Возлюбленный из камня (ЛП) - Уоррен Кристина. Страница 15

— Простите, мисс, — женщина заикалась, — но у меня действительно будут неприятности, если я хоть что-нибудь вам скажу. Пожалуйста, позвоните мистеру Шарбоне в центр по связям с общественностью. Вот его номер.

Фил приняла визитку, которую ей с улыбкой протянула Мари-Люси.

— Понятно. И спасибо за вашу помощь. Я прямо сейчас ему позвоню. До свидания.

Она развернулась и направилась к Спару, засовывая визитку в карман, чтобы о ней забыть.

Не собираясь никому звонить, Фил с легкостью вышла из больницы, чтобы под ярким солнечным светом рассказать своему телохранителю все, что ему нужно знать.

Раз оккультист мертв… а значит, неспособен говорить… она больше не нуждается в его услугах.

Когда Фил ответила на его пытливый взгляд широкой улыбкой, то смогла заметить растерянность по его насупленным бровям. Это не имело значения. Теперь она свободна, делать, что захочет, разве это не лучше часового массажа?

Это было банально, но Фил не смогла удержаться, чтобы не захлопать в ладоши, ликуя.

— Динь-дон ведьма умерла, — наполовину сказала, наполовину пропела она. — Наш чокнутый изготовитель бомб не выжил, несмотря, на медицинское вмешательство. Негодяй мертв, а это значит, что, даже если он хотел рассказать Обществу обо мне, ему не представится такой шанс. Я, наконец-то, могу…

Колющая боль в левой ладони прервала ее, заставив зашипеть и посмотреть вниз в замешательстве. Прежде, чем Фил смогла сосредоточиться хотя бы на своей собственной коже, боль перешла через руку в ее грудь, сдавливая так, словно у нее случился внезапный, обширный инфаркт.

В то же время она почувствовала, как будто острие раскаленного добела кинжала грубо вонзили в ее мозг как раз позади глаз.

В агонии Фил свалилась на тротуар. Отдаленно она слышала голос Спара, зовущего ее и требующего ответа, но не могла говорить.

А затем мир почернел, и она стала неспособна делать вообще ничего.

Холодно… так холодно… ощущение проникло под ее одежду, кожу, мышцы. Оно обосновалось в ее костях, выедая их изнутри, как раковая опухоль. Она понимала, что, как и рак, это может быть смертельно, но также знала, что бежать некуда.

Холод поглотил ее. Фил жила в нем столько же, сколько он жил в ней. В холоде была тьма. Тьма. Глубокая и густая, которая окружила ее, ослепила, схватила и понесла, пока она не почувствовала, как будто плывет в бесконечном черном океане. Ничего не существовало, кроме Тьмы, и Фил начала паниковать. Ей необходимо сбежать, освободиться от пустоты.

По крайней мере, нужно что-то там найти, что-то иное, чем небытие, за что можно зацепиться, что сможет заверить ее, что она сама все еще существует. Фил начала бороться с властью Тьмы, которая окружала и цеплялась за нее, как лес водорослей, постоянно хватающих и цепляющихся, обвилась вокруг запястья и лодыжки. Тьма тащила, заставляя скользить и пытаясь затянуть ее глубже, куда-то вниз, где ничего невозможно разглядеть.

"Не могу двигаться. Не могу дышать. Не могу сбежать".　Перепуганная и решительная, она собрала все силы для борьбы, пока она не почувствовала усик, который заставил ее остановиться. Лучик света, слабый и красный, но все же различимый, показался вдали.

Вспышка надежды наполнила ее энергией, и Фил бросилась к слабому свету. Она чувствовала себя побитой, поверженной, поднятой черной волной из самой Тьмы, чтобы та выплюнула ее, словно болезнь, в жестокий, неумолимый внешний мир.

Она тяжело приземлилась. Земля на ощупь показалась каменной и грубой. После падения у Фил, скорее всего, останутся синяки. На самом деле, все ее тело ощущалось как один большой синяк, словно ее били и бросали, и на мгновение она замерла, стараясь отдышаться. Затем открыла глаза и попыталась приспособиться к свету.

Его было мало, но по сравнению с пустотой, из которой она только что сбежала, даже небольшого количества оказалось достаточно, чтобы ослепить. Спустя мгновение, Фил заморгала и осмотрела местность.

