Раскаленный добела (ЛП) - Эндрюс Илона. Страница 2

Я раскрыла рот, позволяя магии в полную силу насытить мой голос. Голос вышел низким и нечеловеческим.

— Скажи мне, где она.

Глава 1

Понимать, когда люди лгали, было для меня естественным и не требовало усилий. Заставить кого-то ответить на мои вопросы — было совсем другим делом. Пару месяцев назад я даже не знала, что способна на такое. Продираться сквозь разум Джеффа Колдуэлла было похоже на плавание по канализации. Он сопротивлялся на каждом шагу этого пути, его воля билась в панике, угрожая сокрушить собственный разум для защиты. Сложность была не в том, чтобы добыть информацию, а в том, чтобы сохранить его разум для суда. Впрочем, я получила то, что хотела, и когда покидала здание «МРМ», кавалькада полицейских машин неслась по улице Капитолия, требуя себе дорогу какофонией серен.

Джефф Колдуэлл вымотал меня по полной. Вождение машины потребовало усилий. Каким-то образом мне удалось преодолеть печально известные хьюстонские заторы, свернуть на дорогу к нашему дому и чуть не врезаться в знак «стоп». Это было плохое место; у грузовиков была дурная привычка съезжать на этот путь, словно других машин и не существовало.

Сегодня никто не съезжал, но я все равно посмотрела на подъездную дорогу. Улицу перекрывал двухфутовый стальной барьер, утыканный шестидюймовыми шипами. Судя по выемкам на тротуаре, он мог быть углублен в землю. Если добавить немного крови и рваной ткани на шипы, вышла бы картинка, достойная любого постапокалиптического фильма. Но еще два дня назад никакого заграждения здесь не было. По-видимому, последнее столкновение грузовиков повлекло за собой серьезные судебные разбирательства.

Я зевнула и поехала дальше. Почти дома. Почти. Я зарулила на парковку перед нашим складом и припарковала свою мазду-минивэн между маминой голубой хондой «Элемент» и фордом «Мустанг» 2005 года, принадлежащим Берну. Древний «Цивик» кузена месяц назад умер грустной смертью, когда потомки двух магических семей решили устроить разборки на университетской парковке. Их разборки включали попытки раздавить друг друга пятьсотфунтовыми декоративными камнями с альпийской горки. К сожалению, с прицеливанием у них была полная ерунда, и они выжили. Их семьи сделали возмещение нам и пяти другим владельцам машин за повреждения. Теперь серо-стальной «Мустанг» занимал бывшее место «Цивика».

Никаких обвинений не было выдвинуто. В нашем мире магия была абсолютной властью. Если вы ей обладали, то внезапно обнаруживалось, что множество законов вас не касается.

Я нехотя выбралась из машины и набрала код на панели безопасности. Массивная дверь щелкнула; я распахнула ее, вошла внутрь и заперла за собой. Меня встречали родные офисные стены, простой бежевый ковер и стеклянные панели.

Дома.

Сегодняшний день закончился. Наконец-то. Я выдохнула и скинула туфли. Я заходила в офис клиента, прежде чем одеться, как шотландская разбойница с большой дороги, так что на мне до сих пор был один из моих «мы-не-нищие» нарядов. У меня есть два дорогих костюма и две подходящие пары туфель — первый я надеваю, отправляясь на встречу с клиентом, который может судить по внешнему виду, а второй — когда иду получать оплату. Туфли, которые я сегодня надела, должны быть запрещены, как жестокое орудие пыток.

Кто-то постучал.

Наверное, мне почудилось.

Еще стук.

Я повернулась и взглянула на монитор. Перед моей входной дверью стоял блондин. Невысокий и плотный, с серьезным лицом и задумчивыми голубыми глазами, возраст около тридцати лет. В руках он держал коричневую кожаную папку для документов. Корнелиус Харрисон из дома Харрисонов. Несколько месяцев назад Августин заставил меня искать Адама Пирса — безумного пирокинетика с превосходной магической родословной. Семья Харрисона заставляла его играть роль «друга детства» Адама, роль, которую он ненавидел. Корнелиус помог мне с расследованием. Его старшая сестра в настоящее время возглавляла дом Харрисонов.

