Хроники Каторги: Цой жив (СИ) - Ярцев Григорий Юрьевич. Страница 42

Крутанув затвор, открыл дверную перегородку, - почти семьсот лет, а она даже не скрипнула. Вошел внутрь. Лис, учтиво выставив руку, пропустил Анну вперед себя.

Интерьер поразил: под потолком с десяток стеклянных баллонов, а в них светлячки сияли зеленым и желтым светом. Цой спешно снял баллоны с желтыми светлячками и поспешил наружу, - освободить насекомых.

Пока отсутствовал, увидела небольшой проем в закругленной стене; именно за ней размещались автономные отделения, но искатель каким-то образом добрался до них. Интересно, зачем? Не разобрала, но, кажется, именно оттуда доносился едва уловимый скрип - как железом по стеклу. Цой вернулся, первым делом закрыв тот самый проем массивным шкафом. Сколько всего насобирал искатель и натащил в убежище. Битком набито. И небольшие поблекшие, замызганные статуи; из отколотых частей торчали кривые прутики железок, словно обломленные кости, похожие на жертв неизвестных болезней. В углу - кресло-качалка, а рядом торшер, от абажура остался искривленный каркас. На одной из округленных стен висела и карта мира, но страны и столицы теперь лишь неразборчивые буквы, линии, да точки на исхудалой бумаге. Вещи продолжали пленить людей, даже теперь, когда от них никакого проку.

На полках, сделанных уже Цоем, фигурки от шахмат, разбухшие книги, свертки, - далеко не каждую страницу можно разобрать. Жестяные банки с гайками и болтами, черные бутыли, содержимое которых она так и не выяснила. У противоположной стены металлические ящики, шкафы, маленький сейф, правда, без дверцы. Грубый железный верстак, на котором не раз подвергались обслуживанию вещицы искателя; на это указывали темные пятна, въевшиеся в металл маслянистые пятна, а рядом большое чучело, собранное из грубо обрубленных деревянных балок, все исполосовано тонкими порезами. Очевидно, на задрипанном манекене искатель отрабатывал навыки владения клинками и, судя по количеству рубцов, провел у него немало времени. Стоял даже холодильник, давно обесточенный и служивший скорее шкафом, хранившем внутри аккуратно разложенные инструменты и детали, принадлежность которых разобрать не удалось.

Но более всего внимание концентрировалось на стене в самом конце. Целиком увешана фотографиями, самыми разными, но в большинстве выцветшими, изорванными, края топорщились, и, казалось, вот-вот обратятся в прах. Каждая фотография крепилась к целой паутине из веревочек, импровизированными прищепками и ни одна не проткнута, - гербарий, только вместо засушенных растений моменты прошлого совершенно разных людей.

Разобравшись с проемом, Цой выскочил из-за спины и, не замечая ничего вокруг, с маниакальным настроем устремился к стене. Поднес несколько банок со светлячками, подвесил на цепочке и осмотрел каждую фотографию, - разглядеть и понять что на снимках, - нужно очень постараться, но искатель не считал это неудобством. Расстегнул кармашек на лямке ранца, достал фотографию и аккуратно поместил к остальным. Слезящимися от радости глазами оглядел композицию, почему-то казавшуюся Анне знакомой, но понять ассоциацию ей так и не удалось.

Искатель немного сгорбился над святилищем из частичек жизни, которую желал увидеть воочию больше всего. Подозвал Анну ближе, заметив, как она наблюдает за ним.

- Смотри, - прильнул к неразборчивой фотографии с двумя пузатыми мужичками, одетых в одежду, преимущественно зеленых тонов, с жилетками на молниях, которым никогда не суждено застегнуться на животах. Один улыбался так, что зубы сверкали. Держал в руках рыбину, второй ухватился за спортивную удочку, похожую на нечто невообразимое из-за испорченности снимка. - Что у него в руках?

- Удочка, Тесой, - смущенно утолила любопытство Анна. - Как вы могли забыть?

- Ну, Милаха, - начал Лис, подойдя и разглядывая снимок с рыболовами, - если день за днем думаешь только о том, как выжить, на остальное времени не остается.

Искателю показалось, что ухватил все знания Старого мира за хвост. Лихорадочно метнулся к стене со стеллажами, осторожно вытянул плотный рулон и, развернув, продемонстрировал Анне.

- А это? Я искал таких, но не нашел ничего. Вымерли?

