Бредовый сон (СИ) - Губанов Илья. Страница 28

— Как ты собираешься тут от орды отбиваться? Бред. — высказался кто-то.

— Кто-то считает что с элитником в одиночку справиться нереально. А тут сейчас сидит даже не один человек, который… — взялся отвечать Хмель, но не сразу нашел подходящие слова. — короче не раз справлялся с такими гадами.

— Сколько случаев слышала, что Орды и до Внешки добирались. — добавила Марина. — Что тут сидеть, что в вашем Крепостном, шансы почти одинаковые.

— Большой толпой справиться с ними проще намного. — вставил свой довод боец, с которым я заобщался на крыше.

— Согласен, но мы этот стаб покидать не собираемся, так что будем думать и пытаться что-то с ним сделать. — я ответил ему и, чуть призадумавшись, добавил, — Не для того его обживать начали, чтобы потом взять и просто оставить. Так что будем укреплять и обживать дальше.

Когда все трофеи были поделены и дела закончены, мы с Мариной отправились наверх, отказавшись от участия в посиделке. Я наконец-то вздохнул с облегчением, сбрасывая напряжение. Работа до поры была закончена, на какое-то время можно было расслабиться. Тем более, что меня и Вектора, постоянно следивших за обстановкой своей чуйкой, освободили от дежурств. Внятно следить за окружающим мы уже просто не могли.

— Вот и дома. Можно спокойно чаю попить. — сказал я стянув с себя старую разгрузку, ставшую весьма удобным рабочим жилетом вместившим в себя кучу ручного инструмента и расходников. В комнате чуть потеплело, совсем немного, но и это радовало. К завтрашнему вечеру система должна была полностью прогреться. Я потрогал теплеющий радиатор и порадовался тому, что эти безумно тяжелые дни прошли не зря. Пусть даже дико похолодает на Западе, зато всегда можно будет вернуться в этот теплый уголок.

Темнело, Марина включила свет, и автоматически стали закрываться ролл-ставни. Так было задумано изначально, чтобы свет из окон верхних этажей не был виден всей округе.

— Вы это всё сами делали?

— А кто ж ещё? Помогли до этого только дыры залатать и гараж укрепить полгода назад, и сейчас с отоплением.

— Неужели всё сами тянули?

— У нас часто останавливается кое-какой народ. Отрицатели, кое-кто из ветеранов, Канат с ребятами. Они подвозят иногда кое-какую мелочь, ну и еду, воду питьевую. А в основном стройматериалы самим добывать приходилось. Или на стабах закупать. Даже доставлять никто не соглашался.

— В принципе неудивительно, тут же Запад. Удивительно то, что вам удалось сделать даже то, что есть.

— Время было, и желание. Вот и доводили до ума, по мере возможности. Ты не представляешь, что мне пришлось вытворять, когда те же роллеты ставили. Как сейчас, спокойно работать когда тебя куча народа охраняет, возможности не было. Вот и приходилось работать по чуть-чуть. Один раз даже пару часов провисел на стене. Начал крепить роллет, а на горизонте стая показалась. Наверх меня с роллетом тихо уже не поднимешь, работать дальше не вариант — услышат, стаю не перебьешь — стволов не хватит. Вот и висел на уровне шестого этажа, хорошо хоть не вниз головой.

— И долго стройка продолжалась?

— А она и не заканчивалась. Два года назад мы здесь как начали, так и идёт по мере сил. По сути — основные работы пару месяцев назад только закончили. Всех разом в стройке не задействуешь, кто-то охраняет, кто-то в рейдах. У нас же банда вольных бродяг тут, а не строгая организация. Кто-то приходит, помогает, осаживается, кто-то срывается с места. Звонаря помнишь?

— Конечно помню.

— Он перед самым окончанием работ свалил. Достало его тут. Может вернется через время. Сейчас я хочу сорваться, а то эти два года кроме небольших рейдов и Крепостного, нигде толком и не был. Да и Змей рекомендовал настоятельно. А он мне плохого никогда не советовал.

— Шепот.

— Да?

— Хватит обо всем этом.

Я замолчал и ощутил её, отбросив все заморочки. Марина сильно соскучилась, я, если честно, тоже. Все дни мы были рядом, но лишь моментами пересекались взглядами, общались урывками. Когда я падал от усталости было не до этого. Через несколько дней мне по любому нужно было уходить, и она готова была к этому. Ей не хотелось, но она, как и Змей, чувствовала, насколько и для чего мне это было нужно.

