустоты. Тот, кто любит и любим, не захочет добровольно уходить из жизни.
Любовь переполняла Марка, и хотелось надолго сохранить эту глубину и полноту. Тиффани подняла его ощущения на новую высоту - рекорд, который трудно будет повторить с другими. Нет, невозможно. Родственную душу встречаешь только раз. Родственную во многом. В главном. Мало разговаривать и отлично улавливать состояние другого - взаимопонимание, встречающееся, пожалуй, лишь у однояйцевых близнецов.
И не стоит задаваться вопросом - как такое возможно?
Игра случая, зигзаг судьбы, небесная закономерность...
Невероятная удача. Не верится себе. Марк чувствовал - Тиффани крепко засела в нем, как косточка в теле авокадо. Чтобы достать косточку, нужно будет резать по живому.
17.
Он лежал на боку на ковре, подложив руку под голову, и смотрел на девушку в слабом луче торшера, светившего из дальнего угла гостиной. Почему-то торшер считается устаревшим предметом, хотя именно он создает по-старинному милый, домашний уют. Марк специально включил его - надоело в темноте натыкаться на мебель. Еще - чтобы происходящее отложилось не только в памяти тела, но и в памяти глаз. И чтобы в паузах продолжать общаться друг с другом, разговаривая только взглядами.