Журнал Борьба Миров № 3 1924 (Журнал приключений) - авторов Коллектив. Страница 19

— А где правительство? — вмешался Берти. — Для меня и для вас оно все равно, что на дне моря! Вы ведь не знаете, что происходит в Вашингтоне, вы ведь не знаете, есть у вас правительство или нет!

— Не беспокойтесь об этом! — выпалил Гарфильд.

— Уверяю вас, я нимало не беспокоюсь, — улыбнулся Берти. — Но мне кажется, что вы беспокоитесь. Посмотрите на себя в зеркало, Гарфильд!

Гарфильд не посмотрел, но если бы посмотрел, то увидел бы донельзя взволнованного джентльмена, с взъерошенными серо- стальными волосами, покрасневшим лицом, злобно надутыми губами и дико сверкающими глазами.

— Эго не дело, говорю я вам! — вмешался маленький Гэновер, — и по его тону я понял, что он говорит это в сотый раз.

— Дело зашло слишком далеко, Гэновер, — ответил Берти. — Вы мне надоели, ребята! Все вы стоите за полную свободу труда. У меня уши вянут от вашей бесконечной болтовни о «свободе труда» и о «праве человека на труд». Сколько лет вы твердите об этом! Рабочие ничего дурного не делают, устраивая эту всеобщую забастовку. Они не нарушают ни человеческих, ни ваших законов! Не болтайте вздора, Гэновер! Вы столько разглагольствовали о богоданном праве работать или не работать, что вам не отделаться от неизбежного вывода из этой посылки! Грязное и скверное дело — эта история. Вы душили рабочих и эксплоатировали их, а теперь рабочие придушили вас — вот и все: а вы еще пищите!

Участники группы согласным хором возопили, что рабочих никто не душил.

— Нет, сударь, — о рал Гарфильд. — Мы делали рабочим только добро! Не только мы не душили их, но давали им возможность жить! Мы создавали для них работу. Где были бы теперь рабочие, если бы не мы?

— Им было бы гораздо лучше, — с улыбкой ответил Берти. — Вы душили рабочих и колпачили их при каждом удобном случае!

— Нет! Нет! — слышались крики.

— Да вот хотя бы здесь, в Сан-Франциско, происходила забастовка грузчиков, — невозмутимо продолжал Берти. — Союз Работодателей спровоцировал эту забастовку, вы это знаете. И знаете также, что мне это известно, потому что я сидел вот в этих самых комнатах и слушал ваши разговоры и сообщения о ходе борьбы. Сперва вы спровоцировали забастовку, а логом подкупили мэра и начальника полиции и сорвали забастовку. Милая это была картинка, когда вы, филантропы, околпачили грузчиков и сели им на шею.

Погодите, я еще не кончил! Не далее как в прошлом году по рабочему списку в Колорадо прошел губернатор, который так и не вступил в должность, вы знаете почему! Вы знаете, как ваша братия — филантропы и капиталисты Колорадо — проделали это! Вот еще пример того, как рабочих надувают и насилуют! Председателя Юго-Западного Объединенного союза горнорабочих вы держали в тюрьме три года по вымышленному обвинению в убийстве, а убрав его с дороги, вы разрушили и всю организацию! Ведь это же называется насиловать рабочих, не правда ли? В третий раз вы сплутовали, когда объявили неконституционным закон о прогрессивном подоходном налоге. Таким же образом вы похоронили законопроект о восьмичасовом рабочем дне в последней сессии Конгресса! И из всех абсолютно безнравственных плутней каплей, переполнившей чашу, было то, что вы упразднили принцип «закрытых дверей» [1] на фабриках. Вы знаете, как это было сделано. Вы подкупили Фарбурга, последнего председателя бывшей Американской Федерации Труда. Он был ваша креатура — или креатура трестов и союзов работодателей, что одно и то же! Вы спровоцировали грандиозную забастовку за право «закрытых дверей». Фарбург предал рабочих в этой забастовке. Вы победили, и старая Американская Федерация Труда рассыпалась прахом. Вы, господа, разрушили ее, и этим самым погубили себя, ибо сейчас же на место ее начала образовываться Федерация Промышленных Рабочих — крупная и самая солидная рабочая организация, какую только знали Соединенные Штаты, — и вы ответственны за ее существование и за теперешнюю всеобщую забастовку! Вы раздавили все старые профессиональные союзы и погнали рабочих в Ф. П. Р. — а Ф. П. Р. объявила всеобщую забастовку, продолжая бороться за «закрытые двери»!И после этого вы имеете наглость говорить в лицо, что никогда не душили труда, не душили рабочих и не обманывали их? Стыдитесь!..