Анна рассмеялась, разобрала едва сохранившийся постер к фильму «Аватар 5», на котором изображен На’ви, летящий верхом на птице, напоминавшей ската.

- Нет, Тесой, - объяснила девушка, - их никогда не било, это из вимишленного мира, из сказки.

Искатель поник, но лишь на секунду. Затем глаза вновь вспыхнули, метнулся к стене с фотографиями.

- Посмотри, - сказал Цой, трепетно указав на снимок с едва отличимыми силуэтами двух человек, - наверное, отдыхают, а это, - перешел к фотографии, совершенно неразборчивой, где с трудом проглядывались очертания девушки, - что это, знаешь?

Анна подошла ближе, пригляделась: девушка, кажется, в зимнем костюме и совершенно точно придерживала за нос доску.

- Сноуборд, - ответила Анна голосом знатока и на секунду почувствовала себя всезнающим коллекционером.

- Сноуборд, - протянул Цой, так и не поняв назначения вещицы, и кончиком пальца коснулся фотографии; рассыпалась, прямо на глазах. Лицо искателя перекосили жуткая помесь испуга и печали, рот приоткрылся, будто что-то ранило его; маленький мирок распался где-то внутри вместе с фотографией. - О-о-о... нет-нет-нет, - упал на колени, отчаянно пытаясь собрать остатки фотографии, но безуспешно, ее время ушло.

Анна достала ролл, встряхнула, вспыхнул экран. Выбрала раздел фотографий, опустилась рядом с искателем и показала снимок семьи. У Цоя глаза на лоб полезли; таких красочных фотографий прежде не видел. Потянул руку к экрану и остановился в нескольких миллиметрах, - боялся дотронуться, боялся, что от касания красота исчезнет или распадется в точности так, как распалась фотография. Цвета, одежда, все сохранилось и передалось до мельчайших деталей. На снимке в саду Анна совсем не такая: на лице улыбка счастья, волосы не каштановые, как сейчас, а цвета соломы и длинные, отливали белым блеском на солнце. Он даже еще раз взглянул на нее, вдруг перед ним не она. Синее платье, была похожа на рюмочку в нем, держала девочку, маленькую, волосы мамины - светлые, только кудрявились. Улыбка девочки, какой Цой прежде не видел, заставила улыбнуться и его; нет двух передних зубов, но их отсутствие делало ребенка только милее.

Анна с улыбкой и слезами на глазах наблюдала за тем, как Цой разглядывал каждый пиксель фотографии.

- А третий, твой мужчина? - спросил он, указав на часть руки, заботливо обнимавшую маленькую девочку. Рука принадлежала мужчине, сидевшему слева от девочки. На руке татуировка: змея с красно-зеленой чешуей и голова, какую искатель не встречал ни у одной змеи, - торчащие в разные стороны рога и пара длинных усов; с такими чудищами не сталкивался. Оказалось, дракон. Анна не специально выбрала часть фотографии с дочуркой; фото обрезано. Улыбка оставила лицо ее лицо: сама вырезала мужа из фото, отдала бы что угодно, если бы с той же легкостью могла бы вырезать его из всей жизни. Нажала на ролл и экран исчез, а вместе с ним и мысли искателя о жизни Анны, о дочери, похожей на нее, как девушки-близняшки с одной из запрещенных карт Лиса для игры в дамки. Именно так Лис и сказал, краем глаза рассмотрев фотографию из-за плеча искателя.

Анна смахнула набежавшие слезы, встряхнулась, как бы отгоняя от себя болезненные воспоминания и спросила:

- Так зачем ми здесь?

- Подготовиться к Пепелищу, - стоило Лису ответить, как Цой, будто вспомнив цель визита, поднялся и, восторженно оглядев фотографии, направился к шкафам.

Открывал скрипучие дверцы одну за другой, доставая свертки полиэтилена, и выложил их на железный стол. Не рылся, - точно знал где, что лежит. Достал коробочку, измятую и рыжеватую от ржавчины, открыл, извлек беруши и нечто, напомнившее Анне на ладан дышавшие шумоизолирующие наушники. Одни протянул Анне, другие Лису, а свои сложил в ранец вместе с полиэтиленовыми рулонами. Анне жуть как хотелось узнать, как именно беруши, наушники и полиэтилен помогут им пройти через Пепелище, но спросить не решилась; знала, - раз взяли, значит нужно. Придет время, поймет и она.