Абсолютная Энциклопедия. Том 2 - Диксон Гордон Руперт. Страница 61

Память живо воскресила в его мозгу картины недавнего прошлого. Он продолжал говорить. Холод внутри него все продолжал разрастаться, распространяясь по всему телу. Спальня и Аманда как будто отодвинулись на задний план, как нечто несущественное. Он все дальше и дальше погружался в глубины памяти; от чувствовал себя таким далеким и холодным…

– Нет! – донесся до него испуганный голос Аманды. – Хэл! Вернись! Сейчас же!

Какое-то мгновение он, казалось, балансировал на краю черной бездны; потом медленно, цепляясь за присутствие женщины, как за соломинку, начал возвращаться оттуда, куда чуть было не ушел во второй раз. Он возвращался; все ближе и ближе… пока, наконец, окончательно не пришел в себя. Сковывавший его ледяной панцирь растаял. Он лежал на спине, и Аманда сжимала его в объятиях.

Он тяжело выдохнул, но этот громкий хриплый звук, вырвавшийся из его груди, даже нельзя было назвать выдохом. Затем повернул голову и посмотрел на нее.

– Ты знаешь, что со мной было? – удивленно спросил он. – Откуда тебе это известно?

– Это не столь уж большая редкость здесь, – без тени улыбки ответила она. – Такое случалось с Гримами. Это называется холодная ярость.

– Холодная ярость… – повторил Хэл. Он задумчиво посмотрел на скрытый во мраке потолок. Это выражение вызвало в его мозгу какие-то ассоциации. Он воспринял то, что она только что сказала, но тут же, словно подбирая ключ к замку, начал сличать эту информацию с разнообразными хранящимися в памяти понятиями, значение которых ему самому еще не до конца было ясно. Он почувствовал, как Аманда ослабила свое неистовое объятие, в котором все еще сжимала его. Она отпустила руки и чуть-чуть отодвинулась от него. Но он по-прежнему чувствовал на себе ее взгляд.

– Мне очень жаль. – Его слова долетели до нее слабым дуновением воздуха, а глаза все еще были устремлены в потолок. – Я вовсе не хотел, чтобы это случилось при тебе.

– Я уже сказала тебе, – ответила она; голос ее звучал гораздо мягче, чем слова, которые она произносила. – Это здесь не редкость. Такое случалось с Гримами. Только представь, сколько за последние триста лет было ночей, когда кто-нибудь из них, мужчина или женщина, так же, как ты, лежал и разговаривал с близким ему или ей человеком.

Он не знал, что ответить. Он чувствовал стыд… и одновременно облегчение.

– Кто ты? – мягко спросила Аманда.

Он закрыл глаза. Ее вопрос, свидетельствующий о том, что ей известно то, что она, по его представлению, никак не должна была знать, поразил его, как удар в солнечное сплетение. Сейчас, когда он только что попытался уйти от нее так далеко, насколько это вообще доступно человеческому разуму, и она все-таки сумела вопреки его воле вернуть его обратно, ему больше негде было спрятаться от нее.

– Донал, – услышал он собственный голос, прозвучавший необычайно громко в ночной тишине. – Я был Доналом.

Глаза его все еще были закрыты; он боялся посмотреть на нее.

– Как ты это узнала? – после продолжительной паузы спросил он.

– Морганов всегда отличала способность к ясновидению, – ответила она – А Аманды обладали этим даром даже в большей степени, чем другие члены семьи. Кроме того, я росла вместе с Яном. Как я могла не распознать этого?

Он молчал, не зная, что ответить.

– Ты и похож на Яна, – сказала она. – Да ты и сам знаешь.

Он вымученно улыбнулся и наконец открыл глаза, но, как и прежде, продолжал смотреть в потолок. Теперь, когда все уже было сказано, он испытал столь огромное облегчение, что не сразу смог привыкнуть к этому ощущению.

– Еще мальчишкой – Доналом – я всегда хотел походить на Яна и Кейси, но мне этого никогда не удавалось.

– А почему не на Ичан Грима, твоего отца?

При этой мысли он даже улыбнулся.

– Ичан Хан такой, каким я его видел тогда, был просто неподражаем, – ответил он. – Нечего даже было и думать о том, чтобы быть похожим на него. Но близнецы – мне казалось, что я вполне мог стать таким, как они.