Корнелиус, которого я помнила, был гладко выбрит и одет со вкусом. Этот Корнелиус был все также хорошо одет, но его щеки покрывала грубая щетина, а под глазами пролегли синяки, словно он увидел нечто потрясшее его до глубины души и все еще не мог прийти в себя.

Рядом с ним стояла маленькая девочка лет трех-четырех с рюкзачком «Сейлор Мун» на плечах. У нее были темные прямые волосы, а разрез глаз намекал на азиатские корни, хотя чертами лица она напоминала Корнелиуса. Их мрачный и серьезный облик был совершенно идентичен. Я знала, что у него была дочь, но никогда с ней не встречалась. Рядом с ребенком сидел большой доберман-пинчер, ростом с саму девочку.

Что могло понадобиться от меня представителю хьюстонской магической элиты? В любом случае, его появление не сулило ничего хорошего. «Детективное агентство Бейлор» специализировалась на краткосрочных расследованиях. В отличие от романов про частных детективов, роскошные вдовы в поисках убийц своих мужей или миллиардеры-холостяки с пропавшими сестрами редко объявлялись у меня на пороге. Мошенничество со страховками, неверные супруги и проверки подноготной были нашими хлебом и маслом. Пожалуйста, только не супружеская измена. С ними всегда возникали трудности, если в деле были замешаны дети.

Я открыла дверь.

— Мистер Харрисон. Чем могу быть полезна?

— Добрый вечер, — тихо поздоровался Корнелиус. Его взгляд скользнул по туфлям у меня в руке и остановился на моем лице. — Мне нужна ваша помощь. Августин сказал, что я могу к вам обратиться.

Августин… Выходит, Корнелиус и был тем клиентом, которого Августин хотел ко мне направить.

— Пожалуйста, проходите.

Я впустила их внутрь и закрыла дверь.

— Ты, должно быть, Матильда. — Я улыбнулась маленькой девочке.

Она кивнула.

— Это твоя собака?

Она снова кивнула.

— Как его зовут?

— Банни, — ответила она тоненьким голоском.

Банни покосился на меня с подозрением, которого обычно заслуживали гремучие змеи. Корнелиус был анимагом — обладателем редкого магического дара, а это значило, что Банни был не просто собакой. Он был эквивалентом заряженной снайперской винтовки, нацеленной в мою сторону.

— Он может улыбнуться, — предложила Матильда. — Банни, улыбнись.

Банни продемонстрировал мне чащу блестящих белых клыков. Я поборола желание отойти подальше.

— Есть ли здесь место, где нас может подождать Матильда, пока мы поговорим? — спросил Корнелиус.

— Конечно. Сюда, пожалуйста.

Я открыла дверь в конференц-зал и включила свет. Матильда сняла рюкзачок, положила его на стол, взобралась на стул рядом и, открыв сумку, вытащила из нее планшет, книжку-раскраску и фломастеры.

Банни занял место в ногах Матильды и одарил меня злобным взглядом.

— Хочешь сока? — Я открыла маленький холодильник. — У меня есть яблочный и киви-клубника.

— Яблочный, пожалуйста.

Я вручила ей пакетик сока.

— Спасибо.

Было что-то странно взрослое в том, как она себя вела. Если она напоминала Корнелиуса в детстве, то Адам Пирс и его хаос, должно быть, сводил его с ума. Не удивительно, что он дистанцировался от обоих Домов.

— У вас бывает много клиентов с детьми? — поинтересовался Корнелиус.

— Всего несколько, а пакетики с соком мои. Я прячу их здесь от сестер. Это единственное место, которое они не станут опустошать. Давайте поговорим у меня в кабинете.

Я провела Корнелиуса по коридору к моему кабинету, и чуть не чертыхнулась. К стеклянной двери моего офиса была прилеплена страница из свадебного журнала с изображением невесты в вычурном платье с длинными белыми перьями. Кто-то — вероятно, Арабелла, — вырезал мою голову с какого-то селфи и приклеил поверх головы невесты. Платье украшало нарисованное розовым маркером и присыпанное блестками большое сердце. Внутри сердца красовалась надпись «Н+Р= Любофф». Вокруг моего лица парили маленькие розовые сердечки.

Убийственный способ произвести первое впечатление. Мне хотелось провалиться сквозь землю.