Рождество в Шекспире (ЛП) - Харрис Шарлин. Страница 37

Люк расстегнул спящего ребенка и вытянул ее крошечные ножки. Он склонился над ней с острыми маникюрными ножницами.

— Люк, что ты делаешь? — выдавила я.

— Собираюсь помочь вам, — сказал он радостно. — Подстричь ногти Джейн.

Я вздрогнула.

— Я ценю твое желание помочь. Но ты должен подождать папу Джейн, чтобы тот сказал, надо ей подстригать ногти или нет. — Мне это показалось достаточно дипломатичным.

Люк был настроен категорично: длинные ногти Джейн представляют угрозу ее жизни и должны быть обрезаны немедленно.

Меня этот ребенок начинал раздражать.

— Послушай, — сказала я спокойно, резко наклоняясь к нему.

Люк закрыл ножницы. Он выглядел испуганным.

Неплохо.

— Не трогай ребенка, если я не прошу тебя об этом, — я-то решила, что тон был ровным, но Люк понял его по-своему. Он опустил ножницы. Я взяла их и для собственного спокойствия запихнула в карман штанов, откуда он не мог достать их.

Я забрала Джейн с детским креслом с собой в кухню, чтобы приготовить еду. Лу оставила консервированную пасту, которой я не стала бы кормить свою собаку, будь она у меня. Я разогрела ее, пытаясь не дышать, разложила еду в миски, затем порезала желе и разложила его по тарелкам, добавив кусочки яблока, которые уже приготовила Лу. Затем налила молока.

Дети вбежали и стремглав расселись по стульям за минуту, когда я позвала их, даже Люк. Без указаний они все склонили головы и произнесли в унисон молитву: «Спасибо, Боже». На полпути к холодильнику меня застали врасплох.

Следующие пятьдесят минут были… пыткой.

Я понимаю, что ближе к рождественским праздникам дети входят в азарт. Я понимаю, что дети в группах более возбудимы, чем дети по отдельности. Я слышала, что наличие няньки вместо родительского наблюдения позволяет детям расширять свои рамки, или скорее рамки их няньки. Но я должна была сделать несколько глубоких вздохов, когда дети принялись сеять разрушение во время ужина. Я уселась на табурет, Джейн сидела рядом за столом. Она, по крайней мере, спала. Спящего ребенка можно считать прекрасным.

Когда я вытерла выплеснутый томатный соус, положила нарезанные яблоки в миску Люка, помешала Кристе ткнуть Анну ложкой, я постепенно узнала, что Ева была тише других. Она прикладывала видимое усилие, чтобы участвовать в веселье.

Конечно, ее мать только что умерла.

Я не спускала осторожного взгляда с Евы.

Не имея возможности разведки, я надеялась лишь пережить этот вечер. Я думала, что улучу момент поискать семейные записи. Это было настолько невозможно, что мне пришло в голову, что я уеду такой же неосведомленной, как и приехала.

Криста позаботилась о проблеме за меня.

Потянувшись за крекерами, которые я поставила в центре стола, она уронила свой стакан с молоком, каскадом пролившийся со стола на колени Анне. Анна завопила, назвала Кристу рукожопом и бросила на меня испуганный взгляд. Это слово не было одобрено в семье Кинджери, и так как я была почти ее тетей, я послала Анне обязательный строгий взгляд.

— У тебя здесь есть штаны, в которые можно переодеться? — спросила я.

— Да, мэм, — сказала Анна подавлено.

— Криста, ты вытрешь молоко этим полотенцем, пока я отведу Анну переодеться. Надо постирать штаны в машинке.

Я забрала ребенка с креслом и отнесла ее с собой в зал, пытаясь не трясти ее. Анна бежала впереди меня, желая переодеться и вернуться к друзьям.

Похоже, Анне неудобно было переодеваться в моем присутствии, но мы немного поладили тем утром, и она не хотела задевать мое самолюбие, прося меня выйти. Бог знает, как я ненавидела вторгаться в частную жизнь, но я должна была сделать это. Найдя безопасное место для Джейн, я оглядела комнату, в то время как Анна развязала свою обувь и снимала носки, штаны и колготки. Я стояла к ней спиной, но лицом к зеркалу, поэтому, когда она сняла колготки, стоя спиной ко мне, я смогла ясно увидеть темно-коричневую родинку на ее бедре.