Ответить на это было нечего. Но Гарфильд пытался оправдываться:

— Мы ничего не делали такого, к чему нас не вынуждала необходимость, раз мы хотели победить!

— Об этом я ничего не говорю, ответил Берти — Я возмущаюсь только тем, что вы сейчас пищите, отведав вашего собственного лекарства! Разве вы мало выиграли забастовок, заставив умирающих с голоду рабочих сдаться? Что же, трудящиеся выработали план, благодаря которому они уморят вас голодом и заставят вас сдаться! Им нужны «закрытые двери», право не принимать никого без профессиональных союзов, — и если они этого могут добиться, уморив вас голодом — что ж, умирайте с голоду!

— Мне кажется, что и вы получали выгоды от этого самого околпачивания рабочих, о котором вы упоминали, — вставил Брентвуд, один из самых подлых и лукавых представителей американской корпорации адвокатов. — Притонодержатель ничем не лучше вора! — засмеялся он. — Вы не принимали участия в обманах, но вы взяли долю плодов этого обмана!

— Об этом никто не спорит, Брентвуд, — протянул Берти. — Вы также неправильно поступаете, как Гэновер, приплетая сюда моральный элемент. Я не касаюсь того, хорошо ли это или плохо. Это гнусно, я знаю; но я возмущаюсь тем, что вы пищите, когда вас взяли в переделку и нажимают на вас! Разумеется и я получил выгоды от обманов и благодаря вам, господа, не имел даже необходимости самолично делать эту грязную работу, вы ее делали за меня — о поверьте, не потому, что я добродетельнее вас, а потому, что мой отец и его братцы оставили мне достаточно денег, чтобы я мог платить за эту грязную работу!

— Если вы намекаете… — начал Брентвуд.

— Постойте! Не волнуйтесь! — грубо оборвал его Берти. — Зачем нам лицемерить в этом воровском притоне? Все «высокое и прекрасное» — это хорошо для газет, для клубов молодежи и для воскресных школ; ради бога, не будем лицемерить друг перед другом! Вы знаете, — и вам известно, что я знаю, какое грязное дело было сделано в последний раз с провалом забастовки строительных рабочих, кто вкладывал деньги, кто делал работу, и кто извлек из нее выгоду (Брентвуд густо покраснел) — все мы одним миром мазаны, и самое лучшее для нас оставить мораль в покое! Я повторяю; ведите игру, ведите ее до последнего, но ради бога, не пищите, когда вас жмут!

Когда я отходил от этой группы, Берти терзал собеседников описаниями разных ужасов, указывая на то, что уже чувствуется недостаток припасов и спрашивая, что они собираются сделать. Немного позднее я столкнулся с ним в раздевальне, когда он уходил, и подвез его к дому на моем моторе.

— Славный удар, эта всеобщая забастовка! — говорил он, когда мы пробирались по людным, но чинным улицам. — Сокрушительный удар! Рабочие захватили нас врасплох и ударили в самое слабое место — в желудок! Я хочу удрать из Сан Франциско, Корф. Послушайтесь моего совета и удирайте тоже! Удирайте в деревню, — куда хотите, там у вас будет больше шансов уцелеть. Запаситесь провизией и поселитесь в шалаше или хижине, там где-нибудь в городе. Такие, как мы с вами, скоро начнут дохнуть с голоду.

Не думал я тогда, насколько прав был в своих предсказаниях Берти Мессенер. Я решил, что он алармист. Лично я собирался оставаться в городе и наблюдать интересную картину. Высадив его, я не поехал прямо домой, а отправился на поиски провизии. К великому изумлению своему я узнал, что лавчонки, в которых я покупал утром, начисто распродали товар. Я поехал на самую далекую окраину и к счастью мне удалось еще захватить коробку свечей, два мешка пшеничной муки, десять фунтов серой муки (она должна была пойти слугам), ящик консервированного маиса и два ящика консервированных томат. Очевидно, предстоял временный недостаток продуктов, и я мысленно поздравил себя с изрядным запасом провизии, который я успел сделать.