Фил частично лежала, частично сидела на грязном бетонном полу, сзади и сбоку плотно прижимаясь к шлакоблочным стенам. Комната походила на какой-то подвал, и короткий вдох подтвердил впечатление.

Пахло сыростью и землей, запах сухого гниения перемешался с насыщенной вонью ладана и слабым зловонием серы. Она не видела окон; единственным источником света оказался открытый костер в круге камней. Он горел в центре пещероподобного пространства, и его едва хватило, чтобы осветить небольшой круг вокруг.

Остальные стены оказались скрыты в тени. На фоне пламени виднелся силуэт. Высокая фигура в тяжелых одеждах стояла неподвижно, его внимание было сосредоточенно на огне у ног. Он молчал и не двигался, но так или иначе от его присутствия мурашки побежали по ее коже.

Раскрыв чувства, Фил попыталась рассмотреть его ауру, но смогла увидеть только темноту. Ореол, который обычно окружал каждое живое существо, отсутствовал. Она осознала, что в этом человеке нет света, как будто он поглощал его, вместо того, чтобы испускать. Не желая привлекать к себе внимание, Фил замерла на месте и просто наблюдала. Долгие мгновения не было слышно ни звука, только шипение и треск огня, не было заметно никакого движение, только мерцание пламени.

Прежде чем прийти в себя от подобия транса, человек опустил голову, уставившись в пылающий костер. Чем дольше она находилась в его присутствии, тем сильнее становилось желание уйти, убежать. Фил пыталась вглядываться в темноту в поисках спасения, но там ничего не было.

Она чувствовала себя в ловушке, и давление внутри нее продолжало расти.　"Идти. Сейчас же. Бежать. Быстро".　Ее мышцы были напряжены, когда Фил начала подниматься.

Она понятия не имела, куда ей идти, но все внутри нее кричало, что нельзя здесь оставаться. Не стоит больше ждать. Фил словно балансировала на краю пропасти, не было слышно… ни звука, но появились ощущения, будто в вакууме подул ветер, а затем раздался громогласный треск, и появилась внезапная вспышка.

Небольшой огонь просто мерцал, а затем взревел. Столп пламени увеличился с одного фута до пятнадцати в высоту одним рывком.

Когда огонь поднялся, она почувствовала запах обугленной древесины, языки костра лизали балки, тянувшиеся вдоль потолка. Она услышала слово, иностранное, гортанное и полное ярости, прямо, перед тем как Темнота добралась до нее, и мир исчез. Фил надеялась, что вновь вернется на улицы Монреаля, но не тут-то было. Вместо этого она смотрела сверху на кровать в комнате, полной звуковых сигналов и писка и мягкого гула.

Это была больница, но вместо того, чтобы стоять у стены, как это было в подвале, на этот раз у нее появилось чувство, словно она парит в углу под самым потолком и с высоты наблюдает за неподвижной фигурой, лежащей на белоснежной простыни. Несмотря, на туго обмотанные бинты и массу проводов и трубок, ведущих от аппаратов к неподвижному телу, Фил сразу его узнала. Генри.

Сумасшедший оккультист-взрыватель. Он выжил при взрыве, но не без последствий. Ожоги обезобразили его кожу там, где она могла разглядеть не забинтованные участки, а порезы и синяки превратили лицо в уродливую радугу оттенков от черного и красного до болезненно-желтого и зеленого.

От человека осталось месиво, к которому подключили так много мониторов, что Фил была не уверена, спал он или просто оставался без сознания. Она смотрела на это, казалось, несколько часов, не в силах пошевелиться, не в силах уйти, просто паря и наблюдая, как аппараты сигналили в такт его сердцу.

Свет лился из неглубокой ниши над изголовьем кровати, но в остальном, помещение оставалось в тени, и Фил продолжала ждать. Она не знала, зачем оказалась там, и уж тем более не понимала, почему парит под потолком, но, спустя продолжительное время, что-то в углу привлекло ее внимание.

Казалось, там начало проявляться темное пятно, становясь гуще и темнее, пока не стало выглядеть почти твердым. Каким-то образом, Фил знала, что если дотронуться до него, на ощупь пятно будет именно таким, но даже от мысли о прикосновении ее желудок скрутило.