– Почему же ты говоришь, что тебе это никогда не удавалось? – спросила она.

– Потому что для Гримов я был весьма невысок. Даже по сравнению с моим братом Мором, – ответил он.

– Две жизни… – задумчиво произнесла она. – Две жизни переживать из-за того, что ты ниже остальных мужчин в твоей семье?

– Три жизни, – поправил он ее. – Для мужчины это иногда имеет большое значение.

– Три? – удивленно переспросила она.

Некоторое время он лежал в тишине, подбирая слова.

– Мне пришлось также какое-то время быть умершим человеком, – наконец нарушил он молчание. – Я хочу сказать, я использовал тело и имя умершего человека. Мне нужно было вернуться в прошлое, а другой возможности для этого не было.

Сам того не желая, тоном своего голоса он как бы пресекал ее дальнейшие расспросы относительно той второй жизни.

– И как давно ты знаешь, кто ты… на этот раз? – спросила она.

До этого момента он разговаривал, не глядя на нее. Теперь же он повернулся к ней, и ее глаза, небесно-голубые в лунном свете, притянули его к себе, как магнит. Он поцеловал ее с тем трепетом, с каким берут в руки талисман.

– Если быть точным – только последние два года, – сказал он. – Почти до семнадцати лет я рос на Земле, ни о чем не подозревая. Позже, когда я работал на шахтах Коби, я впервые начал замечать в себе что-то необычное. Еще позже, на Гармонии, у меня бывали моменты, когда я делал что-либо значительно лучше, чем должен был бы делать. Но только когда я приехал сюда, в Гримхаус, в первый раз – когда я сидел в столовой и… – он оборвал себя на полуфразе, заглянув ей в глаза. – Тогда, должно быть, ты все поняла, – продолжил он, – или, по крайней мере, что-то заподозрила, когда, вернувшись, обнаружила меня там в том состоянии.

– Нет, – сказала она. – Впервые я почувствовала это еще накануне вечером. Я поняла тогда не кто ты, а кем ты был.

Он покачал головой, вспоминая.

– Но тогда я еще сам не был уверен, пока не побывал во второй раз, в этом году, на Абсолютной Энциклопедии. И там, когда я впервые начал использовать Энциклопедию в качестве творческого инструмента, как этого желал и планировал Марк Торре, я заставил ее провести ретроспективный поиск, чтобы узнать, откуда я взялся.

– И она обнаружила, что ты происходишь с Дорсая?

Волна холода, не того, из которого Аманда вырвала его, но столь же пугающего, пробежала по его телу.

– Да, – ответил он. – Но, помимо этого, и еще многое, многое другое, что уходит корнями в далекое прошлое.

Она смотрела на него, не отводя глаз:

– Не понимаю, о чем ты.

– Я – Солдат времени, – мягко сказал Хэл. – Я всегда им был. И это продолжается уже очень, очень давно. А сейчас мы находимся накануне последней, решающей схватки.

– Уже сейчас? – переспросила Аманда. – А можно от нее как-нибудь уклониться?

– Нет, – хмуро ответил он. – Это исключено. Вот почему в ней примут участие все, кто сейчас еще жив, хотят они того или нет. Я как-нибудь свезу тебя на Энциклопедию и покажу тебе все это в динамике – как развивались события на протяжении веков; то же самое я должен продемонстрировать Таму Олину и Аджеле, как только снова попаду туда.

– Аджеле?

– Аджела – экзотка примерно моего возраста. – Хэл улыбнулся. – Она является чем-то вроде заботливой няньки при Таме. Сейчас ей уже за двадцать, а опекать его она начала, когда ей было всего шестнадцать лет. Именно она в основном и осуществляет от его имени все административное руководство Энциклопедией.

Глава 56

Аманда замолчала. Тишина сомкнулась вокруг них; не сговариваясь, они повернулись лицом друг к другу и окунулись в вечность, разговаривая на языке, понятном только им двоим. Потом они тихо лежали рядом на спине, наблюдая за игрой лунного света в дальнем углу комнаты.

– Ты ведь не ожидал, что я буду встречать тебя в космопорте, когда вернулся на Дорсай? – вдруг спросила Аманда. Он покачал головой.