Над нами витало ощущение грусти, пусть и доброй, пусть и с какой-то надеждой. Я разлил чай по кружкам и поставил их на стол, а потом сел и обнял её.

Даже взгляда не нужно, наоборот, если закрыть глаза, чувствуется сильнее. Тихая радость от ощущения друг друга рядом. Такая хрупкая, почти неуловимая. Но такая светлая, что затмить её не даст никакая тоска. Это чувство накрывало нас с головой и растворяло в себе. По настоящему одно на двоих. Невозможное на обычной Земле, непостижимое человеческим сознанием. Ничего больше не хотелось, только вот так молчать, ощущать и понимать друг друг. Без слов, которые не передадут и толики ощущений. Может стоило прожить в этом аду четверть века, чтобы испытать такое?

Так мы просидели упиваясь друг другом, пока до нас не донёсся топот с лестницы, сменялись дежурные. Мы с Мариной, не сговариваясь, сделали по глотку чая и закурили. Я снял перчатки и стал растирать неожиданно занывшие наросты на кулаках.

— Часто беспокоят?

— Не особо, второй или третий раз всего.

В голову полезли воспоминания о том, как ощущалось, когда изменения были куда масштабнее.

— Даже не думай. — она резко оборвала мои мысли, в глазах прочиталась тревога, — не грузи себя этим. Ничего подобного с тобой больше не случится. Ты меня понял?

Сказала она это с абсолютной уверенностью. С такой, что мне даже не верилось.

— Изменения пошли снова, пусть и не как обычно. Но сама ведь видишь.

— Если ты вернёшься другим, я смогу тебя почистить. Но только если изменишься.

— А если не смогу измениться?

— Вряд ли сможешь вернуться.

— Не понял.

— Значит и не надо пока. Просто не заморачивайся, хорошо?

— Хорошо, милая.

— Сколько ты меня так не называл.

Она улыбнулась и расслабилась, убедившись, что я действительно перестал об этом думать. Она дотронулась до этих наростов и ноющая боль быстро прошла. Больше не хотелось ни о чем думать, только опять упиваться друг другом…

Даже плохая погода не смогла омрачить утро. За ночь квартира прогрелась и Марина раскрылась во сне, так что первые несколько минут я просто лежал и ей любовался. Любовался бы дольше, но она открыла глаза и тут же посмотрела на меня. Она потянулась ко мне, поцеловала, прижалась всем телом и нам стало не до всего остального мира, он сжался до размеров комнаты. Или даже чуть меньше.

Когда мир для нас вернулся в положенные размеры, мы поняли, что неплохо было бы и позавтракать. Марина отправилась в душ, а я сообразил бутерброды с чаем. Чай сделал крепким и добавил в него живца. Вышло приятно, как ни удивительно.

После завтрака я устроил себе водные процедуры. Нехотя стал думать о предстоящей дороге. Что стоило взять в дорогу, а что нет. Эти мысли вернули в реальность окончательно. Гоняя в голове варианты, я вышел из ванной. Побрился-оделся и уже после этого с наслаждением выкурил сигарету.

Всегда так перед рейдами. Начинаешь особо остро ценить то, что там будет недоступно. Впитываешь каждую мелочь, стараясь, чтобы она продлилась как можно дольше. Тепло, уют, чистота, спокойствие. То, чего скоро так будет не хватать.

Я прошел сквозь жилую комнату в оружейку, по дороге поцеловав Марину, оккупировавшую диван и ноутбук. Осмотрев свой арсенал я взял в руки ставшую уже привычной винтовку и она мне показалась куда легче обычного. Последние дни физических сил заметно прибавилось, хоть я и не обращал на это внимание. А винтовка в руках ощущалась раза в полтора легче обычного. Мысли о том, что изменения продолжаются, я отбросил подальше. Возросшие возможности надо было использовать. Путь предстоял неблизкий и небезопасный и предстояло решить как вооружиться. Можно было вместо ставшей привычной СВДКК взять что-то потяжелее, либо просто нагрузиться боеприпасом поосновательнее. Взгляд упал на трофейный самовзводный «Барретт», уже довольно долго пролежавший без дела. Из-за дефицитного в нашем секторе патрона её не поставишь на дежурство, а рейдов, где она могла бы мне пригодиться, попросту не было. Вот и залежалась, хотя для определенных целей вполне подходила. Особенно если снарядить её бронебойно-зажигательно-разрывными патронами, которых мне наксерили в своё время в Крепостном.