Я даже прислонилась к стене. Меня накрыло волной облегчения. Родинка Анны подразумевала, что Анна была ребенком на фотографии с матерью и Дилом, их родным ребенком, а не Саммер Дон Макклесби.

Хоть что-то меня утешило.

Я взяла влажную одежду и повела переодевшуюся Анну закончить ужин.

Я собиралась забрать Джейн, когда вошла Ева. Она держала руки за спиной, опустив глаза на свою обувь. Что-то в этой позе заставило меня сильно разволноваться.

— Мисс Лили, помните тот день, когда вы приехали в наш дом для уборки? — спросила она, как будто прошли недели с того дня.

Я застыла как вкопанная. Вот я открываю ту коробку с полки…

— Подожди. Я хочу поговорить с тобой. Подожди одну минутку.

Ближайший телефон, по которому можно вести приватный разговор, находился в спальне напротив.

Я нашла в телефонной книге номер мотеля Джека. Пожалуйста, пусть он будет там, пожалуйста, пусть он будет там…

Мистер Патель соединил меня с комнатой Джека. Джек ответил на втором гудке.

— Джек, открой свой портфель.

На другом конце послышался шум.

— Так, сделал.

— Фотография ребенка.

— Саммер Дон? Та, которая была в газете?

— Да, та. Во что она одета?

— В костюмчик.

— Джек, как он выглядит?

— Э, длинные руки и ноги, кнопки…

— Какой рисунок?

— О. Похоже на каких-то зверят.

Я сделала глубокий-преглубокий вдох.

— Джек, на каких зверят?

— На жирафов, — произнес он после недоуменной заминки.

— О, Боже, — я едва расслышала саму себя.

Ева вошла в спальню. Она забрала ребенка и принесла с собой. Я смотрела на ее белое лицо, будучи уверенной, что и сама выдаю себя с головой.

— Мисс Лили, — ее голос был мягким и немного печальным. — Мой папа у двери. Он приехал, чтобы забрать нас.

— Он здесь, — сказала я в телефон и повесила трубку.

Я встала на колени перед Евой.

— Что ты собиралась сказать мне? Я была неправа, когда ушла, чтобы позвонить, когда ты хотела поговорить со мной. Скажите мне сейчас.

От моего напора она занервничала, я видела, но обратно слова не заберешь. По крайней мере, она знала, что я относилась к ней серьезно.

— Он уже здесь… я должна пойти домой.

— Нет, ты должна мне сказать, — я настаивала со всей мягкостью, но непреклонно.

— Вы — сильная, — медленно проговорила она. Она не смотрела мне в глаза. — Мой папа сказал, что мама была слабой. Но вы — нет.

— Я — сильная. — Я сказала это с такой уверенностью, как будто могла упаковать это заявление.

— Вы можете… вы можете сказать ему, что мы с Джейн должны провести ночь здесь, как и планировалось? Чтобы он не забирал нас домой?

Она намеревалась сказать мне что-то еще.

Я задалась вопросом, сколько у меня времени, прежде чем Эмори придет, чтобы узнать, что нас задержало.

— Почему ты не хочешь идти домой? — спросила я, как будто у нас было все время мира.

— Может, если ему на самом деле нужно, чтобы я пошла с ним, то Джейн останется здесь с вами? — внезапно у нее на глазах задрожали слезы. — Она такая маленькая.

— Он ее не получит.

Ева выглядела почти успокоенной.

— Ты не хочешь идти.

— Пожалуйста, нет, — прошептала она.

— Тогда он и тебя не получит.

Сообщить отцу, что ему дадут забрать своих детей, не так-то просто. Я надеялась, что Джек обнаружил зацепку, или Эмори сделает одно неверное движение.

Он сделает это. Его нужно спровоцировать.

Хватит сдерживаться.

— Останься здесь, — сказала я Еве. — Может быть страшно, но я не позволю никому забрать тебя и Джейн из этого дома.

Ева вдруг испугалась того, что она развязала, подсознательно понимая, что монстр уже вылез из шкафа и ничто не заставит его вернуться туда. Она взяла свою жизнь и жизнь своей сестры в собственные руки в возрасте зрелых восьми лет. Я уверена, она хотела забрать свои слова обратно и не обращаться ни к кому.

— Теперь ты не одна. Все пройдет.

Она выглядела успокоенной, а затем сделала то, отчего я вздрогнула: взяла ребенка в переноске и поставила в угол спальни, задвинула за стул с высокой спинкой, и сама присела рядом.